– Я еще не додумал кое-какие мелочи, додумаю – обязательно расскажу. К тому же у нас безотлагательное дело: пока весь твердый кислород не испарился, нужно оживить Салли.

– Можно я осмотрю ваш госпиталь? – спросил Джон у Стейджена-Стербена.

– Конечно, но боюсь, что огорчу вас. Наш госпиталь далек от тех высоких стандартов, по которым построен ваш замечательный городской госпиталь в Плисантвиле…

– Вы знаете о плисантвильском госпитале? – удивился Чак.

– Конечно. Я слышал радиопередачу об этом чуде современной земной медицины и потому утверждаю, что наш госпиталь весьма примитивен. Понимаете ли, у нас, ормолу, нет ни нервной, ни кровеносной систем. – В подтверждение своих слов Стейджен-Стербен вытащил меч и проткнул ближайшего ормолу. Тот как жевал траву, так и жевал, и даже глазом не моргнул. Стейджен-Стербен выдернул меч и вложил его в ножны, а дыра на теле ормолу на глазах изумленных землян затянулась. – Наша кровь, – продолжал рассказ Стейджен-Стербен, – циркулирует от клетки к клетке за счет осмоса, поэтому у нас нет ни сердец, ни кровеносных сосудов. К тому же наши тела совершенно невосприимчивы к инфекциям. Наш госпиталь – обычный сарай с деревянным столом, а из медицинских инструментов там есть только ножи, пилы и, конечно, нитки с иголками. Отсеченные конечности мы просто пришиваем, а если какая-нибудь часть тела ормолу слишком сильно повреждена и не годится для дальнейшего использования, мы ее отпиливаем, вот и все лечение.

– Да, для спасения несчастной Салли вашего медицинского оборудования маловато. – Джон на минуту задумался. – Постойте, вы же изготавливаете оружие? – Дождавшись кивка Стейджена-Стербена, Джон продолжал: – Выходит, у вас есть мастерские, а в них инструменты?

– Конечно, у нас довольно приличные станки и инструменты.

– Тогда поступим так: я сам изготовлю необходимое медицинское оборудование. Много времени это не займет. Парни, несите Салли в госпиталь.

Джон сдержал слово. Когда Чак и Джерри, надев резиновые перчатки, перенесли Салли из кабинки-рефрижератора в госпиталь, они попали в хорошо оборудованную современную операционную. Посреди комнаты сиял хромом и никелем многофункциональный операционный стол, над ним была прикреплена мощная голубая бестеневая лампа, у изголовья нетерпеливо булькал, пульсировал, трепетал восстановитель кровеносных сосудов, рядом посвистывал гистерезис-аннигилятор, в ногах тикал восстановитель нервных окончаний, на специальном столике аккуратными рядами были разложены блестящие инструменты, везде царила стерильная чистота и порядок.

– Для операции мне потребуется ассистент, – сказал Джон. – У кого-нибудь из вас, ребята, есть необходимая подготовка?

– У меня докторская степень по хирургическим операциям на открытом сердце, – сообщил Чак. – Надеюсь, для твоего ассистента достаточно?

– Сойдет. Будешь подавать инструменты. Ну а ты, Джерри?

– У меня лишь докторская степень по проктологии,[2] так что я лучше понаблюдаю.

Салли бережно уложили на операционный стол, и Джон приступил к операции. Вскоре нежное тело девушки уже не выглядело сосулькой, а еще через несколько минут Салли совсем оттаяла, но сердце, конечно, еще не билось, дыхания не было.

– Внутрисосудистый оксигенатор сейчас снабжает клетки ее мозга кислородом, – бесстрастно сообщил Джон, ловко работая руками. – Как вам, без сомнения, известно, при нарушении кровоснабжения более чем на две минуты в мозгу происходят необратимые изменения, и если даже пациент после этого выкарабкается, то свои дни он заканчивает в психушке. Дай Бог, чтобы Салли на Титане замерзла достаточно быстро, в противном случае после операции у нас на руках окажется прекрасная, но лишенная даже проблесков разума человеческая оболочка. А сейчас, ребята, отойдите, пожалуйста, назад, я подам на прикрепленные к грудной клетке Салли электроды двести тридцать вольт. Ток пройдет через ее сердечную мышцу, работа сердца восстановится, и Салли, как я надеюсь, вновь предстанет перед нами юная и полная жизни.

Щелкнул выключатель, мышцы Салли сократились, и она подпрыгнула на добрый фут. Грохнувшись обратно на операционный стол, она широко открыла глаза, сунула в рот палец, секунд десять пососала его и вдруг пронзительно заорала. Оба страстно любящих ее юноши задохнулись от наплыва эмоций.

– Оболочка…

– Не все потеряно, – пробормотал Джон, вселяя в их сердца надежду. – Возможно, она замерзла так сильно, что вместе с ней замерзли и ее воспоминания и ей кажется, что она все еще в плену у ненавистных титанцев.

– Салли, это мы, твои друзья, – с надеждой заговорил Джерри. – Ты в безопасности! Ты слышишь меня? Ты в полной безопасности!

Салли тупо огляделась, в глазах ее не было даже проблеска разума.

– Спасибо, Джон, за попытку, – устало сказал Джерри.

– Да, Джон, – так же мрачно добавил Чак. – Ты сделал все, что в твоих силах, но, видимо, она замерзла недостаточно быстро. Теперь она до конца своих дней прекрасное растение.

– Растение? – зло воскликнула Салли. – О чем вы, черт возьми, толкуете? И что случилось с теми омерзительными титанцами, которые только что были здесь?

– Сработало! – закричали парни в унисон и принялись, незаметно смахивая с глаз скупые мужские слезы, обнимать друг друга и хлопать по плечам и спинам.

Когда первая радость улеглась, они, перебивая друг друга, в деталях рассказали Салли о последних событиях. Затем у всех возник один и тот же вопрос, и задал его самый смелый, Джерри:

– Почему ты открыла люк и пустила в самолет проклятых титанцев?

– Дурацкий вопрос! Они постучали три раза, а вы сами велели мне открыть люк, если услышу три удара. – Салли презрительно фыркнула, и возражать ей приятели не рискнули. – В любом случае, все хорошо, что хорошо кончается. Если честно, я не жалею, что не видела большинства событий. Говорите, титанский король ласкал и гладил мое замороженное тело своими ужасными щупальцами? – Она обвела друзей тяжелым взглядом, и те смущенно опустили глаза. – Не думаю, что, будь я тогда в сознании, мне бы это понравилось. А теперь… Скоро мы отправимся на Землю?

– Сразу же, как только уничтожим всех мерзких плотоядных гарниши, – решительно сказал Джерри. – Кстати, я сфазирую сырит-излучатель только после того, как выясню, куда мы попали.

– Вы на Домите, четвертой планете проксима Центавра, – сообщил появившийся в дверях операционной Стейджен-Стербен. – После наступления темноты вы полюбуетесь нашим ближайшим соседом – двойной звездой альфа Центавра.

– Для лысого парня с четырьмя руками он чертовски хорошо изъясняется по-английски, – воскликнула Салли.

– Стейджен-Стербен к вашим услугам, дорогая мисс Салли. Рад, что вы вновь в добром здравии. А теперь, когда жизнь очаровательной мисс Салли вне опасности, не расскажет ли мистер Джерри, как продвигается изготовление оружия, которое, по его словам, раз и навсегда уничтожит мерзких гарниши? Оружие готово?

– Будет готово, как только мы построим вакуумную камеру.

– А зачем вам вакуумная камера?

– Дело в том, что я придумал, как использовать сырит-излучатель в условиях атмосферы. Мы поместим его в переносную вакуумную камеру, и наше чудо транспортировки послужит оружием, с помощью которого с многовековой войной на вашей планете будет покончено раз и навсегда.

– Все наше оборудование, все наши руки в вашем распоряжении, – заверил их Стейджен-Стербен.

Пока Салли подбирала себе одежду вместо полностью пришедшего в негодность летнего платья, приятели принесли из «Плисантвильского орла» сырит-излучатель и смонтировали портативную вакуумную камеру. Вернее, делом занимались только Джерри и Джон, Чак же неожиданно замер и, уставясь в пустоту, впал в транс. Он мешал, стоя на пути, и приятели оттащили его в угол. Прошло двадцать минут, секунда в секунду, глаза Чака приобрели осмысленное выражение, он повернулся к приятелям и самым серьезным тоном сказал: