Бояре начали с изменений в местном управлении. Обязанность преследовать «лихих людей» они возложили на выборных дворян — губных старост, т. е. окружных судей. Они позаботились также о строительстве и украшении Москвы и провели важную реформу денежной системы. Дело в том, что с расширением товарооборота требовалось все больше денег, но запас драгоценных металлов в России был ничтожно мал. Неудовлетворенная потребность в деньгах вызвала массовую подделку серебряной монеты. В городах появилось большое число фальшивомонетчиков. И хотя виновных жестоко преследовали, секли им руки, лили олово в горло, ничто не помогало. Тогда власти изъяли из обращения старую разновесную монету и перечеканили ее по единому образцу. Основной денежной единицей стала серебряная новгородская деньга, получившая наименование «копейка». На этой «новгородке» чеканили изображение всадника с копьем (на старой московской деньге чеканили всадника с саблей). Полновесная новгородская «копейка» вытеснила легкую московскую «сабляницу».
Смерть Е. Глинской в апреле 1538 г. изменила ситуацию в государстве. Князья Шуйские и прочие уцелевшие душеприказчики Василия III поспешили возродить систему боярской опеки. Временщик правительницы конюший И. Ф. Овчина- Оболенский был брошен в темницу, в которой за полтора года до того умер в оковах МЛ. Глинский. Сохранилось известие, что «тяжесть на него (Овчину. — Р. С.) — железа — ту же поло- жиша, что на нем Глинском была: там и преставися»[445].
Старшими среди опекунов после гибели Старицкого стали Василий и Иван Шуйские. Они извлекли из переворота наибольшие выгоды. В. В. Шуйский женился на царевне Анастасии, двоюродной сестре Ивана IV. Став членом великокняжеской семьи, В. В. Шуйский покинул старое подворье и переехал на двор Андрея Ивановича Старицкого.
Придя к власти, Шуйские не пожелали возродить регентский совет. 21 октября 1538 г. по их приказу был обезглавлен Ф. Мишурин, ближний дьяк Василия III и член опекунского совета. Боярина М. В. Тучкова отправили в ссылку. Ближайший союзник Тучкова И. Ф. Бельский подвергся аресту и попал на Белоозеро. Торжество Шуйских было довершено низложением митрополита Даниила.
Старый князь Василий Шуйский умер в самый разгар затеянной им смуты. Иван Шуйский не обладал ни авторитетом, ни опытом старшего брата. В столкновении между последним из опекунов и Боярской думой вновь одержала верх дума. Бояре добились освобождения И. Ф. Бельского и вернули его в столицу. И. Шуйский перестал ездить во дворец и вскоре же был послан во Владимир с полками. Опекун не пожелал признать свое поражение. Подняв мятеж, он явился в Москву с многочисленным отрядом дворян. Мятежники низложили митрополита Иоасафа, а князя Бельского снова сослали на Белоозеро и там тайно умертвили.
В мае 1542 г. последний душеприказчик И. В. Шуйский умер. Во главе партии Шуйских стал А. М. Шуйский. Он не сумел заручиться поддержкой Боярской думы и был убит по приказу Ивана IV в конце 1543 г.
Боярское правление не привело к распаду единого государства. Более того, в 1534–1537 гг. были ликвидированы два крупнейших в стране удельных княжества — Дмитровское и Старицкое. Борьба за власть между боярскими кланами и придворными группировками носила ожесточенный характер, но не сопровождалась ни феодальной анархией, ни массовыми репрессиями. Время так называемой боярской реакции стало временем экономического процветания страны.
Василий III поручил боярам опекать («беречь») сына Ивана до его совершеннолетия, после чего должно было начаться его самостоятельное правление. В 1546 г. Иван IV достиг совершеннолетия и тогда же возглавил свой первый военный поход. Правление князя началось неладно. Иван IV забавлялся тем, что пахал вешнюю пашню, затем велел рубить головы старшим воеводам, прогневившим его. Конюший И. П. Федоров был приговорен к смерти и лишь в последний момент помилован. Вскоре же казни подверглись братья князья Иван Дорогобужский и Федор Овчинин. Как свидетельствуют летописи, их убили повелением Михаила Глинского и матери его княгини Анны. Дорогобужский был пасынком и единственным наследником Федорова. Сам Федоров едва не лишился головы по милости тех же Глинских. Их цель заключалась в том, чтобы отнять у Федорова его титул конюшего — старшего боярина думы.
Иван IV не получил образования и оказался мало подготовленным к исполнению функций правителя обширной и могущественной державы, а окружали его случайные люди. Неудивительно, что свое совершеннолетие Иван IV ознаменовал лишь опалами да казнями. Популярность государя стремительно падала, и советники, правившие его именем, стали искать средства для восстановления авторитета власти монарха. Решено было, что Иван официально примет высший титул царя, равнозначный императорскому титулу. В декабре 1546 г. великий князь «держал совет» с митрополитом Макарием. Боярская дума была созвана в полном составе. Приглашены были даже опальные бояре. После заседания дума объявила о предстоящей женитьбе Ивана IV и его коронации на царство.
Люди средневековья представляли мировую политическую систему в виде строгой иерархии. Согласно византийской доктрине, центром вселенной была Византия, воспринявшая наследие Римской империи. Русь познакомилась с византийской доктриной еще при киевских князьях. Помнили ее и в московские времена. В XIV в. московских великих князей титуловали иногда стольниками византийского «царя». Конечно, титул этот лишен был в то время какого бы то ни было политического смысла.
Страшный татарский погром и установление власти Золотой Орды включили Русь в новую для нее политическую систему — империю великих монгольских ханов, владевших половиной мира. Русские князья, получавшие теперь родительский стол из рук золотоордынских ханов, перенесли титул «царя» на татарских владык.
Московские князья давно именовали себя «великими князьями всея Руси», но только Ивану III удалось сбросить татарское иго и из князя–подручника стать самостоятельным сувереном — «самодержцем». Падение Золотой Орды и крушение Византийской империи в 1453 г. положили конец как вполне реальной зависимости Руси от татар, так и старым представлениям русских относительно высшей власти греческих «царей».
Власти не сразу известили о предстоящей коронации Ивана IV иностранные государства. Прошло два года, прежде чем польский двор узнал о том, что московский великий князь «царем венчался» по примеру прародителя своего Владимира Мономаха, и то имя он «не чужое взял». Выслушав это чрезвычайно важное заявление, польские послы немедленно потребовали предоставления им письменных доказательств. Но хитроумные бояре отказали им, боясь, что поляки, получив письменный ответ, смогут обдумать возражения и тогда спорить с ними будет нелегко. Отправленные в Польшу гонцы постарались объяснить смысл московских перемен так, чтобы не вызвать неудовольствие польского двора. Ныне, говорили они, землею Русскою владеет государь наш один, потому–то митрополит и венчал его на царство Мономаховым венцом. В глазах московитов коронация, таким образом, символизировала начало самостоятельного правления Ивана на четырнадцатом году его княжения.
Ивана короновали 16 января 1547 г. После торжественного богослужения в Успенском соборе в Кремле митрополит Макарий возложил на его голову шапку Мономаха — символ царской власти.
Затеяв коронацию, родня Ивана IV Глинские добилась для себя крупных выгод. Бабка царя Анна с детьми получила обширные земельные владения на правах удельного княжества. Князь Михаил Глинский был объявлен ко дню коронации конюшим, а его брат князь Юрий стал боярином.
Едва ли можно согласиться с мнением, что коронация Ивана IV и предшествовавшие ей казни положили конец боярскому правлению[446]. В действительности произошла всего лишь смена боярских группировок у кормила власти.
После коронации Ивана в Москве произошел мятеж. Лето 1547 г. выдалось на редкость засушливое. Крупный пожар, вспыхнувший в столице, уничтожил большую часть построек. В огне погибло много людей. Тысячи москвичей остались без крова и пропитания. В народе прошел слух, что причиной пожаров были поджоги и колдовство: в Москве объявились «многие сердечники, выимали из людей сердца»[447]. Волхвы кропили дома «сердечным» настоем, что и вело к пожарам. Власти предприняли самые свирепые меры против «зажигальников»: их пытали, «и на пытке они сами на себя говорили», после чего их казнили «смертною казнью, глав им секли и на колье их сажали и в огонь их в те же пожары метали».
