Для любого, но только не для хтоника. Вместо того чтобы рухнуть замертво, тварь стремительно обернулась к новой опасности и встретила ее во всеоружии. Хтоник вскинул топор, буквально насадив на него еще находящегося в воздухе Ломидзе. Лезвие глубоко вошло в тело Князя, с жутким хрустом сокрушив его ребра. Он закричал, но голос его был почти не слышен из-за хохота твари. Хтоник оглушительно смеялся, и не было в этом ничего от человеческого веселья, и от каждого смешка продирало, будто наждаком по позвоночнику. Оглушительно хохоча, хтоник легко подбросил Князя, соскользнувшего с лезвия его топора, и тут же с плеча рубанул вторым. Удар был страшен и невероятно силен – он буквально развалил несчастного Ломидзе надвое. Ребра крошились с треском, будто прутья, позвоночник не выдержал, переломился пополам, на песок водопадом хлынула кровь.

Публика на трибунах взревела в экстазе, и было в этом крике нечто весьма схожее с воплями хтоников, как будто люди при виде крови отринули все человеческое, снова обратившись в примитивных животных.

Никто, включая увлекшегося убийством хтоника, не заметил, что Мишин успел зарядить свое оружие. Диск сорвался с направляющих и по короткой, убийственной дуге устремился к горлу врага. Зазубренная кромка буквально вскрыла его, разрывая прочную плоть. Кровь ударила фонтанами из нескольких перерезанных артерий. И в эту-то рану, открывшуюся на горле хтоника, будто второй рот, я направил удар секача, вложив все силы, всю ненависть и все горе от гибели боевого товарища. Одним ударом я отрубил твари голову – та пролетела по широкой дуге пару аршин и упала на песок. Обезглавленное же тело хтоника рухнуло на колени, а после повалилось ничком. Песок под ним пропитывался кровью.

– Заряжай тремя, – практически на бегу бросил я Мишину, и тот послушался без единого возражения. Оба мы знали, что заряжать оружие сразу тремя дисками очень опасная игра – может не выдержать механизм и смертоносные снаряды полетят во все стороны по случайным траекториям. У стрелка при этом выжить шансов почти нет.

Я же пробежал мимо Армаса и ринулся прямо на упорно наседающего на Дорчжи хтоника со щитом. Он уверенно теснил им парня, из-за широкой спины его надежно защищенный арбалетчик так и норовил пустить стрелу. Дорчжи пока уклонялся от снарядов, однако, как скоро ему изменит удача, я проверять не хотел. Логичней было бы атаковать стрелка, и потому я кинулся на него, по неширокой дуге пытаясь обежать щитоносца. Однако для того прикрыть товарища было делом плевым – лишь развернись на полшага так, чтобы не подставиться и под удар Дорчжи. Именно этого я и ждал и очень надеялся, что и мой рукопашник разгадает нехитрый в общем-то трюк.

Я изо всех сил врезал секачом по щиту еще не успевшего закончить разворот врага – это лишь сбило его с шага, но Дорчжи вполне хватило. Он поймал пальцами свободной от стали руки край щита и рванул его на себя, еще сильнее выбивая противника из равновесия. На многочисленных наших тренировках я успел убедиться в том, что парень просто феноменально физически одарен – не развит, а именно одарен.

Зангиеву удалось развить то, чем щедро наделила Дорчжи природа. Конечно, уронить тяжелого хтоника на песок ему не удалось, однако враг раскрылся достаточно, чтобы Дорчжи нанес могучий удар стальной рукой ему прямо в забрало. Металл смялся под напором стали, превратив, наверное, лицо хтоника в кровавое месиво, но на боевых рефлексах его это никак не сказалось. Он ловко взмахнул булавой, едва не задев успевшего вовремя отпрыгнуть Дорчжи, но я тут же рубанул его секачом по руке. Вышло не слишком удачно – клинок попал по прочному наручу брони, оставив на нем глубокую зарубку. Никаких других повреждений нанести врагу мне не удалось, в отличие от Армаса. Тот ловко выскочил из-за моей спины и тут же надавил на спусковую скобу дискомета. Загудело магнитное поле – или что там разгоняет снаряды в этом оружии – и три диска один за другим сорвались с направляющих в считаные секунды. На наше счастье, выстрел прошел без сюрпризов, более того, все три снаряда угодили точно в цель.

Первый начисто срезал хтонику кисть с зажатой в ней рукоятью булавы – на таком мизерном расстоянии от вращающегося с безумной скоростью зазубренного диска никакая броня не спасет. Второй глубоко вошел в бок твари, почти полностью скрывшись под доспехом. Третий же вонзился в смятое ударом стального кулака Дорчжи забрало.

Здоровенный, пускай и самый приземистый из тварей – только его рост недотягивал пол-аршина до сажени – хтоник покачнулся, упасть ему не давал лишь стиснутый в левой руке щит. Но вот ноги подкосились, не выдержав веса, и он рухнул на колени, словно признавая свое поражение.

Публика на трибунах зашлась воплем, приветствуя нас.

Однако падением товарища воспользовался стрелок – хтоник с арбалетом ловко перекатился через плечо, что, наверное, было непросто сделать в его массивных доспехах, и спустил тетиву. Длинные болты устремились в нашу сторону. Дорчжи вскинул стальную руку и широким взмахом попытался отбить сразу оба – чертовски самонадеянно! У него ничего не вышло, и, что самое страшное, он помешал мне отразить второй болт. Первый задел стальную руку парня, врезавшись в нее с такой силой, что его закрутило на месте и швырнуло на песок. К счастью, болт прошел по касательной, не повредив парню, – по крайней мере крови я не увидел. Но слишком широкий замах Дорчжи не дал мне нормально взметнуть секачом, и я лишь краем задел второй снаряд. Он закрутился в воздухе – наконечник прочертил глубокую царапину на моем нагруднике, а вот оказавшемуся слишком близко ко мне Армасу повезло меньше. Стальное древко врезалось ему в плечо, сокрушая кости. Его словно ломом приложили – мой стрелок задохнулся от боли и повалился на песок рядом с вражеским щитоносцем.

Но думать об этом сейчас у меня не было никакой возможности. Хтоник очень быстро, не поднимаясь с земли, перезаряжал арбалет. Он, наверное, и стрелять собирался лежа, но я опередил его. Хтоник как раз накладывал стрелу, когда я обрушил секач на его плечо. Тяжелой брони он там носить не мог точно – та слишком сковывала бы движения рук, не давая быстро справляться с оружием. И потому серьезным препятствием для клинка секача оплечье не стало. Он с хрустом вошел в тело врага. Я навалился на рукоять всем весом, поглубже вгоняя клинок, а после уперся ногой в бедро хтоника и вырвал оружие из раны. Тут ко мне подскочил Дорчжи и обрушил на вражеского стрелка град ударов стальной рукой. Я оставил юного рукопашника разбираться с хтоником, а сам кинулся к последнему врагу.

Корню не надо было давать каких-либо знаков – он всегда умел одним глазом следить за схваткой. Вот и теперь, стоило мне только приблизиться к нему, еще секунду назад, казалось бы, отчаянно отбивавшемуся от хтоника-рукопашника, как запорожец вдруг, словно по мановению волшебной палочки, оказался у врага за спиной. Быстрый взмах кривого кинжала, заточенного с обеих сторон, – и на горле врага открывается второй рот, багровый, сочащийся кровью. Практически в то же мгновение из обнаженного торса хтоника, где-то в районе печени, вышел почти аршин стали, и выдергивать оружие казак не спешил. Я подлетел к сцепившимся противникам, не останавливаясь, со всего замаха нанес могучий удар в живот хтоника. Он был столь силен, что даже эта тварь переломилась пополам.

Напрягая все силы – вот уж воистину мышцы на разрыв! – я приподнял тварь в воздух на пару вершков и, используя рукоять секача как рычаг, швырнул ее на песок. Корень вовремя успел освободить саблю и отскочил на полшага, чтобы я не задел его клинком секача. Я же перехватил оружие за самый конец рукояти и обрушил его на врага, будто цеп. Раз, другой, третий! Даже не целился особо, сокрушая тело хтоника ударами, усиленными немалым весом секача.

Публика на трибунах неистовствовала. Кровавое зрелище нынче удалось на славу!

Я был удивлен, узнав, что в Бухаре имеется православное кладбище, пускай и совсем небольшое. Хоронили там в основном вольноотпущенников из славян, отказавшихся принять ислам. Но все же оно было, и Ломидзе придется лежать хоть и в чужой земле, но зато освященной православным священником. Последний тоже был в Бухаре, правда, ни миссии, ни часовни не держал и, как выяснилось, приехал сюда еще во времена эмира Насруллы, когда тот стремился заключить торговые договоры с Россией и дал согласие на освящение русского кладбища. Предыдущая миссия покинула Бухару, а вот отец Сергий остался, не пожелав уехать из безбожного города, где, оказалось, есть достаточно много православных. Да и прочие христиане не брезговали зайти к нему, и святой отец привечал всех, не делая между ними различий.