А с маминым неодобрением шутки были плохи. Но тем не менее какая-то часть меня всегда лелеяла те воспоминания о моей тетке. И они придали мне силы задать вопрос:

– Что мы будем делать, мама?

– Делать? – Искра презрения, прозвучавшая в одном слове, была так сильна, что могла разжечь огонь по всей степи.

Я посмотрела на папу. Он вытер рот салфеткой, встал и отодвинул стул. Тот проскрежетал по полу, будто призывая слушать последовавшие за этим слова.

– Она совсем одна в этом мире, Маргарет. У нее нет никого, кроме нас.

Мама опустила руки в кадку, наполненную водой. Я наблюдала, как она потерла кастрюлю, сполоснула ее и поскребла снова.

Отец стоял, заполняя собой маленькую комнату.

– Я надеюсь, ты поступишь правильно. Все-таки она твоя родственница. – Потом отец сделал три шага, и дверь с москитной сеткой захлопнулась за ним.

Руки мамы замерли. Я задержала дыхание, молясь о безопасности Артура и, конечно же, Уилла. Меня бросило в жар, когда я осознала, что если и придет телеграмма о кончине Артура, то точно не нам, а его матери!

Мама вновь начала мыть посуду, в кадке раздалось позвякивание.

– Я думаю, ты могла бы поехать.

Сначала я не была уверена, что вообще что-то услышала. Может быть, эти слова прозвучали в моей голове – то, что я хотела услышать от мамы? Даже несмотря на то, что мне сейчас девятнадцать, маме не понравится мысль о том, что мне придется путешествовать в одиночку.

Я уставилась на ее застывшие плечи. Ее руки, не переставая, мыли посуду. Да, скорее всего мне просто показалось. Я потянулась через стол, чтобы взять папину тарелку.

– Ты сможешь это сделать, Ребекка?

Мое внимание перескочило на маму.

– Что сделать?

Вытирая руки о фартук, она пожала плечами, что было совершенно не характерно для нее.

– Поехать в Техас и поухаживать за своей тетей.

Техас! Место, где Артур бороздил бескрайнее небо! Дыхание замерло у меня в груди. Только Господь мог заставить маму захотеть послать меня в Техас, к Артуру, и прямо сейчас! Артур был для меня будущим, предназначенным свыше! Происходящее не могло означать ничего иного.

– Поехать самой? – Мой голос чуть дрогнул – то ли от нервов, то ли от возбуждения.

Мама оперлась о комод, скрестила руки на груди и ответила:

– Да.

Мне хотелось закричать и пуститься в пляс в знак своего согласия, но я понимала, что мама вряд ли оценит такую бурю эмоций.

– Я постараюсь сделать все возможное, мама.

Ее губы изогнулись в легкой улыбке, будто она одобрила мой ответ, но казалось, она все еще раздумывает, отправлять меня или нет. Я не отвела взгляда. Я хотела дать ей понять, что я уже достаточно взрослая и зрелая, чтобы отправиться в Техас. Я была готова принять этот вызов и изменить привычный жизненный уклад, как поступил мой брат. И если это приключение приведет меня ближе к Артуру, что ж, это к лучшему.

К вечеру мой чемодан и дорожная сумка стояли у двери, готовые отправиться в предрассветное путешествие на вокзал. Мама говорила напутственные слова и давала рекомендации в дорогу, которые я старалась запомнить, но одно я знала точно – моя остановка Пратер Джанкшен, штат Техас. Мама рассчитывала, что там кто-нибудь сможет мне подсказать, как найти дом тети Адабель.

Я не имела ни малейшего понятия о расстоянии между Пратер Джанкшеном и Далласом, но ведь сейчас поезда везде ходят, не так ли?

А вдруг Артуру удастся нанять повозку с кучером или даже автомобиль и приехать навестить меня? Я была уверена, что у нас все получится.

Спустя долгое время после того, как погасли последние огни, я сошла вниз по ступенькам, стараясь не наступить на скрипящую пятую, и прошла по длинному коридору. На веранде я на ощупь попыталась зажечь фитиль маленького светильника. Наконец он загорелся, образовав небольшой кружочек света.

Октябрьский воздух обдувал мою ночную сорочку, пока я сидела за письменным столом, перо ручки замерло над листом бумаги. На чистый лист капнули чернила, оскверняя его и опережая мою нерешительность.

Я еду к тебе, мой дорогой Артур! Завтра ночью я уже буду в доме моей тети Адабель Уильямс, которая проживает в Пратер Джанкшене, Техас. Пожалуйста, адресуй свои письма ко мне на тетин адрес. Я с огромным нетерпением жду нашей следующей встречи.

Твоя любовь навеки,

Ребекка Грейс Хэндрикс

Прежде чем написать адрес на конверте, я подышала на замерзшие пальцы. Наклеив марку, затушила светильник, в темноте добралась до кухни и положила письмо в сумку. Я отправлю его завтра утром, по пути. Затем буду ждать. Вскоре Артур найдет меня, напишет письмо или приедет сам.

Аккуратно ступая, я прошла обратно в свою спальню, но не спала. Я провела ночь у окна, опустив подбородок на низкий подоконник и наблюдая за луной, путешествующей по усыпанному звездами небу.

Господь наконец нашел возможность увезти меня из Даунингтона. Не только у Артура выросли новые крылья!

В закатном солнце поля отливали оранжевым, поезд замедлил ход, кондуктор объявил остановку в Пратер Джанкшене. Прозвучал свисток, означающий наше прибытие на станцию. Я размышляла, испытала бы мама облегчение, узнав, что ни один незнакомец не пытался завести со мной беседу, или была бы разочарована, что мне не пришлось применить ее совет и положить конец всяким разговорам одним лишь молчаливым взглядом? Хотя я бы так не поступила. Было бы интересно побеседовать с неизвестным мужчиной, который после сошел бы с поезда и исчез из моей жизни. Но возможность так и не представилась.

В открытые окна врывался черный дым. Я кашляла, пока наконец не выбралась на воздух, на платформу. Впервые в жизни я покинула Даунингтон, дом был очень-очень далеко! Мои губы непроизвольно расплылись в улыбке, а ноги хотели пуститься в пляс. Вместо этого они подпрыгнули, когда раздался гудок и поезд поехал дальше.

На юбку дорожного костюма осел пепел. Я стряхнула его, задрала вверх подбородок, готовая к встрече с приключением.

Но с чего же начать?

Никого не было возле железнодорожных путей. Неужели больше никто не сошел с поезда? Я не могла вспомнить. Каблуки моих шнурованных ботинок громко стучали по гладким доскам. Я дошла до маленького здания в конце платформы и заглянула в окна. Пустой зал ожидания напротив пустой кассы.

Я обернулась и окинула взглядом местность за станцией. Несмотря на то что уже были сумерки, я поняла, что Пратер Джанкшен может предложить еще меньше, чем Даунингтон. Но это не важно. Я поставлю на ноги тетю Адабель, и она поможет мне добраться до Далласа, к Артуру. Тогда и начнется настоящая жизнь!

Я спустилась на две ступеньки и оказалась на изрезанной колеями дороге, которая пересекала пути. Вдруг у моего уха заржала лошадь. Я выпустила из рук чемодан и с визгом отскочила назад – передо мной танцевали копыта! Позади испуганного животного покачивалась пустая повозка.

Я протянула руку и коснулась бархатного носа.

– Вот так… спокойно, хороший мальчик. – Я поглаживала его, пока лошадь не успокоилась.

Вдалеке раздались голоса. Я подняла голову, стараясь рассмотреть говорящих людей, но здание вокзала закрывало мне вид. Наверняка кто-то из них был владельцем этой повозки и лошади. Но становилось все темнее, здания отбрасывали все более глубокую тень, а голоса стали затихать. В воздухе слышалось лишь стрекотание цикад и отдаленное мычание скота.

Приглушенные звуки музыки донеслись из здания, расположенного на главной улице. Свет, льющийся из квадратов его окон, разгонял серые сумерки.

Мысль о том, чтобы постучать в чужую дверь и спросить дорогу, вселяла в меня ужас, поэтому я решила подождать, пока кто-нибудь не придет и не заявит права на лошадь и повозку.

Спускающаяся ночь остудила дневной жар, было приятно тепло, но я все равно дрожала. Подхватив чемодан, я пошла обратно на платформу. Вдруг нога ударилась обо что-то твердое, из-за веса чемодана меня занесло вперед, прямо на доски, устилавшие платформу. Нога подвернулась, и я вскрикнула от боли. Тут меня подхватили сильные руки и поставили на ноги.