Сиенна открыла вторую бутылку и, глотнув оттуда, спросила:

– А как твое житье-бытье в Западной Виргинии? Кай говорил, ты купила дом.

– Потрясающий дом, – с гордостью добавила Грейс. – Если тебе показать снимки, каким он мне достался и какой он сейчас, ты не поверишь. Но я не превратилась в домоседку, которая только и ходит с тряпкой. Я работаю. У меня появились чудесные друзья. Городок очень спокойный.

– Так это же замечательно! – подхватила Сиенна. – Я просто горжусь тобой. – От избытка чувств она снова обняла Грейс. – А что это ты вдруг оказалась за нашей стойкой?

– Завтра я встречаюсь со своим психотерапевтом. Узнала от Кая, что у вас не хватает рабочих рук, вот и решила помочь.

Грейс подвинула ногой опустевшую коробку из-под пивных бутылок, которые успела переставить в холодильник.

Сказанное ею отчасти было правдой: и насчет завтрашней встречи, и насчет нехватки рабочих рук. Но в Вашингтон она могла бы приехать и завтра, как делала обычно. Холли дала ей краткосрочный отпуск до выходных. Ей Грейс сказала, что соскучилась по брату и хочет погостить у него пару дней. Однако главная причина, почему она оказалась в Вашингтоне на день раньше, заключалась со всем в другом. Ей понадобилось на время уехать от Макса.

С того памятного дня, когда они с Максом впервые решились на секс, многое изменилось. Грейс преодолела страх перед интимной близостью, разметала свои дурацкие ограничения. Ей не хотелось признаваться, но никогда еще она не получала столько острых, ярких и разнообразных наслаждений от близости с мужчиной. Их отношения с Максом переместились в новую плоскость, став раскованнее. Грейс понравилось быть сверху. А каким чудом был Макс, когда он в изнеможении лежал под ней, раскинув руки, весь вспотевший и довольный. В нем жили необузданные страсти, но с ней он был удивительно заботлив и осторожен. Он выполнял каждый ее сексуальный каприз. По правде говоря, и она сама становилась необузданной с ее выкриками и шепотом: «Быстрее! Сильнее!»

Их вторая близость была на диване. Грейс несколько изменила позу, оказавшись к нему спиной. Ее ягодицы упирались в плотные мускулы его груди. Макс жарко дышал ей в затылок, пощипывал за зад и бормотал ругательства. Они кончили одновременно, и это было нечто. Грейс нравилось все: и то, как он произносит ее имя, и выброс горячего семени.

Грейс была по-настоящему счастлива. Она не только получала наслаждения сама, но и дарила их Максу. Ей страшно нравился вид удовлетворенного Макса – сонного, с глуповатой улыбкой. Но его глаза не засыпали. Эти удивительные, темные, зовущие глаза, наполнявшие ее… Чем? Чем-то непонятным, похожим на надежду.

Как говорил Макс, теперь она полноценно оттраханная женщина. Разбуженное желание постоянно требовало близости. И потому Грейс решила сделать перерыв. Идея показалась вполне здравой. К тому же ей не хотелось рисковать. Макс мог заподозрить, что в ее отношениях к нему что-то начало меняться. Грейс сама не понимала, откуда это в ней. Они ведь обговаривали условия: только секс и никаких эмоций. Помнится, едва она заикнулась, что в будущем у Макса могут появиться дети, как он побледнел и спешно ретировался. Одному Богу известно, как бы повел себя Макс, поняв, что она начинает в него влюбляться. Он совсем недавно появился в ее жизни, и Грейс боялась разрушить то, что между ними сложилось. Боялась потерять Макса. Его дружба стала для нее невероятно важной. Говоря ученым языком психотерапевтов, дружба с ним превратилась в неотъемлемый элемент ее повседневной жизни.

Их общение вне секса было для Грейс таким же драгоценным, как и минуты их близости. Не далее как вчера она захотела, чтобы он кончил ей на живот. Это было на бледно-зеленом ковре у нее в гостиной. А потом они просто лежали и говорили об искусстве, музыке и о ее семье.

Макс рассказывал о своих родителях. И Грейс растворялась в его голосе. Ей нравилось, когда он ненароком касался ее рук. Проголодавшись, они заказали пиццу, которую быстро умяли, даже не одевшись. Грейс не стеснялась своих шрамов. И потом, Макс так на нее смотрел, что она и не вспомнила о них. Никогда еще она не чувствовала себя такой красивой и такой желанной. Глаза Макса умели творить чудо.

Они не виделись всего сутки, а Грейс уже начинала по нему скучать.

– Значит, рядом с Максом вам уютно и спокойно, – заключила Нина, когда на следующий день Грейс пришла к ней на сеанс. – Очень рада за вас. Это чудо, но вполне объяснимое. Вы вновь позволили себе интимные отношения, отбросив прежние ограничения. Вы охвачены эйфорией. Однако мой профессиональный долг вынуждает меня напомнить вам, что эти чувства… могут оказаться разрушительными для вас обоих.

Грейс знала об этом и без психотерапевта. Макс – человек, по-прежнему сражающийся со своей зависимостью. Физически он крепок, но эмоционально очень уязвим. Его поведение непредсказуемо, и срыв может произойти на ров ном месте. Но Грейс слишком дорожила интимной близостью с Максом. Ей просто нужно сдерживать свои эмоциональные порывы. Она научится. Ради Макса она это сумеет.

– Грейс, вы сделали несколько громадных шагов вперед. Меня это радует.

– А теперь вы произнесете «но», – невесело усмехнулась Грейс.

– Но вам необходимо досконально разобраться в своих ощущениях. – Нина наклонилась вперед. – После вашей первой интимной близости, когда Макс ушел, что вы чувствовали?

Тот удивительный день Грейс помнила во всех подробностях. Помнила дивные шоколадные глаза Макса, принесшего ей свою картину. Он был полон желания. Он устал от прелюдий без финала. Она помнила каждую минуту их близости. Как чутко Макс уловил тогда ее страхи и предложил ей позу «наездницы». Ей хотелось прижаться губами к его губам и принимать в себя все его вздохи и стоны, наслаждаясь ими.

– Я знала, что ему нужно уйти, – сказала Грейс, раскрасневшись от воспоминаний. – Мы ведь все обговаривали заранее. Телесная близость – да. Но после нее – никаких объятий и поцелуев.

– А вам этого хотелось?

Вряд ли. Грейс уже забыла, каково после секса лежать, нежно обнявшись. Подобных моментов в ее жизни было не так уж много. Она не ждала, что у Макса вдруг появится желание ее обнимать и целовать. Конечно, ей хотелось, чтобы он задержался подольше. Естественно, Грейс ни словом не обмолвилась о своей досаде. Вместо этого она назавтра явилась в пансионат с кофе и маффином и вытащила Макса на пробежку. Их привычные занятия не должны были страдать. Просто Грейс убедилась: Макс тоже подвержен страхам.

– Грейс, вам не следует заблуждаться насчет Макса. Чисто дружеские отношения – это одно. А когда между вами происходит интимная близость и вы позволяете… расширить рамки ваших чувств к этому человеку… Вы понимаете, это уже совсем другой уровень. Я хочу знать: вы действительно готовы к такому расширению? А Макс?

Грейс вздохнула. Ответа у нее не было.

– Вы считаете, я не должна позволять себе никаких чувств к нему?

– Нет, Грейс. Я так не говорила. – Синие глаза Нины за стеклами очков в красной оправе были полны искренней заботы. – Мне хочется, чтобы вы оба помнили о своей уязвимости. Каждый из вас испил полную чашу психологических травм. Помните: исправлять чужую жизнь – отнюдь не ваша работа. И потом, не всем хочется подобных исправлений. Я призываю вас заранее подготовиться к любым неожиданностям.

Намек психотерапевта был прост и ясен: Грейс, он разобьет тебе сердце.

Однако в тот момент Грейс совсем не хотелось думать о превратностях судьбы.

Макс увидел их из окна кафе и, не поверив собственным глазам, выскочил наружу.

– Ты что, привез его в нагрузку? – спросил он Тейта.

Улыбающийся Тейт захлопнул дверцу машины. За плечами хромого мудреца стоял не кто иной, как его братец Райли.

– Где твоя радость, придурок ты долбаный? – взревел Райли и со скоростью гоночного авто устремился к Максу.

Макс приготовился к неизбежному, вспоминая, что по части весовой категории изрядно проигрывает Райли. Через мгновение воздух из его легких был выдавлен до последней капли: Райли заключил друга в медвежьи объятия, угрожая опрокинуть. Макс только чудом устоял на ногах и не позволил своим очкам-авиаторам сползти с носа. Райли получил в свой адрес весь набор эпитетов.