Гражданские постройки России XVII в. оставались в большинстве своем деревянными. Среди дворян и купцов самые богатые строили себе каменные палаты. Ранний тип усадеб XVII в. представлен палатами купцов Поганкиных в Пскове. Эти усадьбы еще напоминали дом–крепость с мощными стенами и крохотными оконцами. Совершенно иначе выглядели хоромы богатых людей второй половины XVII в. Примером могут служить дом дьяка Аверкия Кириллова и палаты Симона Ушакова в Москве. Среди столичных общественных зданий своим декоративным убранством выделялось здание Печатного двора (1679).

Подлинным шедевром древнерусского деревянного зодчества был царский дворец в подмосковном селе Коломенском, построенный в 1667–1681 гг. Кровля дворца имела форму шатров и «бочек», стены были покрыты яркими красками и украшены золоченой резьбой. Московиты называли коломенский дворец «восьмым чудом света». В XVIII в. дворец был разобран из–за ветхости. Художественные мастерские Оружейной палаты в XVII в. значительно расширили масштабы своей деятельности. После 1648 г. на службу в Оружейную палату были впервые приняты художники, приехавшие в Россию из Западной Европы. В русских церквах появилось множество икон, писанных «по–фряжски». Никон и его окружение осудили новую манеру иконописи. Идеалом для патриарха служили греческие иконы. Благодаря тесным связям с Афоном и другими центрами православного Востока русские имели возможность познакомиться с различными образцами греческой иконописи.

Новогреческое искусство, испытавшее влияние итальянской живописи, олицетворяло в глазах московских церковных реформаторов идеальное сочетание православия и высшего живописного мастерства. Крупнейшим художником XVII в. был Симон (Пимен) Федоров сын Ушаков (1626–1686 гг.). Одни исследователи считали его разрушителем основ русской традиционной живописи, другие — традиционалистом, который оживил иконный стиль средствами новой живописи. Много лет жизни художник посвятил работе над образом Христа. В его иконах Спас Нерукотворный можно заметить более тонкие психологические нюансы, новые приемы светотени. Ушаков удалился от традиции древнерусской иконописи под влиянием современного западного искусства, служившего ему образцом.

Православное церковное пение было самым близким к иконописи видом искусства. В XVII в. традиционные приемы пения испытывают кризис и уступают место пению на несколько голосов. Сохранившиеся нотные партитуры свидетельствуют о несомненном влиянии на русскую музыкальную культуру современной венецианской музыки. Влияние это шло через Польшу и польских музыкантов. Барокко, проникшее в музыку, вызывало различное отношение современников. Никон покровительствовал музыкальным новшествам, тогда как раскольники говорили: «на Москве во многих местах поют песни, а не божественное пение», «можно–де по тому пению в гусли играть». При дворе любили органную музыку. Мастеров «органных дел» выписывали из Польши, Голландии и других стран.

Русское искусство развивалось как часть европейского искусства. В нем можно обнаружить однотипные стилистические особенности, хотя и проявлявшиеся в виде намеков и с запозданием.

В XVII в. древнерусское искусство вступило в полосу кризиса. Старые художественные средства исчерпали себя. Огромный вред русскому искусству наносила его изоляция от мировой культуры, успехи которой становились все более впечатляющими.

Завоевание Новгородской республики Москвой положило начало историческому циклу, завершившемуся в петровское время. Среди факторов, определивших своеобразие указанного цикла, наиболее важное значение имела экспроприация высших сословий в Новгороде и последующие земельные конфискации, обеспечившие господство государственной земельной собственности в России.

В XVII в. государственная собственность сохранила господство в Новгородской земле. Но в Замосковном крае вновь стала преобладать вотчина (частная собственность)[663]. Общество постепенно стало освобождаться от груза государственной земельной собственности, который оказался непосильным для страны. Разрушение казенной собственности не сводилось к сокращению поместного фонда земель. Уступая требованиям дворян, власти разрешили обмен поместий на вотчины, расширили права наследования поместья и пр.

Кризис московского дворянства подготовил почву для реформ начала XVIII в. Петр I создал русскую регулярную армию, что привело к упразднению дворянского поместного ополчения. Крушение старой военно–служилой системы сделало ненужным существование всеобъемлющей государственной земельной собственности. По указу о единонаследии 1714 г. Петр I закрепил за дворянами поместья, приравняв их к вотчинам. Тем самым он упразднил огромный фонд государственной поместной земельной собственности. В реальной жизни процесс превращения поместья в частные владения дворян был близок к своему завершению уже в конце XVII в.

Указ о единонаследии был выгоден не только дворянству, но и казне. Для поддержания государственного фонда требовались постоянные расходы. Упразднив поместье, власти избавились от затрат, связанных с необходимостью постоянно пополнять государственный фонд, не допускать выхода земли из службы, обеспечивать поместьями служилых людей и «новиков».

Взамен старого принципа государственного принуждения Петр I пытался создать новые регуляторы службы дворян. Следуя западным образцам, он ввел принцип майората. Но этот принцип, противоречивший русскому праву и традиции, был отменен после его смерти. Принцип обязательной службы дворян, не подкрепленный государственной собственностью, уже при первых преемниках Петра стал приобретать формальный характер (запись младенцев в полки, длительные отпуска со службы и т. п.), а затем при Екатерине II был упразднен законодательным путем. Военно–служилое сословие окончательно превратилось в XVIII в. в благородное российское шляхетское сословие.

Упразднение государственной собственности было в действительности одной из крупнейших реформ петровского времени. Эта реформа благоприятствовала успеху преобразований начала XVIII в. и ускорила историческое развитие русского общества.

Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею. Т. 1–2. СПб., 1841–1842.

Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедициею. Т. 1. СПб., 1836.

Бегунов Ю. К. «Слово иное» — новонайденное произведение русской публицистики о борьбе Ивана III с церковным землевладением. ТОДРЛ. Т. 20. М. — Л., 1964.

Белокуров С. А. Разрядные записи за Смутное время. М., 1907.

Боярские списки последней четверти XVI в. — начала XVII в. и роспись русского войска 1604 г. Ч. 1–2. М., 1979.

Буссов К. Московская хроника. М. — Л., 1961.

Временник Ивана Тимофеева. М. — Л., 1951.

Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988.

Golb N., Pritzak О. Khazarien — Hebrew Document of the X Century. London, 1982.

Дмитриева Р. П. Сказание о князьях Владимирских. М. — Л., 1955.

Древнерусские города в древнескандинавской письменности. М.,

1987.

Духовные и договорные грамоты московских великих и удельных князей. Подг. к печати Л. В. Черепнин. М. — Л., 1950.

Житие Сергия, списанное Епифанием. Памятники литературы Древней Руси. XIV — середина XV в. М., 1981.

Жолкевский С. Записки о Московской войне. СПб., 1871.

Источники по истории новгородско–московской ереси конца XV— начала XVI в.

Казакова Н. А., Лурье Я. С. Антифеодальные еретические движения на Руси XIV–XV веков. М. — Л., 1955.

Казакова Н. А. Вассиан Патрикеев и его сочинения. М. — Л., 1960.

Клейн В. К. Угличское следственное дело о смерти царевича Дмитрия. Ч. 1–2. М., 1913.

Коковцов П. К. Еврейско–хазарская переписка X в. Л., 1932.

Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1989.

Корецкий В. И. Новгородские дела 90‑х гг. XVI в. со ссылками на неизвестные указы царя Федора Ивановича о крестьянах. АЕ за 1966. М., 1968.