***

Мемуар Алексанлра Привалова

Меня зовут Александр Привалов. Мне семьдесят шесть лет. Я уже рассказывал о тех событиях, которые начались в городке под названием Соловец двадцать шестого июля тысяча девятьсот шестьдесят третьего года и которые описали авторы, всем известные. Тогда я, двадцатипятилетний молодой специалист, начал работу в Институте. Я взялся за этот мемуар неохотно, ведь я не писатель. Я вынужден был это сделать по нескольким причинам. Рассмотрим их по степени нарастания значимости. Вот первая:

- Саша, Рома ничего не читает. Стелла посмотрела на меня чистыми серыми глазами, не утратившими с годами смешанного выражения строгости звеньевой и ведьминской былинной засасывающей глубины. Я отложил вилку и поднял брови.

- У Ромки есть время на книги? Он же у нас гекатонхейр, и с парашютом он, и на монстре этом своем стосильном! И еще умудряется работать в свободное от увлечений время. А у Кончиты Кристобальевны особо не налодырничаешь - сама знаешь.

Кончита Кристобальевна - дочь заведующего Отделом Смысла Жизни Кристобаля Хунты. Великого Инквизитора мы не видели уже более пяти лет, он ушел от нас, пообещав вернуться через пятьдесят лет. По слухам, на это было две причины. Первая заключалась в том, что у нас в Институте появились два новых отдела - Отдел Православия и Катехизации и Отдел Ислама и Таджвида. Злые языки утверждали, что директор Института У-Янус Полуэктович Невструев за подписи документов получил арабского скакуна породы кохейлан-сиглави стоимостью в двести пятьдесят тысяч рублей и яхту "Епитрахиль" в четыреста тысяч, длиной тринадцать метров с домашним кинотеатром, баром и белыми коврами. Поначалу сотрудники двух новоявленных отделов воротили нос друг от друга, не здоровались, в столовой взаимно подбрасывали в тарелки скоромное, затевали интриги и обвиняли в плагиате диссертаций. Затем произошел эпохальный инцидент заведующего Отделом Смысла Жизни со старшим научным сотрудником Подотдела Свечного и Золотого Маркетинга доцентом Дионисием Шимоновичем Убивай- Плевако и инспектором пробирного надзора Дроздом. Оба шли по коридору нетрезвые, расхристанные и повстречались с подтянутым и строгим Кристобалем Хозевичем. Они проходили мимо моего отдела, дверь была приоткрыта и я невольно слышал их разговор. Привожу его по памяти с купюрами.

- Сударь, вы наступили мне на ногу, извольте извиниться!

- Это кто ж такой надушенный да напомаженный хрен будет, а, Дениска? Я думал, у вас эти не приживаются!

- А это из кафоликов богомерзких, служит здесь, у меня в институте, буду воцеро... ковлять раба сего вскорости.

- Я не совсем понял ваш намек, милостивый государь. Что означает "эти"? А вы, коллега, заодно не будете ли столь любезны обьяснить, чей я раб?

- Опа, отче, распустил ты их, глянь, вообще обна...

Раздался оглушительный звук пошечины, потом второй, и удаляющиеся шаги. Далее я делаю лакуну.

И началась травля Кристобаля Хозевича. Два новых отдела сплотились перед лицом общего врага и даже всемогущий Федор Симеонович ничего не смог поделать. Отдел Ислама путем угроз заставил домового Тихона вешать на двери бывшего Великого Инквизитора холодящие кровь рисунки жертв аутодафе, православный отдел избрал политику подсылать дублей, которые каждую ночь заливали двери старенького "Сеата" Кристобаля Хозевича строительной пеной.

Кристобаль Хунта, будучи человеком гордым, не обращался ни Профком, ни в Партийную Комиссию, он протыкал и рубил дублей шпагой и панцербрехером, трансгрессировал их в отдаленные полярные области Советского Союза и поочередно безуспешно вызывал сотрудников обоих отделов на дуэль.

Во-вторых, в то время Луи Седловой отладил наконец свое новое изобретение - "Стазис- Шифоньер". Он был прост в эксплуатации - человек набирал на таймере оттайки нужную дату, заходил в шкаф и замораживался на заданное количество времени.

Кристобаль Хозевич заказал аппарат, погрузил его на грузовик, оставил записку и больше его никто не видел. Только Кончите Кристобальевне известно его местонахождение. Вовремя он это сделал, потому что спустя месяц к Луи Седловому зачастили разные проверки от пожарников до прокуроров, завели на него дело по преступному присвоению ресурсов природного газа фреона, являющегося народным достоянием, в результате "Стазис-Шифоньер" отжал племянник мэра, полковник ФСБ и теперь берет баснословные деньги с эскапистов.

Но я отвлекся.

Мы оба, однако, понимали, что дело было совсем не в том, что Ромка не читает. Все сложнее. Я люблю своего внука, и он меня любит. Однако складывается у меня впечатление, что не сильно уважает.

- Знаешь, как он вчера тебя назвал? - невесело усмехнулась Стелла, подливая чай. - Олдфаг, говорит, наш дед. В хорошем, говорит, смысле.

- Это что за зверь?

- Тебе лучше не знать.

- Вот скажи мне, звезда моя, - я привлек жену к себе и усадил на колени. - Ну откуда в них все это? Все эти словечки американские, все эти " воу-воу, палехче". А русский забывают. Наш, великий!

- Это что, у меня у девятиклассниц на прошлой неделе спросили, кто такой Гоголь. Это, говорят...

Так что решил я написать эти воспоминания в том числе для внука, пусть почитает.

Вторая причина заключается в том, что я последний остался из нашей когорты. Не в смысле в живых, а просто только я до сих пор работаю в Институте, если можно назвать работой синекуру архивариуса на четверть ставки.

Эдик Амперян был переведен в Армению, потом уехал в Канаду. Мы были у него в восемьдесят втором, я этому визиту, возможно, уделю главу, хотя история это грустная и писать мне о ней не хочется.

Роман Петрович Ойра-Ойра после решения Великой Проблемы Ауэрса был почти насильственно заставлен работать на оборонку, он теперь подполковник. К нам он заходит все реже после одного инцидента. Сидел на дне рождения тезки, задумался, уставясь на стену, что- то пробормотал и вдруг проделал в ней отверстие примерно метр на метр. Квадрат бетона вывалился к соседям Меркуловым, испугал кошку, она теперь гадит во всех углах, а Меркуловы не здороваются.

Амвросий наш Амбруазович теперь герр Мерц, после скандала с сывороткой-разбудителем женился на этнической немке и эмигрировал в Германию, живет в деревушке Эглофштайн недалеко от Нюрнгберга, работает директором-консультантом у знаменитого соседа Олега Попова.

А вот с Витей Корнеевым случилась необъяснимая история. Он долго топтался на месте со своей идеей оживления вод всех морей и океанов и уже готов был послать подальше весь проект и начать другой, но во время поездки в Прагу в девяносто первом году в пивной некто в сером предложил ему купить книгу Бецалеля под названием "Гур Ашем", считавшуюся утерянной во время погрома тысяча шестьсот забытого года. Витька обобрал всех друзей и знакомых, влез в долги, продал "Иж-Юпитер" и приобрел древний фолиант. В нем великий ученый писал, что встроил третий, последний, доработанный транслятор в небесный глобус своего друга астронома Тихо Браге. Взяв приступом тогдашнего архивариуса домового Тихона, Корнеев выяснил, что глобус был утилизирован Тройкой во времена оной. Взбешенный Витька тут же залез в лифт, временно работающий, и умчался на семьдесят шестой этаж, показав Вите Почкину, как он откручивает головы Л. Вунюкову с подчиненными.

Больше его никто не видел. Только однажды, десять лет назад, в лифте обнаружился его читательский билет, на котором были вкривь и вкось нацарапаны две строчки, мы сломали головы, но не смогли их расшифровать.

Институт отправил две спасательные экспедиции, я в них участвовал, было даже осушено "Коровье Вязло" и произведено глубокое траление Озера, несмотря на ожесточенное сопротивление плезиозавра Лизки, которая была на сносях, а также колонии кудрявых пеликанов.