Я медленно встал. Инспектор смотрел на меня, кусая губу.

— Я хотел убить именно тебя, а этот дурак поменялся с тобой жизнями.

Казалось, он разговаривает сам с собой, теперь я узнал этот голос, но, пожалуй, это произошло слишком поздно. Большим Боссом был Бейл! И ввело меня в заблуждение то, что он говорил по-французски.

— Хорошо, — вдруг сказал Бейл решительно. — Думаю, он сможет обменяться с тобой и смертями тоже. Ты будешь повешен вместо него. Я дам-таки толпе цирковое представление. Мне помнится, что ты хотел занять его место, так вот, такая возможность тебе представляется.

Бейл прошел в комнату, жестом позвав за собой остальных. В дверь ввалились отъявленные головорезы, они рыскали глазами по комнате, ожидая приказов своего шефа.

— Отведите его в камеру, — приказал Бейл, махнув на меня рукой. — И я предупреждаю тебя, Кассу, держи свои гнусные руки подальше от него. Мне он нужен для хирурга! Понял!

Кассу что-то хрюкнул, схватил меня за руку так, что затрещал сустав, и потащил мимо тела мертвого человека, о котором я стал думать, как о брате, всего несколько часов назад.

Меня провели по коридору, впихнули в лифт, провели снова через толпу беснующихся вооруженных до зубов бандитов, протащили вниз по каменным ступеням, через сырой туннель в стене и в самом конце этого путешествия швырнули в очень темную камеру.

Мой потрясенный разум работал вовсю, стараясь постичь случившееся. Бейл? И не двойник! Ему было известно, кто я. Это объясняло точное определение места и времени нападения на дворец, и почему Бейл был так занят, что не смог выкроить время, чтобы он разыскал меня после этого. Он надеялся, конечно, что я буду убит. Это значительно упростило его дело. И дуэль — прежде я никак не мог до конца понять, почему глава разведки с таким желанием идет на риск убить меня, когда я был столь ценен для осуществления замыслов в отношении диктатора. И вся эта ложь о чудовищности Байарда из мира В-1-два была сфабрикована Бейлом с целью предотвращения установления дружеских отношений между Империумом и этим несчастным миром.

Но зачем? Я спрашивал себя. Неужели Бейл замышлял сам стать правителем этого ада, сделав его своей личной вотчиной? Что ж, возможно, что и так…

И я понял, что Бейл совсем не намеревался удовлетвориться одним этим миром. Это была только база для расширения его замыслов. Здесь он черпал бойцов, оружие, включая даже атомные бомбы. Бейл сам был организатором налета на Империум. Ему удалось, похоже, выкрасть аппараты или их комплектующие части и переправить сюда, в мир В-1-два и сначала заняться пиратством, а потом уже, наверняка, должен был последовать штурм самого Империума — широкомасштабное нападение, несущее атомную смерть. Люди Империума шли бы в бой против атомных пушек в красочных мундирах с кортиками и саблями в руках…

Как же я не понял всего этого раньше? Фантастически малая вероятность разработки МК-аппаратов без внешней помощи в этом превращенном в руины мире В-1-два сейчас уже казалась очевидной. В то время, когда мы заседали на совещаниях, планируя ответные действия против налетчиков, их главный вдохновитель сидел вместе с нами! Неудивительно, что вражеский шаттл подстерегал меня в засаде, ожидая, когда я начну свою миссию.

Когда он обнаружил меня в доме, куда привел меня Гастон, у него сразу же возникли некоторые мысли по поводу того, как лучше всего меня использовать. И когда я сбежал, он был вынужден действовать как можно быстрее.

Сейчас я мог только догадываться, действительно ли все государство теперь в его руках, но зачем же тогда убеждать население в реальности смены правительства, устраивая показательную казнь диктатора?

Теперь мне висеть вместо Байарда на веревке. И я помнил слова Бейла: он мне нужен для хирурга! Значит, лоханка все-таки пригодится. Здесь очень многие знали секрет диктатора, и висящий труп с ногами мог бы возбудить нежелательные сомнения.

Они накачают меня наркотиками, сделают операцию, забинтуют обрубки ног, пристегнут протезы, оденут находящееся без сознания тело в мундир диктатора и повесят. Просто труп здесь не пройдет. Публика должна воочию видеть признаки жизни на лице, даже если я буду без сознания, до того, как на шею набросят петлю.

Я услышал шаги и увидел мерцающий свет сквозь зарешеченное окошко в двери. Возможно, уже несут пилы и большие ножницы.

Двое остановились у дверей камеры, открыли ее и вошли вовнутрь. Один из них бросил что-то на пол.

— Одень это, — сказал он. — Босс сказал, что он хочет, чтобы ты одел это до того, как пойдешь на виселицу.

Я увидел свой старый мундир, тот, который я стирал. Теперь он, во всяком случае, чистый, подумал я. Странно, что такие пустяки все еще имеют для меня значение.

Меня подтолкнули ногой.

— Одевай это, я тебе сказал!

— Хорошо, — согласился я. Я снял халат и натянул легкий шерстяной китель и брюки, пристегнул пояс. Башмаков не было. Я понял, что Бейл считает, что они мне уже не понадобятся.

— О’кей, — сказал один из них, — Пошли.

Я сел и услышал, как снова щелкнул замок. Свет в коридоре постепенно угасал. Наступила полная тьма.

Я расправил оборванные лацканы. Коммуникатор не сможет помочь мне. Мои пальцы нащупали оборванные провода — крохотные волоски торчали из рваных краев материи. Как ругался Красавчик Джо, когда отрезал лацканы!

Я взглянул вниз. На лбу у меня выступил пот. Я не отважился пошевелиться. Боль от пробуждающейся надежды была хуже, чем простое восприятие скорой смерти.

Мои руки тряслись. Я вертел в руках провода, прикладывая их друг к другу. Искра. Еще одна.

Я попытался сосредоточиться. Сам коммуникатор все еще был прикреплен к поясу, динамик и микрофон пропали, но источник питания был на месте. Была ли возможность, соприкасая проводки друг с другом, дать сигнал? Я этого не знал. Я мог только попытаться.

Я не знал ни азбуки Морзе, ни любой другой код, но я знал сигнал СОС. Три точки, три тире, три точки. Снова и снова, мучаясь от сознания надежды.

Прошло много времени. Я прикасал проводки и ждал. Я почти свалился с койки, заснув на мгновение. Я не мог остановиться — я должен пробовать, пытаться, пока у меня еще было время.

Я услышал их далекую поступь, первый слабый скрип кожи по пыльным камням, звон металла. Во рту у меня пересохло, ноги стали дрожать. Я подумал о полом зубе и провел по нему языком. Вот и наступило его время. Интересно, какой вкус яда? И будет при этом больно? Неужели Бейл забыл об этом или не знал?

Раздались еще какие-то звуки в коридоре: громкие голоса, шаги, лязг чего-то тяжелого, тягучий скрежет. Должно быть, они замышляют поставить операционный стол прямо здесь, в камере, подумал я. Я подошел к узкому окошку в двери и выглянул в него, по ничего не смог различить. Абсолютная тьма.

И вдруг ярко зажегся свет, и я подскочил от такой неожиданности, почти ослепленный.

Поднялся шум, затем кто-то завопил. Им, видимо, пришлось чертовски долго тащить причиндалы по узкому проходу, подумал я. У меня разболелись глаза, дрожали ноги, резко схватило желудок. Я начал икать. Лишь бы не развалиться на части. Вот теперь, похоже, настал черед зуба. Я подумал, как будет разочарован Бейл, когда обнаружит в камере мой труп. От этой мысли мне стало немного легче, но я все еще колебался. Я не хотел умирать. Мне все еще хотелось жить.

Затем совсем рядом со мной, там, за дверью, в коридоре, громко крикнул:

— Гончая!

Моя голова дернулась. Мое кодовое имя! Я попробовал закричать, но захлебнулся.

— Да, — прохрипел я и метнулся к решетке.

— Гончая, куда это тебя черти…

— Сюда! — завопил я. — Сюда!!!

— Внимание, полковник! — сказал кто-то там, за дверью. — Пройдите в угол камеры и прижмитесь к стенке.

Я повернулся и прилип к стене, прикрыв голову рунами. Раздался резкий свистящий звук и мощный взрыв потряс пол подо мной. Меня обсыпало колючей штукатуркой и пылью, песок заскрипел на зубах. Дверь с грохотом рухнула внутрь камеры.