Литмир - Электронная Библиотека
A
A

На второй день после «великого пожара» была сформирована боярская комиссия, приступившая к расследованию причин пожара. В воскресный день 26 июня бояре собрали народ на площади перед Успенским собором и начали спрашивать: «Кто зажигал Москву?» Чернь обвинила в поджоге Москвы Анну Глинскую «с детьми и людьми»: они будто бы вынимали сердца из людей и настоем кропили столицу и пр.[448] Боярский розыск имел неожиданный финал. Толпа вышла из повиновения и учинила расправу над боярином Ю. В. Глинским.

29 июня «чернь скопом» двинулась в Воробьево, требуя выдать на расправу бабку царя Анну Глинскую. И на этот раз действиями народа руководили лица, державшиеся в тени. Именно они послали на площадь городского палача (лицо, имевшее официальный пост). По «кличю» палача «поидоша многые люди черные к Воробьеву и с щиты и з сулицы, яко же к боеви обычай имяху»[449]. Иван IV «оузрев множество людей, оудивися и оужасеся».

Современники считали причиной беспорядков в Москве прежде всего злоупотребления властей, вызвавшие недовольство в народе. Как писал новгородский летописец, «в царствующем граде Москве оумножившися неправде и по всеи Росии от велмож, насилующих к всему миру и неправо судящих, но по мзде, и дани тяжкие…». Царь Иван, редактируя официальную летопись, уточнил, что особое негодование народа навлекли на себя бояре Глинские. «В те поры, — значится в приписке к летописи, — Глинские у государя в приближение (были. — Р. С.) и в жалование, а от людей их черным людем насилство и грабеж, они же (временщики. — Р. С.) их от того не унимаху»[450].

Полагают, что восстание 1547 г. было взрывом классовой борьбы и в нем участвовали посадские люди и холопы, а также обедневшие дети боярские[451]. Источники, однако, рисуют иную картину. По словам новгородской летописи, в мятеже участвовали «большие москвичи». Согласно московской летописи, столичная чернь «от великие скорби пожарные восколебашеся яко юроди» и вместе «детей боярских многих побиша». При редактировании летописи царь отметил, что народ избил «людей княже Юрьевых (Глинского. — Р. С.) безчислено» и «много же и детей боярских незнакомых побиша из Северы (Северской земли. — Р. С.), называючи их Глинского людьми»[452]. От народного гнева пострадали пришлые северские дети боярские. Столичные дворяне не понесли ущерба в дни восстания, возможно, потому, что многие из них сами участвовали в выступлении против Глинских. В источниках можно найти прямое указание на причастность бояр к уличным беспорядкам в Москве. По утверждению царя, «в совете» с чернью были бояре князья Ф. Шуйский и Ю. Ростовский, Г. Романов — Захарьин и И. П. Федоров[453].

Напуганные мятежом в столице и убийством одного из членов семьи, Глинские попытались бежать в Литву. В погоню за ними был послан боярин князь П. И. Шуйский. В последний момент М. В. Глинский ускользнул от преследователей и явился с повинной в Москву, где был арестован. Дума поспешила лишить его титула конюшего.

По мнению И. И. Смирнова, с падением Глинских наступил конец периоду боярского правления. А. А. Зимин считал, что в борьбе с Глинскими победило реакционное боярство в лице Шуйских и Ростовских, но «победа феодальной аристократии была временной и непрочной»[454]. В действительности последствия переворота сводились к тому, что место Глинских заняли Романовы, родня царицы Анастасии.

Представление, будто реформы в России провело дворянское правительство, образовавшееся после падения Глинских, страдает схематизмом. Первые преобразования были осуществлены чисто боярским правительством сразу после смерти Василия III. Сколь бы существенными ни были перемены в составе придворных верхов, не они определили ход и направление преобразований.

Москва завершила объединение русских земель в конце XV — начале XVI в. Управлять обширным государством с помощью архаических институтов и учреждений, сложившихся в мелких княжествах в период раздробленности, оказалось невозможно. Общерусский Судебник 1497 г. безнадежно устарел. С появлением поместий началась перестройка военно–служилой системы на новых основах.

Уже опекуны Ивана IV предприняли в 1539–1541 гг. попытку реформы суда. Продолжение судебной реформы в 1549 г. дало толчок последующим преобразованиям.

27 февраля 1549 г. Иван IV заявил боярам в присутствии митрополита и священного собора, что «до его царьского возраста от них (бояр. — Р. С.) и от их людей» детям боярским и христианам приходилось терпеть насилия («силы»), штрафы («продажи») и несправедливости («обиды великие») при решении дел о землях и холопах и других «многих дел». Царь грозил опалой и казнью тем, кто дальше будет чинить беззакония. Обсудив вопрос, Боярская дума предложила передать иски, возбужденные «детьми боярскими и христианами» против наместников–бояр и их слуг, в царский суд. Боярская челобитная легла в основу закона, утвержденного думой на другой день. Царь с боярами «уложил, что во всех городех Московской земли наместникам детей боярских не судити ни в чем, опричь душегубства и татьбы и розбоя с поличными»[455]. Отныне не боярский, а царский суд должен был судить детей боярских в наиболее важных для них тяжбах о землях.

В ходе реформы власти расширили компетенцию судебных приказов и приступили к разработке нового кодекса законов, который был введен в жизнь уже в июне 1550 г. Рука об руку с судебной реформой проводилась земская реформа. Некоторые государственные функции передавались земским старостам, выбранным местным населением[456].

Исходным пунктом преобразований явилась критика боярских злоупотреблений. Одобренная свыше, она способствовала пробуждению общественной мысли в России. Известный публицист середины XVI в. Иван Семенович Пересветов подал царю две челобитные с изложением обширной программы реформ[457]. Писатель противопоставлял идеальное «царство Магмет–салтана», процветавшее благодаря «воинникам», православному царству Константина, погибшему из–за ленивых и богатых вельмож. Публицист настоятельно советовал Ивану IV покончить с засильем вельмож при помощи «грозы».

Идеал Пересветова — военная монархия, организованная по образцу Османской империи. Основу ее могущества составляет военное сословие. Царь должен неустанно заботиться о благополучии дворян–воинников: «Мудр царь, что воинам сердце веселит — воинниками он силен и славен», «что царь- ская щедрость до воинников, то его и мудрость». Худший грех вельмож царя Константина тот, что «всегда богатыя о войне не мыслят, а мыслят о упокое», а главное, «вельможи его ленивыя богатыя не думают о войску». Греческие вельможи, утверждал Пересветов, погубили царя Константина, «укротили от воинства вражбою от ереси своея и ленивства ради лукавством своим». Для осуждения таких «чародеев и еретиков» не надо и «лица» (поличного, улик). Их надо «огнем жещи» и «лютой смерти» предавать. Пусть горят костры на пыточном дворе и льется кровь вельмож–еретиков, лишь бы славилось царское имя и в государстве его торжествовала правда. Такова логика рассуждений писателя–воинника. «Царь на царстве грозен и мудр, царство его ширеет, и имя его славно по всем землям»[458].

И. С. Пересветов выступает решительным противником рабства. Это, по мнению Я. С. Лурье и ряда других исследователей, сближало взгляды Пересветова с мировоззрением представителей реформационно–гуманистического движения[459]. Изложенный вывод вызывает сомнения. Какой смысл имели тирады публициста против рабства? Был ли Пересветов противником рабства и грядущего крепостничества, как полагал БД. Греков?[460] Подобное расширительное толкование едва ли правомерно. Каждый раз, когда Пересветов конкретизирует свои взгляды на «порабощение», обнаруживается, что писателя более всего заботила судьба «воинников», а точнее, «похолопленных» детей боярских.

вернуться

448

ПСРЛ. Т. 13. С. 455.

вернуться

449

ПСРЛ. Т. 13. С. 456–457; ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. Вып. 3. С. 621.

вернуться

450

ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. Вып. 3. С. 620; Т. 13. С. 456.

вернуться

451

Шмидт С. О. Становление российского самодержства. М., 1973. С. 114.

вернуться

452

ПСРЛ. Т. 13. С. 456.

вернуться

453

Там же.

вернуться

454

Смирнов И. И. Очерки политической истории Русского государства. С. 136; Зимин A. A. Реформы Ивана Грозного. М., 1960. С. 310–312, 319, 440.

вернуться

455

Исторический архив. М., 1956. Т. 7. С. 295–296.

вернуться

456

Носов Н. Е. Становление сословно–представительных учреждений в России. Л. 1969. С. 365 и др.

вернуться

457

Зимин А. А. И. С.Пересветов и его современники. М., 1958. С. 217 и др.

вернуться

458

Сочинения И. Пересветова. М. — Л., 1956. С. 156, 167, 178, 183.

вернуться

459

Лурье Я. С. [Рецензия] // Известия АН. Отделение литературы и языка 1959. Т. 8. Вып. 5. С. 450–451; Переписка С. 231–232.

вернуться

460

Греков Б. Д. Крестьяне на Руси. Кн. 2. М., 1954. С. 219–221.

80
{"b":"549824","o":1}