Роботы выкатили большое кресло, установили перед креслом столик. На столике появились бутылки с минеральной водой и высокий стакан. Минутой позже в книжный отдел прямо из космического лифта, связывавшего супермаркет с Землёй, шагнул великий Фред Т. Хантер в сопровождении трёх полутораметровых серебристых самописцев, подключённых многочисленными кабелями к затылку издателя. Хантер откинул голову, разноцветные провода выгнулись дугой и разлетелись в стороны, создав своему хозяину просто фантастический вид. Собравшиеся зааплодировали. Издатель грузно опустился в кресло и кивнул публике.

Первой к микрофону прорвалась хорошенькая веснушчатая девчушка, на голове которой в угоду последним веяниям моды рос небольшой розовый куст.

— Господин Хантер! — прокричала представительница новых хиппи. — Мы все вас так любим! Так любим!!! Спасибо за… ну это… за прекрасные книги вашего издательства! За спасение литературы!!! Аплодисменты. Хантер плеснул в стакан минералку и скромно потупился. Аплодисменты не стихали. Тогда он вежливо напомнил:

— А какой у вас вопрос, госпожа…

— Бюргере… Эмма Бюргере.

— Как я понял, вы любите книга, госпожа Бюргере?

— Да! Да! Я посещаю курс современной литературы в Нью-Амстердаме.

Я специально прилетела с Марса…

— Какой же у вас вопрос?

Но Эмму Бюргере переполняли впечатления от встречи с самим Фредом Т. Хантером — её щёки стали пунцовыми, розы на голове сплелись морским узлом. Девушка оказалась неспособна что-нибудь внятно сформулировать, и её тут же оттёрли локтями другие посетители магазина.

Издатель влил в себя полстакана минералки, откинулся в кресле и снова глянул в зал.

— Тиражи!? — поинтересовался сутулый и весь какой-то перекособоченный юноша в мятом пиджаке — в нём так и хотелось опознать промышленного шпиона. — Понятно, господин Хантер, что это коммерческая тайна. Но умоляю, хотя бы приблизительно назовите тиражи книг, выпускаемых вами.

Фред Т. Хантер улыбнулся, сложил перед собой руки.

— Мы исправно платим налога, — начал он, — нам нечего скрывать. Так что… — Пауза. — Я рад заявить, что дела издательства «Лола-Пресс» идут просто великолепно. Наши бестселлеры расхватываются читателями за одну-две недели, и это при 12-МИЛЛИОННЫХ, — издатель повысил голос, — тиражах только англоязычных изданий. А переводы — особенно на китайский и хинди— поднимают тиражи ещё в ЧЕТЫРЕ раза.

Промышленный шпион, потрясённый полученной информацией, неожиданно потерял контроль над своей внешностью. Лицо его задёргалось, потом сморщилось— похоже, отказали рецепторы мимикрии, — и юноша мгновенно превратился в обрюзгшего старика Прикрыв своё истинное лицо, шпион бросился прочь от микрофона.

— Должен добавить, — продолжил Хантер, не обращая внимания на суету в зале, — что тиражи могли бы быть и выше, значительно выше, но мы намеренно отказались от допечаток. В результате каждое издание в короткий срок становится раритетным и порой перепродаётся за очень большие деньга… — Он дружелюбно оскалился. — Тут имеют место даже некоторые рекорды. Так недавно на аукционе в кратере Достоевский, что на Меркурии, самая первая книга издательства, выпущенная семь лет назад, ушла за сумму, более чем в сто тридцать раз превышающую номинал. — Порция вспышек стереофотоаппаратов, новые аплодисменты. — Возвращаясь к тиражам, напомню, что в годы, предшествовавшие выходу «Лола-Пресс» на рынок, тиражи бумажных книг были просто мизерными, стремящимися к минус бесконечности… Так что издательству есть чем гордиться, — подытожил Хантер, снова наполняя свой стакан.

Теперь до микрофона добрался плотный рыжебородый мужчина. Прежде чем задать вопрос, мужчина снял роговые очки, погрузил свой огромный нос в бумажный платок и от души высморкался. Фред Т. Хантер напрягся. Стрелявший в него Марио Мангано тоже носил очки. Хотя близорукость и была изведена под корень лазерной хирургией, но очки без стёкол продолжали украшать носы отдельных воинствующих интеллектуалов. Издатель подал знак — притронулся к остатку правого уха, — и к рыжебородому со всех сторон двинулись роботы-телохранители.

— Карл Густавссон, — назвался мужчина, прочистив наконец-то нос, и Хантер понял, что его предчувствия были не напрасны — Густавссон возглавлял Профсоюз невостребованных литераторов. — Господин Хантер, известно ли вам, что издательство «Лола-Пресс» оставило без средств к существованию практически всех прозаиков и поэтов Солнечной системы? В связи с этим, мне странно слышать, что вашему издательству «есть чем гордиться».

Роботы, вплотную приблизившись к литератору, приняли выжидающую стойку. Но Фред Т. Хантер решил расправиться с критиканом сам.

— Прозаики и поэты Солнечной системы? — переспросил он. — Таких не знаю. Если же вы говорите обо всех тех безмерно талантливых авторах, чьи произведения заполоняли книжные магазины ещё каких-нибудь семь лет назад, то я рад и, повторю, горд, что наше издательство поставило жирный крест на их окололитературной деятельности. Читатель, платящий за книгу, должен быть уверен, что получит ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ текст, сделанный на высочайшем ЛИТЕРАТУРНОМ уровне, а не графоманскую халтуру. Наше издательство смогло предложить первое, и во втором необходимость тут же отпала… Да и в чём проблема, господин Густавссон? Пишите на уровне Гомера, и мы вас тоже будем печать. 12-миллионными тиражами. Справитесь? Или слабо? Огромный нос бородача налился фиолетовой краской. Густавссон открыл было рот, но роботы-телохранители так сдавили литератора со всех сторон, что тот сумел извлечь из себя лишь глубокий стон.

— Последний великий писатель умер сто двадцать лет назад, — продолжал Фред Т. Хантер, брезгливо глядя на оппонента. — Это вам любой литературный критик скажет. И именно издательство «Лола-Пресс» спасло человечество от погружения в трясину графомании… — Пауза. — Согласен, звучит пафосно, но так оно и есть.

Тут Густавссон проявил неожиданную для интеллектуала ловкость — он отпрянул назад, потом резко ушёл вниз. Роботы-телохранители звучно стукнулись пластиковыми лбами и на какое-то время отключились. Воспользовавшись этим, Густавссон вынырнул из-под тел роботов и возопил:

— Вы лжёте, Хантер! Бессовестно лжёте! Если вы так любите Гомера, почему ваше издательство не печатает «Илиаду» и «Одиссею»?

— Кто же их будет читать!? — изумился Хантер; он опять вцепился в своё правое ухо, и к Густавссону устремились новые роботы. — «Илиада» и «Одиссея» — без сомнения, достойные книги, но написаны давно и адресованы явно не нам. Поэтому вполне уместно поручить Гомеру, раз появилась такая возможность, написать что-нибудь для нужд современных читателей. Телохранители снова прессовали Густаве-сона. На этот раз рыжебородый литератор не устоял и, тяжело дыша, отступил от микрофона. Его место сразу же заняла очередная поклонница издательства «Лола-Пресс», но Фред Т. Хантер прежде решил расставить все точки над надлежащими буквами.

— Семь лет назад при помощи мощных биокомпьютеров были тщательнейшим образом проанализированы дошедшие до нас тексты великих писателей: Гомера, Сервантеса, Бальзака, Толстого… Отбирались лучшие из лучших. Досконально изучались стиль и прочие особенности каждого. И вот свершилось: были созданы чипы, способные писать — да что писать, — чувствовать, мыслить! — за Гомера, за Толстого… С их талантом и глубиной. С их размахом… Чипы, правда, требовалось имплантировать в настоящего, живого человека, а добровольцев не нашлось, и тогда я сам пошёл на это… Да-да, все классики теперь здесь! — Фред Т. Хантер хлопнул себя по лбу. — И творят без остановки! Нелегко носить целое издательство в голове, зато точно знаешь, что никто из авторов не отлынивает, и все тексты будут готовы в срок… — Он рассмеялся, и стоявшие позади него самописцы натужно загудели и замигали лампочками. — Первый же роман — а это был изумительный Джойс! — стал бестселлером и собрал все литературные премии, какие только есть. Да, книга была не об Ирландии XX века. Она была о наших современниках, людях XXII века, но написана с настоящим умением, и читатели это оценили… Что до графоманов — с ними было покончено навсегда, пусть даже некоторые из них создают профсоюзы.