— Что вы делаете? — спросил Жан В., просунув голову в нашу дверь.

— Ничего, — ответил Жан А.

— Мы тоже… Можно, мы с вами?

— Слушай, чурбан, что «мы с вами», если мы ничего не делаем?!

— Нам скучно.

— Иди поной где-нибудь в другом месте, — попросил я.

Жан В. послушно убрался к себе. Мы все до того извелись от скуки, что ни у кого даже не было настроения устроить хорошую драку.

— Надо вообще воскресенья отменить, — пробурчал Жан А. — Воскресенье — это уже не модно.

Я кивнул, соглашаясь с ним, и добавил от себя:

— К тому же воскресенье — это канун понедельника…

— Скорее бы завтра! — вдруг выдал Жан А.

— Ты что, смеешься? Забыл, что завтра нам в школу? Или ты торопишься поскорее увидеться с Мари-Пьер?

Жан А. расплылся в издевательской усмешке.

— Чурбан несчастный! — сказал он. — Ты отстал от жизни: со мной давным-давно посадили другую девчонку.

— Вот невезуха! И какая же она, эта новая?

Жан А. безразлично пожал плечами.

— Вероника? — бросил он небрежно. — Да так, ничего особенного. Ну, если, конечно, ты не из тех, кто любит кудрявые волосы и веснушки… Только смотри, не придумывай себе ничего такого! Между нами ничего нет, если не считать латинского!

— Да это понятно, — сказал я. — За кого ты меня принимаешь, за чурбана, что ли?

В пять за нами пришла мама. По телевизору начинался вечерний фильм. Обычно по воскресеньям родители не позволяют нам сидеть и бесцельно таращиться в экран, но в этот день показывали «Винчестер-73» — отличный вестерн. К тому же дождь так и не прекратился и папа уже закончил свою работу по дому, вот мама и подумала, что совместный просмотр фильма будет прекрасным семейным мероприятием.

Примерно на середине «Винчестера», когда там уже вовсю стреляли, папа вдруг вспомнил, что за всей сегодняшней чехардой мы совершенно забыли про службу в церкви.

По правде говоря, никто про нее не забывал. Мы просто с самого утра изо всех сил молились о том, чтобы о ней не вспомнил папа.

— У меня, кажется, поднялась температура, — проскрипел Жан В., у которого уши во время просмотра телепередач всегда становятся такие же красные, как и у его шиншиллы.

— А мне еще нужно решить задачку про водопроводный кран, — приврал Жан Г.

Что же до Жана Д. и Жана Е., то они были еще слишком малы, чтобы выходить из дома так поздно, решила мама.

Так вот и получилось, что в церковь потащились в итоге только трое — папа, Жан А. и я, пока средние и младшие сидели себе там в тепле и смотрели, как тарахтит винчестер главного героя и бандиты падают, как мухи, в осажденный загон для скота. Все это было страшно несправедливо!

Зато на обратном пути мы все-таки повеселились. Когда мы въехали на нашу улицу, папа по очереди усадил нас обоих к себе на колени и разрешил немного порулить.

Мы ехали не быстро, потому что это была не просто машина, а мамин «ситроен» цвета глазированного каштана, но дождь кончился, поэтому папа поднял откидную крышу. Встречный ветер дул нам в лицо, и казалось, будто мы — смелые гонщики вроде Мишеля Вальяна и выходим на последний этап гонки «24 часа Ле-Мана». По крайней мере я, ну а что касается Жана А. с его очками и грязными волосами, которые лезли ему в глаза…

В общем, закончилось наше воскресенье просто отлично, несмотря ни на что.

Это я первым увидел афишу, прямо перед зимними каникулами. Вечерело, я ехал на велосипеде из школы и остановился как вкопанный перед освещенной витриной кинотеатра «Вокс» — и еще очень долго стоял там, разинув рот.

Люди уже выстроились в очередь, чтобы попасть на первый сеанс. Должно быть, вид у меня был совершенно ошалелый, потому что кассирша в окошке то и дело поглядывала на меня краем глаза — как будто у меня были суперспособности и я мог посмотреть фильм бесплатно сквозь стену кинотеатра.

«Бриллианты навсегда»… Новый фильм про Джеймса Бонда! Даже название — и то было удивительным!

Я вернулся домой, не помня себя и гоня велосипед на сверхзвуковой скорости, хотя ноги мои, казалось, почти не касались педалей.

— Новый «Джеймс Бонд»? — переспросил папа, когда я, задыхаясь, сообщил ему великую новость. — Ну-ну.

Не выпуская трубки изо рта, он плеснул себе в виски газировки с той же невозмутимостью, с какой глава британской секретной службы узнает о том, что миру грозит полное уничтожение. После этого он обернулся к маме.

— А и в самом деле, дорогая, — начал он. — почему бы нам во время каникул не отвести старших в кино?

И добавил, посылая маме зашифрованные послания в виде колечек дыма:

— Конечно, если они будут вести себя должным образом…

Жан В. едва не свалился с кресла, на котором они сидели вдвоем с Жаном Г.

— Что? — воскликнул он. — Только старших? А как же я?!

— Нет, а правда! — подхватил Жан Г. — Как же мы?!

— Я тозэ хотю пойти на Дзеймса Бонда, если буду вести себя долзным облазом! — возмутился Жан Д.

— Меня зовут Понд, Джеймс Понд! — закричал, брызжа слюной, Жан Е. и стал целиться во всех из своей компотной ложки.

Папа покачал головой.

— Об этом и речи быть не может, — сказал он. — Вы еще маловаты для Бонда.

— Я самый старший из средних! — боролся за свои права Жан В.

— А я — самый сталсый из младсых! — не отставал Жан Д.

Все приготовились сражаться каждый за себя, но мама положила конец дискуссии.

— Папа прав, — объявила она. — Вы еще не доросли до картин подобного рода.

— Но почему? — возмутился Жан В.

— Ну, потому что… Потому что там есть сцены насилия, которые могут произвести на вас слишком сильное впечатление…

— И еще там есть девушки… э-э… в слишком откровенных купальниках, вот почему, — закончил за маму папа и только после этого с изумлением уставился на Жана Е. — Но, послушай, дорогая, откуда наш младший ребенок знает наизусть реплики из картин подобного рода?

— Понятия не имею, дорогой, — проговорила мама и тоже встревоженно посмотрела на Жана Е.

— Джеймс П-онд! — снова плюнул Жан Е. через компот. — Пиф-паф! Получай, шакал!

Вечером, чтобы можно было спокойно поужинать, мама кормит Жана Е. раньше, чем всех остальных. На этот раз мы об этом пожалели: еще чуть-чуть, и из-за его дурацких имитаций реплик Джеймса Бонда наш поход в кино может сорваться.

— По-моему, это все-таки не такая уж и удачная мысль — вести детей на этот фильм, — произнесла мама тоном, от которого нельзя было ждать ничего хорошего.

— Мне уже почти двенадцать! — с отчаянием выкрикнул я. — И к тому же папа обещал…

Жану А., похоже, было все равно, пойдет он на Бонда или не пойдет. Он только знай себе вздыхал и снисходительно поглядывал на нас, как на несчастных головастиков, барахтающихся в бокале.

— Ну ладно, поживем — увидим, — сказал папа, уклоняясь от принятия решения. — Все зависит от того, как вы будете вести себя на каникулах…

Все это были пустые слова.

Прошла первая неделя каникул, за ней — вторая, а мы все не шли и не шли в кино. «Поживем — увидим», — говорил папа каждый день, и скоро мы поняли, что это означает: ничего-то мы не увидим, никогда!

Каждое утро мы с Жаном В. открывали мою тетрадь секретного агента. В ней, среди чертежей космических ракет и описаний лучших парализующих приемов, была вклеена уменьшенная копия афиши.

— Не лезь своими грязными пальцами! — предупреждал я Жана В.

Афиша фильма «Бриллианты навсегда» занимала целую страницу. На ней Джеймс Бонд стоял в какой-то штуковине, похожей на щипцы на шарнирах, в руках он держал свой «вальтер», а внизу под ним взрывалась очередная секретная база. Вместе с ним на афише были изображены две женщины, которые бросали пригоршни бриллиантов прямо куда-то в космос, рядом кружили вертолеты и подводники-диверсанты, которые палили из своего оружия кто во что горазд.