— Я отвезу тебя в колледж позже, когда у тебя заканчиваются занятия? — Он наслаждался теплом и светом, что исходили от Габриэллы. Интересно, она сама знает, как влияет на окружающих. И особенно на него. Рядом с ней Джеку хотелось стать лучше, чем он был. Небывалое желание.

— Лекции до двух. — Ответила Габи. — И Джек, это лишнее. Днём-то мне ничего не угрожает. Я могу пройтись пешком. Правда. Не стоит беспокоиться.

Джек подумал о том, что три предыдущие девушки неизвестно когда пропали. Возможно как раз таки днём. Последняя, по крайней мере, пропала среди бела дня.

— Я заберу тебя из колледжа, — сказал он таким тоном, что спорить с ним бессмысленно. — Потом ты отдохнёшь, а вечером мы поужинаем. И да, из кафе ты уже уволилась. Я это устроил. Позвонил, представился, и сказал, что ты там больше не работаешь.

— Зачем? — Джек видел её поражённые глаза.

— Ты совсем не отдыхаешь Габи, — спокойно сказал он. — Тебе нужно больше тратить времени на учебу. И на сон. Эта работа в кафе тебе не на пользу. Даже не спорь со мной, крошка.

— Это ты оплатил операцию моего дедушки? — спросила Габриэлла.

— У тебя есть доказательства? — хмыкнул он, глядя исключительно на трассу. Мокрый от тумана асфальт скользил, и нужно было хорошо следить за дорогой.

— Есть только догадки. — Габи пожала плечами. — Это ты. Больше всё равно не кому. Я верну тебе все деньги.

— Нет. — Джек покачал головой. — Считай, что это оплата за уколы и за уборку в моей квартире.

— Но мне не нужна оплата! — Джек видел, как она поджала подрагивающие губы. Ему впервые захотелось поцеловать её. Захотелось попробовать вкус этих губ, которые Габи никогда не пачкала помадой. Интересно, её губы сладкие? Странное желание, он ведь её не знает совсем. Да и она слишком молода для него. Почти ещё подросток. Хотя ей и есть девятнадцать, выглядела Габи младше своих лет из-за хрупкости, стройности и огромных распахнутых глаз, что так доверчиво смотрят на этот суровый мир. И ещё этот школьный рюкзак за спиной, он явно не добавляет ей возраста.

— Просто не спорь. — Джек отвернулся от неё, направляя машину к своему дому.

В квартире было убрано, тепло, и пахло свежезаваренным кофе. Джек отметил, как девушка уверенно чувствует себя в его комнатах. И это было ему приятно.

— Тебе лучше сесть, — она указала ему на диван. И когда Джек присел, Габи склонилась к нему, закатывая рукав его рубашки. — У тебя шрам на руке. — Заметила она. — Это ведь след от пули?

— Верно. Я тогда только начал служить в полиции. — Джек хмыкнул. — Помню, что мы накрывали один наркопритон. Первое серьёзное дело, и меня почти сразу же ранили. Тогда я ещё не знал, как близко на службе приходиться сталкиваться со смертью. Меня, раненного, оставили у машины, и ребята пошли на штурм меньшим составом. В тот раз я ещё легко отделался, сквозное пулевое. Некоторым повезло гораздо меньше. — Джек помолчал. — Работа в полиции дала мне многое: раньше у меня не было ничего. А сейчас ничего, и шрам от пули.

Габриэлла невольно улыбнулась, протёрла руки спиртовыми салфетками, и принялась дальше закатывать рукав его рубашки.

Джек почувствовал на своей руке аккуратные изящные пальчики Габи, когда она затягивала резиновый жгут. Её руки были тонкими, на пальцах не было ювелирных украшений, но Джек отметил, как женственно и легко она прикасалась к нему. Он молча наблюдал, как она достает из рюкзачка ампулу, и уверенной рукой набирает жидкость в шприц. Её тонкие руки действовали неторопливо, профессионально. И то, как умело она ослабила резиновый жгут на его руке, вводя в вену прозрачную жидкость, поразило Джека. Сразу было видно, что она это делает не впервые. Все движения были отточены, выверены. Её руки — это руки врача, добрые, заботливые, знающие свое дело. И очень красивые, для врача.

— Всё, — сказала она, убирая пустой шприц в сторону. — Теперь ложись, я посмотрю на твои швы.

Словно под гипнозом, Джек опустился на диван, и почувствовал, как девушка расстёгивает на его брюках ремень.

— Стой, — хрипло сказал он. — Думаю, мы ещё не достаточно хорошо знаем друг друга. Я сам.

— Я видела тебя голым, — просто сказал она, хоть и немного покраснела. — Перед операцией.

— Вот даже как. И как я тебе?

— Я же врач. Будущий врач. — Габи улыбнулась. — Я смотрела только на твои раны. И хотела бы посмотреть на них снова. И, если нужно, то обработать и сменить послеоперационный пластырь. Давай, Джек, мне нужно посмотреть, не разошлись ли швы. — Ласково проговорила она. Но в мягком тоне её голоса скользнули стальные нотки. Она не потерпит отказа, понял Джек. Из неё выйдет отличный врач. Таким и должен быть настоящий хирург — в меру мягким, но с железобетонным характером.

О'Нилл снова откинулся на диван, поддаваясь обволакивающему тембру её голоса. Он положил рядом с диваном свою кобуру с «Береттой», так, чтобы можно было легко дотянуться рукой. Затем расстегнул пуговицу на брюках и, слегка поморщившись, вытянул рубашку, закатывая её край, чтобы было видно живот. Девушка опустилась перед диваном на колени, и её прохладные пальчики приятно пробежались по его голому животу. Джек непроизвольно вздрогнул от её прикосновения. В брюках становилось тесно.

— Больно? — Тихо спросила она, продолжая легонько прикасаться к его телу. Джек промолчал, сжав зубы, и направляя все свои силы на то, что бы сохранить самоконтроль.

Габи умелым движением избавила раны от старого пластыря.

— Лучше, чем я ожидала, но всё равно положение дел очень и очень опасное. Швы ещё не зажили. — Она снова что-то достала из рюкзачка, и принялась за работу.

— Я заварил кофе. — Джек лежал с закрытыми глазами, полагаясь только на свои ощущения. Так давно женские руки не прикасались к нему. Это было приятно, и даже больше. Он прилагал много усилий, чтобы не возбудиться, и не напугать её раньше времени. Было сложно сдерживать желание, и Джек снова попытался отвлечься, заговорив на нейтральную тему. — Хочешь чашечку кофе? Я конечно не мастер в этом деле, но для меня важнее не вкусовые качества напитка, а бодрящий кофеин. Самое то утром.

— Кофе со сливками? — не отрываясь, спросила Габи. Она аккуратно налаживала послеоперационный пластырь сперва на один шов, затем на другой.

— Без сливок. Зато с сахаром. — Джек не открывал глаза, стараясь думать о чем угодно, только не о нежных девичьи пальчиках, порхавших над его голым животом.

— Ладно. Кофе я люблю. — Габи поднялась с пола и отошла к стене, любуясь результатами. Если бы никто не знал, что раны обрабатывала студентка, то никогда бы не догадался. Всё было сделано очень профессионально. — Полежи ещё немного. Я налью нам чашки кофе. Лежи. Я хорошо ориентируюсь на твоей кухне.

Джек всё равно поднялся и двинулся за Габриэллой, придерживая новую повязку рукой. Он заметил, как девушка остановилась возле столика. Её взгляд стал серьёзным.

— Кто она? — Спросила Габи, указывая на фотографию.

— Сисиль. — Джек тоже помрачнел, взглянув на ту фотографию. Как давно это было. Словно в другой жизни. И призраки прошлого продолжают цепляться за него, не желая выпускать из своих сетей. Джек вспомнил, что не одну ночь сидел с этой фотографией в руках и думал, думал. А потом курил в потолок.

Габриэлла обернулась к нему и их взгляды встретились.

— Она умерла больше года назад, — сипло сказал Джек. По его потухшему взгляду сложно было судить о его чувствах.

— О, мне очень жаль, — прошептала Габи. Ей действительно стало жаль девушку на снимке. Всегда жаль, когда люди умирают такими молодыми.

— Она не говорила мне, что неизлечимо больна, — задумчиво проговорил Джек, глядя в ни куда. Такой взгляд, обращенный внутрь себя, казалось, видел какие-то события из прошлого. И судя по всему, эти события вызывали в его воспоминаниях боль, разочарование и грусть. — Никогда не говорила, что у неё порок сердца. Я узнал об этом только на похоронах. — Джек бросил хмурый взгляд на фото. И Габи услышала отчужденность в его голосе. И ей захотелось поддержать его, утешить.