Я промолчал.

Ромка ушел. И не постучал меня по спине, как обычно, а только кивнул. Я сидел и курил, наблюдая, как он усаживается в седло, кому-то звонит, заводит свою машину и уезжает.

Стелла, как всегда, почувствовала, что мне плохо, зашла на балкон и села напротив.

Она ничего не говорила, мы давно уже могли молчать, сидя рядом, и нам было хорошо.

Но сейчас я нуждался в словах, чтобы мне твердили - все образуется, ты не виноват ты вынужден был это сделать. И чтобы погладили меня по лысой голове, прижались к моему плечу своей совсем не старой щекой. А я чтобы играл желваками и поглаживал седые волосы, которые до сих пор, спустя десятилетия, неизменно пахли дурманящей смесью целебных трав.

***

Максим заглушил мотор, выключил фару и беззвучно скатился к Институту. Он подошел к служебному входу, наклонился к домофону и произнес пароль-заклинание на текущие восемь часов, полученное от Романа. Оказавшись в темном коридоре, он постоял немного, вспоминая расположение кабинетов и направился сразу в Отдел Недоступных Проблем.

Дверь в лабораторию была приоткрыта, сквозь щель струился свет. За столом боком к Палатенко сидел очень маленький человек. Он положил на стул стопку книг, чтобы доставать до тетради, в которой писал, его заплетенная борода свисала до пола.

Перед ним стоял черный цилиндр, в круглом смотровом окошке бушевало маленькое синее пламя.

Максим подошел к нему и кашлянул. Гном вздрогнул, прекратил писать и вжал плечи, глядя перед собой. - Что пишешь? - спросил Максим на кхуздуле. Гном повернул к нему сморщенное лицо. - Не пишу, - ответил он на русском, - Фиксирую ход эксперимента. Максим поднял со стола очень тяжелый цилиндр, он оказался на удивление холодным, и поставил его в большую кожаную сумку с лямками. Гном Ильич слез со стула, уронив пару книг, укатился в угол и посверкивал оттуда злыми глазками из под густых седых бровей. Максим смял листы в ком и бросил поверх реактора. - Кто бы ты ни был.. ты стараешься напрасно...через месяц новый соберу, - пригрозил гном скрипучим голосом. Палатенко сел на стул и стал смотреть на маленького человека.

- Собирай, - равнодушно сказал Максим. - Буду отбирать каждый раз. Он достал из кармана кожаный мешочек и перекинул его из ладони в ладонь. Мешочек звякнул. - Получишь, если сделаешь кое-что. Совсем нетрудное. Я тебе дам медный мяч, отнесешь и бросишь его сам знаешь куда. И все, мешок сейчас, и после дела еще два. Гном оскалился сквозь усы. - Мне золото не нужно, я хорошо зарабатываю. Но глаза его сверкнули, лапки сделали хватательное движение.

- Кем? - презрительно спросил Максим. - Лакеем у этого вашего Модеста? Портфель носишь? Я ведь знаю, кем ты был. В курсе, за что тебя изгнали. И вижу, во что ты превратился. Из главы Тейга в коверного лилипута. В карлика-носа! А с деньгами ты можешь вернуться

Гном присел и с ненавистью посмотрел на Максима, нащупывая несуществующий боевой барук на поясе.

- Я младший научный сотрудник! Меня ценят и уважают. Со мной господины Янусы за руку здороваются! Тебе меня не... подожди, найдет он тебя... Гном засмеялся басом. - Не буду я ничего для тебя делать. Не надо было печь отбирать.

- Хочешь, верну?

- Поздно. Ты оскорбил.

В коридоре раздались голоса, по стене скользнул луч фонарика. Гном прислушался и напрягся. Максим встал и с усилием закинул сумку на плечи. - Мы не закончили разговор, но ты делаешь ошибку.

Он выскользнул из кабинета и вышел на улицу.

***

Роман позвонил Светлане.

- Ну ты как?

- Хреново. Прям кончаюсь. Первый раз у меня такое после бокала светлого. Что за пиво у них, отрава, хотя вы тоже вроде пили, и ничего. Голова как...

Роман почувствовал сильные угрызения совести и злость на деда.

- Давай я приеду, - предложил он. Светлана помолчала. - Ну приезжай. Купи, плиз, аспирин, я отдам.

Светлана сидела на диване, голова укутана полотенцем. Роман заварил и принес чай.

Он уселся на застонавшее кресло и некоторое время наблюдал, как Светлана отпивает маленькими глотками. Лицо ее было бледным, под глазами круги, и сами глаза не лучились, как обычно, насмешливым оптимизмом. "Я дебил, - подумал Роман. Я последняя сука, чмо... Он резко выдохнул, девушка посмотрела него, подняв брови.

- Слушай, Окрошечка - решился он, - только ты меня сразу не это...В общем, я хотел Максиму, а тут ты ворвалась и вместо... выпила вместо Максима. Его бокал. А должен был он. А я тебя не успел удержать.

Серые глаза Окрошки стали наливаться металлом. - Так это я из-за тебя, урода, несла всякую хрень, целоваться лезла, ах ты, йо.. йододефицитный ты ушлепок! Светлана схватила со стола бутылку с минеральной водой, размахнулась. Роман закрылся диванным пуфиком.

Девушка со стуком поставила бутылку. - Что ты мне подсыпал, гад, говори сейчас же!

- Да не тебе, я же толкую, Максу это предназначалось!

- Зачем?!

Роман пересказал разговор с дедом. - Ну, дела-а, - протянула Светлана. Она хмыкнула и застонала. - Ой, моя голова, смеяться не могу. Она сняла полотенце, покрутила его в воздухе, волосы упали на плечи. Роман залюбовался, смутился, отпил из чашки. - И сердиться не могу, твое счастье, - продолжала девушка. - Все это булшит, ты ведь взрослый парень, Ромка! Ну какие шпионы в наше время! Диверсанты! Что у нас взрывать, у нас и так разруха! И вообще прошли те времена. Или тебе дед песенку спел, про коричневую пуговку в пыли?

- Какую еще, блин, пуговку? И не трогай деда, он Ленина нянчил. Не знаю...скажи, вот тебе двадцать четыре...

- Двадцать три!

- Если я скажу тебе - "Икра заморская,...", какой отзыв?

- Ясно какой.

- Ну вот, а ему за тридцать, и он постоянно палится на таких вещах. И тогда я поверил. И сделал это.

- Ну и дурак, прости меня, Ромка. Ты его в шпионы записал, потому что он не владеет крылатыми фразами из советских фильмов? Детский сад! И ведь он твой друг. Как ты вообще мог? Роман повел плечами и отвернулся.

Они помолчали.

- И что ты предлагаешь? - спросила Окрошка.

- Не знаю. Найти его и задать прямой вопрос. Поехать к нему и спросить!

- Куда?

- Он в лесничестве работает, говорит, триста гектаров в его ведении. Я был у него в доме, возле Хромуши, где на лыжах катаемся. Мы далеко ушли, соль засыпали лосям. Волчьи следы мне показывал, говорит, шла за нами стая, только он какой то знак выставил, и развернулся вожак. А то, говорит, хана нам была бы.

Светлана ожила, появился румянец, она разлила остаток чая, встала и начала собирать одежду по углам.

- И еще он, не поверишь, при мне с лисой разговаривал! У него кур стали таскать. Мы тогда приняли, я думал, почудилось мне спьяну, а вот теперь думаю не-ет, точно. Проснулся я ночью, пить захотел, а они в сенях, он ей так порыкивает, будто ругает, а она поскуливает: мол, тяв-тяв, не виноватая я, простите, больше не буду..Ты не слушаешь!.

О' Крошка смотрела на Романа, он увидел в ее глазах привычную искру авантюризма.

- Ну, давай наведаемся к нему. В избушку лесника. Найдем там в тайнике рацию, акваланг и томик Шиллера. Нам дадут вымпел и путевку.

- В Магадан! - вместе выкрикнули они и засмеялись.

***

Мемуар Александра Привалова.

Как мы Институтом ездили в подшефный колхоз в сентябре тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года.

В воскресенье вечером к нам с Витькой в комнату забежал Володя Почкин, наш комсорг.

- Уведомляю вас, товарищи, завтра выезжаем на три недели в колхоз! С собой взять рабочую одежду, резиновые сапоги, мазь "Дэту". Я расцвел, Витка приуныл. Я люблю колхозы еще со студенчества. Простая физическая работа, сытная еда, банька, свежий воздух, посиделки с гитарой у костра. Я познакомился с массой народа, обзавелся друзьями.