Кокнутый с ехидством взглянул на Какинаки и Москалюку вдруг подумалось, что авторитет совсем не пьян, а просто водит собутыльников за нос. Жора, засопев, ответил:
— Однако ты сам и такие как ты постоянно пользуетесь услугами адвокатов, и при этом не задумываетесь над моральными принципами.
— Жопа — неотъемлемая часть тела, — рассмеялся Кока. — Как ни крути, никуда от нее не убежишь. Адвокаты — наименьшее зло в этой ситуации.
Петро надоело слушать нотации, связанные с перебрасыванием филейных частей человеческого тела из стороны в сторону, и он, икнув, возмутился:
— В стране революция, а у вас — сплошные воровские разборки! А как же майдан? Как же демократия? В такие дни народ должен объединиться! Надо отбросить к черту всю бытовую мелочь и единым фронтом выступить против москалей, евреев…
— Греков, армян, немцев, — вставил с ухмылочкой Какинаки.
— Нет, ну зачем же, — запутался в мыслях Петро. — Я имел ввиду, что бороться надо против этой, как ее там… а, коррупции!
— Молодой человек, — вдруг таинственным голосом произнес Жора. — Хотите, я открою вам страшную вселенскую тайну?
— Хочу! — ответил Петро.
— Тс-с-с! — приложил к своим губам палец Какинаки и воровски оглянулся.
Москалюк завертел головой с ним за компанию. Кока ничего делать не стал, так как хорошо знал сволочную натуру адвоката и догадывался, что за нынешними его действиями кроется какая-то очередная пакость.
— Так вот, молодой человек, — страшным шепотом продолжил Какинаки, делая большие глаза. — Коррупции не существует в природе. Это основной закон капитализма…
Адвокат значительно помолчал секунду и вдруг проорал прямо в лицо Москалюку:
— Коррупция — перевод слова «бизнес» на украинский язык!
Петро от неожиданности с грохотом свалился со стула и, стукнувшись раненым задом о ножку кровати, взревел дурным голосом. Кока с Жорой тут же ударились в дружный безудержный смех. Адвокат в припадке веселья топал ногой под столом, а Кока ожесточенно лупил своей рукой тому по коленке, отчего пол ходил ходуном и больные снизу, решив, что началось землетрясение, завопили на разные голоса, пытаясь докричаться до врачебного персонала.
Петро, корчась от боли, увидел, как дверь в палату распахнулась, и в проеме возникли лица Толяна и мента. Они осмотрели палату, недоуменно переглянулись и скрылись, захлопнув дверь за собой. Кока, вытирая слезы с глаз, сказал, обращаясь к Петро:
— Не сиди на полу. Абсцесс заработаешь, вообще все дупло отрежут. Тогда тебя и в адвокаты не возьмут, ибо — какой же адвокат без жопы? Торговать, спрашивается, чем?
Кокнутый опять заржал, но в этот раз сам. Какинаки по известной причине не поддержал смех авторитета. Он с надутым лицом принялся разливать в рюмки коньяк.
— Ну-ка, расскажи о себе полностью! — вдруг потребовал от Петро Кока. — Говори все. Как есть!
Москалюк взгромоздился на стул, принял от Какинаки рюмку, выпил ее, и рассказал о своей жизни. Вот только не стал распространяться о работе в Германии, зная по слухам, как преступный мир относится к говновозам…
Кокнутый, выслушав биографию нового обитателя палаты номер шесть, вяло махнул в его сторону рукой, разлегся на своей койке, подсунув под спину подушку так, чтобы было удобно находиться в полулежащем состоянии, и закурил гигантскую черную сигару.
Выпустив несколько дымовых колец в воздух, он сказал адвокату:
— Жора, попробуй объяснить этому придурку, как устроен мир. Спорю на сто баксов, что у тебя не получится его убедить.
— Получится! — загорелся идеей Какинаки.
— Вот и докажи, хороший ты адвокат или фуфлыжник, подобный любому депутату из законотворческого аппарата, который называется Верховной Радой.
— Приступим! — воскликнул Жора и потер руки.
Петро приготовился слушать правду о существующей природе вещей.
— Итак, — начал Какинаки, — как вы считаете, молодой человек, за чей счет вы состоите членом вашей хваленой националистической организации?
— Как это, за чей счет? — удивился вопросу Москалюк. — Ни за чей. Это же общественная организация!
— Да? — деланно удивился Жора. — Но ведь нужны помещения, где надо оплачивать коммуналку, аренду и тому подобные вещи. Ваша организация не располагалась же у вас в квартире? Правильно, она арендовала здания для собраний, стрелковые тиры, летние спортивные лагеря. Откуда деньги на все это?
— Пожертвования соотечественников, имеющих активную гражданскую позицию, — ответил Петро, свято веря в свои слова.
— Ха-ха! — ржанул Кока с кровати. — Если у наших соотечественников потребовать денег для какого-либо детского дома, то они заявят, что сами последний кус сала без хлеба доедают. А если попросить на идею, они пальцем у виска покрутят и проводят таких просильщиков пинками под зад. Плохо ты свой народ знаешь, Петруха!
— Видите, молодой человек, как получается? Так все вышеперечисленное — просто незначительные траты по сравнению с производством пропагандистской литературы, которая где-то печатается тоннами. А ваше трехмесячное пребывание в прибалтийском лагере? А сколько там побывало таких как вы? Да это же гигантские суммы! Да попросите своих домовитых соотечественников скинуться в таком объеме, они же вас живьем похоронят и никто потом даже с фонарем могилки вашей не найдет!
— Нет! — возмущенно взмахнул рукой Петро. — Заграничные лагеря оплачивали европейцы с американцами.
— Даром? — вкрадчиво поинтересовался Жора.
— Конечно! — ответил Москалюк. — Они всегда помогают тем, кто борется за демократию.
— А вот это вы видели?! — Петро у себя под носом узрел толстый шиш, подсунутый Жорой. — И американцы, и европейцы — капиталисты! Если они начнут деньги за идеи раздавать, то перестанут быть капиталистами! Да даже коммунисты никому просто так деньги не раздавали! Так устроен мир. И никакие политические системы не властны над деньгами! Деньги существуют сами по себе и управляют всем миром! И никому даром в руки не даются!
Под конец речи адвокат уже орал, прицельно управляя кукишем, от которого Петро все время пытался уклониться. Кока сделал резкое движение рукой, и сигарный окурок просвистел перед глазами адвоката. Этот отвлекающий маневр выполнил свою задачу, и Жора заткнулся. Он убрал дулю из-под носа Петро, хлебнул коньяка из горлышка бутылки и, вытерев тыльной стороной ладони губы, сказал обычным лекторским голосом:
— Пардон, увлекся… Так вот, деньги должны работать. Вот они и работают. Вам дали деньги — вы выполнили свой объем работ. Потом дадут денег каким-нибудь специалистам следующего уровня, и они сделают другую работу. И так далее. Если бы вы, молодой человек, изучали не биографию Бандеры, а историю, то никакими б калачами не заманились в это дело. По крайней мере — в таком амплуа, в каковом находитесь сейчас.
— Это почему? — не понял Петро.
— Потому что всю вашу нацистскую свору будут держать возле себя только до той поры, пока вы нужны как грубая сила, сметающая все на своем пути. После того, как вы выполните задачу, за которую уже заплачены деньги, вас выкинут на помойку. Не захотите убраться спокойно, уберут силой. Так было всегда. Тот, кто сражается за идею, просто расчищает дорогу слугам капитала, которые платят. А потом — прочь. Как там ваша организация называется? Сфинкторальный сектор?
— Секторальный фактор.
— Вот-вот, сексуальный сфинктер…
— Ничего подобного! — возразил Петро. — Я допускаю, что с нами можно справиться, хотя это непросто сделать, так как нас достаточно много. Но за нами потянулся простой народ!
— Народ — не сила, — усмехнулся Жора. — Народ — стадо. Гурт баранов сегодня можно погнать на позиции коммунистов, завтра на редуты фашистов, а послезавтра на батареи кого угодно, хоть инопланетян. Баранам все равно, куда их гонят. Причем пинками — или заманивают сеном. Если их не гнать, они разбредутся по полю кто куда. Это как раз и относится к подавляющему большинству вашего майданного стада. Стоит из него выдернуть вас, националистов, которые составляют боеспособный костяк этого сборища, все остальные революционеры разбредутся в течение недели. Останутся лишь полоумные придурки, которым, как говорят наркоманы, нужно, чтобы народ вокруг них тусовался… А уж их разогнать — нашего коридорного мента хватит.
