Л у ж к о в. Я только что с Лебединой протоки. Большое поле уже засеяли. Без единого перекура.

Д о м н а. А вы собирались кнутом подгонять?

Л у ж к о в. Подгонять — нет, не собирался. Но ведь я должен понять те мотивы, которые движут людьми! Полуголодные, отощавшие и на таком накале! Только энтузиазм?..

Д о м н а. Мне бы ваши заботы!

Л у ж к о в. В такое время ужасно чувствовать себя посторонним! Я сожалею, что не выучился на агронома.

Д о м н а. Еще не поздно, учитесь.

Л у ж к о в. Собираюсь, да за учебники сесть некогда.

Д о м н а. До учебников ли? Вижу, по чужим огурешникам шастаете. У Клавдии Хорзовой в огурешнике гряды, что ль, закладывали?

Л у ж к о в (смутился). Я, знаете… я от собак прятался. Целая стая накинулась.

Д о м н а. Стая? Должно быть, пришлые. У нас на всю Барму один Трезор остался. Неужто и он был в той стае?

Л у ж к о в. Он-то… он-то как раз больше всех рычал!

Д о м н а. Да что вы! Сегодня же велю на цепь посадить. Гринька, выдь на минуту!

Г р и н ь к а (из кузницы). Щас. (Еще стучит молотком, потом появляется.)

Д о м н а (все с той же насмешкой). Ты что это, парень, кобеля своего распустил? Ведь он уполномоченного чуть не загрыз.

Г р и н ь к а. Трезор?

Д о м н а. Он самый. Трезор.

Г р и н ь к а. Да он беззубый совсем! Мякиш едва жует.

Д о м н а. Ты наговоришь! Не станет же товарищ Лужков сочинять небылицы! Он человек ответственный, при исполнении.

Л у ж к о в (заспешил). Я поеду, пожалуй. Там сев, знаете… поеду. (Уводит свой велосипед.)

Д о м н а. Ну ясно: без тебя не посеем.

Г р и н ь к а. Ты чо на Трезора напала? Может, в собачий ящик сдать задумала?

Д о м н а. Мне твой Трезор не мешает. Пусть живет, пока живется.

Из кузницы выходит  И г н а т. Вытирает руки ветошью.

И г н а т. В будний день расфуфырилась. К чему бы?

Д о м н а (потускнев). Будний, так и принарядиться нельзя?

И г н а т. Вроде бы не время.

Д о м н а. А когда время? То сев, то покос, то уборочная страда. Когда время, я спрашиваю?

И г н а т (добродушно посмеивается). А ведь и верно. Помереть не успеешь, не то что за собой последить. Такая история.

Д о м н а (раздраженно). Не тряси ты свою историю! История, как я понимаю, это былое. Мы настоящим живем. А что от него имеем, кроме морщин?..

И г н а т. Не те речи ведешь, Домна Сергеевна.

Д о м н а (с укоризной). Было время — Домною звал.

И г н а т. Тогда ты председательшей не была. Теперь по чину положено.

Д о м н а. Устала я от этого чина. С пяти до полуночи как заведенная. А жить когда?

Г р и н ь к а (про себя). И эта туда же.

И г н а т. Замучили вы меня своими вопросами! Что я вам, апостол, что ли? Не больше вашего знаю.

Д о м н а. Да уж, наверно, побольше. Через всю Европу прошел.

И г н а т. А что видел? Через винтовочную мушку много не разглядишь.

Д о м н а. Все же не с наше. Мы-то дальше районного центра не бывали.

И г н а т. Лошаденку мне выделишь? Надо на солонцы навоз вывезти.

Д о м н а. Дались тебе эти чертовы солонцы!

И г н а т. А вот погоди: я там овсеца посею да трав многолетних — такое поле будет, что только ай да ну! За солонцы ты мне когда-нибудь в ножки поклонишься.

Д о м н а. Добрую землю обиходить не можем, а он с солонцами, как кошка с пузырем, носится.

И г н а т (сухо). Ежели и ношусь — колхозу не в ущерб. Из-за меня простоев не бывает.

Д о м н а. Нет у меня лошадей! Нет, и все! В разгоне лошади, понял?

Г р и н ь к а. Не кричи на тятю! Ишь моду взяла! Чуть что — рот до ушей.

Д о м н а. Нечаянно сорвалось, Гринька. Почто в гости перестали заходить?

Г р и н ь к а. Не ты одна колхоз на себе везешь. Мы тоже в пристяжке.

Д о м н а (сурово). Рано тебе пристегиваться! Школу-то ни к чему бросил. Завтра же возвращайся.

Г р и н ь к а. Это я как-нибудь сам решу, не маленький.

Д о м н а. До совета со мной не опустишься? Эх, Гриня, Гриня!

Г р и н ь к а. Тятю-то отпусти. Сеяльщики рычаг сломали — ладить надо.

Д о м н а (не сумев скрыть обиды). Ладьте, докучать не стану. (Уходит.)

И г н а т. Ты поласковей с ней, Гриня. Забыл, чем обязан?

Г р и н ь к а. А чо они пристают? Все углы пообтоптали. Говорят разное — на уме одно: как бы тебя обработать. И тетка Домна не лучше других.

И г н а т. Не женюсь я на ней, сын. И ни на ком не женюсь. Мамку нашу забыть не могу.

Идут в кузницу.

А школу нельзя бросать. На двоих-то я как-нибудь зароблю.

Г р и н ь к а. Устаешь ты, и в кузнице, и на солонцах — шутка в самом деле! Надо что-то одно.

И г н а т. А кто у горна станет? Кузнецов-то нет боле. И земля магнитит. (Застенчиво.) Истосковался я по ней. Бывало, зароюсь в окоп… вокруг все ископано, изрыто снарядами, танками, солдатскими лопатами. А мне поле мерещится… когда тут хлебушко рос, может, в рост человеческий. И жалость такая черкнет по сердцу — глаза бы вырвал себе, лишь бы не видеть вокруг всего этого безобразия. Лишь бы танки не громыхали, лишь бы люди не помирали и светлая тишина до самого рубежа России голубым ленком расстилалась! Скажи мне в такую минуту: «Погибни, Игнат! И все, о чем грезишь, сбудется!» Глазом бы не моргнул…

Г р и н ь к а. А как же я, тятя? Ты про меня забыл…

И г н а т. Ты кровь моя, Гринька. Мое продолжение! И ты одинаково со мной должон мыслить. А ежели я… оступлюсь — иди тем же путем, пока ноги держат. Сын будет, внучонок мой, сына туда же направь. Все на одном замешано, Гриня. На войне бывают такие моменты, когда человеку за всех решать приходится: за себя, за детей, за внуков. И он выбирает один-единственный путь… праведный! На том пути всяко случается, такая история.

Г р и н ь к а. Про землю-то складно как говорил!

И г н а т. Про нее иначе нельзя. Земля — матерь наша. Вот я и дал себе на фронте зарок: как выживу, за нашенские солонцы примусь, чтобы ни единого бросового клочка не было. Решай сам, Гриня, прав я или не прав.

Г р и н ь к а. Прав, тятя. Обязательно прав! И я это… я помогать тебе стану. Я, правда, учиться хотел на… ну на того, который каменные фигуры высекает.

И г н а т. Каменотес, что ли?

Г р и н ь к а. Вроде каменотеса. Только по-иному называется. Он памятники всякие — из гранита, из мрамора — срабатывает. Видал, поди? Красиво! Я и сам когда-нибудь такую красивую штуку высеку. К примеру, упал человек на колено. В ладошке у него колосок, либо земли комочек. Разное в голову приходит. Вот Святогора хотел изобразить, когда он колечко тянет, а сам вязнет, вязнет… А то еще солдата, который домой воротился и так вот… руки раскинул, землю обнять хочет. Родная же…

И г н а т (взволнованно). Не помню, Гринька, как называется это доброе ремесло, но учись ему. Я видывал в чужих городах всякие статуи, каменных людей и зверей в садах — завлекательно! Смотрел бы и не отрывался. Учись, учись этому делу, сын! А в поле я за двоих управлюсь. Руки-то у меня вон какие!

Слышен рокот трактора. Немного погодя в кузницу входит  К л а в д и я  Х о р з о в а, Гринька и ее встречает в штыки.

К л а в д и я. Фаркоп вырвало… прямо с потрохами…

И г н а т. И как тебя угораздило? Такая крепость!

Г р и н ь к а. Невзначай, как палец в мед!

К л а в д и я. Не бурчи, Гринька! Мал еще!

Г р и н ь к а. Словно порча какая нашла! Табунятся тут, ровно овцы у сена. Зла на вас не хватает!

К л а в д и я. Не бурчи, сказала! Я тебе не опасная. В девках к батьке твоему салазки подкатывала — не соблазнился. А нынешняя тем более не нужна. Верно, Игнат?