Каждый, кто искушен в вопросах экономики, знает, что без соблюдения нравственного кодекса экономика не работает. В демократическом строе эту роль исполняет закон-договор, в котором прописывается баланс интересов. Индивидуалист подчиняется закону, потому что в противном случае пострадают его интересы. На этом, на законе взаимной выгоды, – и строится западный мир, его экономика. В автократическом обществе движущей силой экономики является невозможность отказаться от предписанных извне обязанностей (что влечет за собой вывод о нелояльности и коллективное порицание). Поскольку страх – более сильная эмоциональная энергия, чем жадность, то теоретически автократия способна побеждать демократию в экономическом состязании (что и доказал в свое время Советский Союз). Но тут есть нюанс… Когда человек сам верит в то, что делает, то его страх не делать то, что он обязан – это страх потерять самого себя, свою Совесть. В Советском Союзе было немало таких людей, и на наш взгляд именно они определили прорывное развитие экономики страны. Именно здоровые проявления коллективизма – лучшее, что было в Союзе, да и в целом – в культуре и истории цивилизации. Обычный страх – сковывает человека, не позволяя проявлять творчество и инициативу, а значит и эффективность. В Союзе было много также и таких людей, – инертных, исполняющих «обязанности» под нажимом комсомола и партии, не верящих в идею, которые посматривали на Запад с его «тряпками» с завистью. Эти люди не понимали что предали свою общность и скоро потеряют ее. В родовой экономике все держится на уважении к старшим, на их заботе и мудрости. Именно старшие вовлекают всех в созидательный труд, и они же справедливо распределяют результаты труда в соответствии с тем, кому что нужно для жизни. Это хорошая экономика, но ее возможности ограничены размерами небольшой родственной общности. Что же определяет экономическую эффективность духовно-коллегиального строя, какой моральный кодекс? В отличии от автократии, в которой подразумевается принятие всеми идейного авторитета, в коллегиальной культуре ценится проявление Истины в сердце самого человека. Сила этой культуры в том,

что людям не позволяется сидеть в бессознательном болоте, но, наоборот, их «заставляют» смотреть внутрь себя и решать: что они там видят и что будут с этим делать. В результате открытых обсуждений, собственных размышлений и молитв, каждый должен прояснять для себя и своих коллег следующее: а) во что он действительно верит, какова его внутренняя динамика; б) что собирается делать в связи с этим в плане исполнения своих обязанностей (чего следует ждать коллективу от него, а чего нет); в) согласны ли окружающие с предложенным им уровнем обязательств (т. е. не маловато ли будет? Или наоборот: нет ли перебора в обязательствах чтобы угодить коллективу?); г) какие последствия для себя готов принять, если не сделает обещанного; и д) на какую поддержку и помощь со стороны коллег рассчитывает. На основании такого сознательного и творческого сотрудничества и должна строиться социально-экономическая жизнь. В этом случае экономическое развитие способствует пробуждению и становлению Человека. Как видим, в коллегиальной духовной культуре присутствует синтез «свободы человека», которую декларирует демократия и «жизни ради идеалов общества», на чем настаивает автократия. Так сверх-общественная идеология позволяет не просто объединить всех вокруг высокой идеи (даже если это идея Всевышнего), а как бы «впустить Живого Бога» внутрь общества, во все взаимоотношения в нем. Сверх-общественный центр опирается на теизм, но не религиозный теизм, а этический. Все понимают, что «экономика есть экономика», на сантиментах ее не построишь.

В материалистической экономике человек работает за плату; в «духовной экономике» труд человека тоже вознаграждается, так что внешне разницы никакой нет. Разница только в мотивах: во втором случае – плата отсутствует по сути, ибо происходит обмен служением. Здесь и возникают совсем иные отношения, а также возникает иной, – творческий труд, гораздо более качественный. И это – реальный экономический фактор. Например, любой мастер может подтвердить, что самые большие деньги он получал за те творения, которые делал просто «для души», не рассчитывая, что за них кто-то заплатит. В русском языке есть такая точная поговорка: «Не ставь телегу впереди лошади!». Лошадь – живая, она символизирует отношения и человеческий фактор; а материальный прогресс и вещи – это телега, которая сама за ней следует: ведь здоровые отношения включают в себя обмен ценностями, т.е. экономику. Если поставить лошадь позади телеги, то мы далеко не уедем – телега свалится на первом же повороте в канаву, а лошадь сломает хребет, что мы и видим: мы уже разрушаем свое близкое будущее, общество балансирует на грани различных гуманитарных и экологических катастроф. Устранив экономический приоритет в оценочных критериях развития общества, можно точно оценивать работу госорганов в нужном направлении , опираясь на статистические данные о: количестве браков и разводов, абортов и брошенных детей, бездомных и безработных, уровне и структуре преступности, в том числе бытового насилия, коррупции и ее структуре, социальных конфликтов, психических заболеваний, самоубийств, актов вандализма в отношении среды обитания. Лишь только по этим, а не каким-то другим цифрам можно судить о реальном положении дел на уровне социально-биологического центра.

Три типа общественного устройства из пяти (семейность, автократия и коллегиальность) являются человеческими, т.е. предназначены для того, чтобы мы жили не сами по себе, а для других. Именно в них формируется человек, или даже Человек. Демократия внешне тоже является общностью, но по сути ее нет: вместе людей держит выгода, при этом каждый в душе остается сам по себе. Что касается технократии, то там люди вместе составляют могущественную структуру, и им именно это нужно друг от друга, а не личная выгода. Им важно слиться в такой «семейной» структуре, «ощутить себя Богом». Несмотря на человечность семейного-родового уклада и автократии в них еще есть, однако, «свои» и «чужие» (в первом случае по кровному признаку, а во втором – по идейному). Для нечеловечной «семьи» общество разделяется на «посвященных и быдло». А в духовно-коллегиальной культуре пространство отношений распространяется уже на всех, как на неотъемлемых членов семьи Бога, хотя и без наивной неспособности различать и учитывать коды влияния.

Для формирования общинного уклада самоуправления нужно распространять среди людей духовное знание, с помощью которого они становятся способными взращивать в себе личную осознанность, и как следствие – способность к разумному диалогу. А для установления в обществе отчужденной от людей власти, их учат слепо верить определенным представлениям , что делает их уязвимыми и зависимыми, а значит неспособными к такому диалогу. Именно по этому критерию можно понять, какой из двух идеологических центров действует в данном общественном институте, в частности в религии. В религиозных писаниях есть такие заповеди, как: «Не лги», «Не укради», «Не убий», «Не возжелай жены другого», «Возлюби ближнего своего», и т.д. Все они даны Творцом для защиты сотворенной им природы, т.е. пространства отношений: ложь – разрушает отношения, воровство – делает то же самое, супружеские измены – ведут к разрушению семьи, отношений. Ну и, конечно, убийство – это акт полного прекращения самой возможности отношений… Однако религиозный код ограничивает эти заповеди, лишает их универсального Смысла. То есть, например, «Не убий» – означает не убивать только людей (или даже только «своих» людей, единоверцев). Животные также являются частью мира отношений (это может подтвердить любой, у кого они живут), но мы без зазрения совести жестоко убиваем их сотнями тысяч на бойнях (спокойно оплачивая эту работу, покупая их трупы в магазинах). Человек, покушающийся на семью Бога и не чувствующий боли других живых существ обычно использует в свое оправдание границы религиозного понимания, но если он не идет дальше, к Человеческому, духовному мышлению, позволяющему воспринимать присутствие искры духа во всех живых существах, то значит в его разуме сидит еще нечеловечный вирус.