— Это я и сам понимаю. Сержант Клод отлично знает свое дело. Газ мы применим эффективный, мгновенно действующий… Приборы, установленные в микробусах, будут реагировать каждый на свою радиоволну, таким образом по ходу дела у нас будет возможность, скажем, одну из машин — вместе с пассажирами — вывести из строя, а другую пропустить без помех… Ну а два других микробуса — с моими людьми — должны стоять наготове в ответвлении тоннеля, поблизости от выхода к Штайгу. Для маскировки освещение там придется выключить полностью.

— Что вы задумали, лейтенант?

— Долго рассказывать. Суть заключается в том, что акцию необходимо развернуть в непосредственной близости от террористов — лишь в этом случае у нас есть шанс на успех. Не можем же мы дожидаться, пока они по своей воле выберутся из тоннеля!.. Следовательно, одному из наших людей придется туда спуститься. Он попытается выведать их намерения, и в первую очередь определить, действительно ли они собираются взорвать радиоактивное вещество. На месте легче будет прикинуть, каким образом можно освободить хоть часть заложников и помешать бандитам улизнуть на гидроплане.

— Пока они прикрываются заложниками, у нас связаны руки.

— Количество заложников надо постараться свести к минимуму, — роняет Хорн загадочную фразу и, не давая собеседнику опомниться, сразу же задает вопрос: — А как обстоит дело с деньгами?

— Власти и слышать не хотят о тридцати миллионах. Придется поторговаться с бандитами.

— Сколько же они согласны выделить?

— Миллионов пятнадцать-двадцать. У министерства финансов для таких случаев существует определенный фонд, доступ к которому открыт в любое время дня и ночи. Выделенная нам сумма вскоре будет доставлена на вертолете.

— Понятно. Будем надеяться, что они поторопятся… А что сообщает радио?

— По-прежнему остается в силе версия о дорожной катастрофе, из-за которой пришлось перекрыть движение через тоннель Сен-Георг. Новость передается в виде краткого объявления и адресована пока что лишь водителям автомашин.

Мимо проходит сержант Клод с охапкой одежды и всевозможных пакетов.

— Снаряжение прибыло, господин лейтенант.

— Давайте пройдем в наше помещение.

Капитан Вольф возвращается в диспетчерский зал. Плюме сидит у телевизионных экранов, последовательно отображающих участки тоннеля. Губы старшего техника плотно сжаты, он ни с кем не разговаривает. Взгляд его неотрывно прикован к светящимся голубоватым квадратикам, в общей сложности составляющим тоннель. Плюме никогда и никому не признавался в том, что любит это грандиозное творение человеческих рук. Ежедневно по восемь часов кряду просиживает он на этом месте, наблюдая за жизнью гигантской подземной змеи; он изучил каждый изгиб ее мощного «тела», каждый вздох этого сложного организма. И сейчас ему страшно… Он так опасается за свое любимое детище!

— Что нового? — подходит к нему Вольф.

— Все по-прежнему, господин капитан. Вентиляторы работают на минимальную мощность, освещение мы убавили наполовину, — устало отвечает старший техник.

В помещении, отведенном для коммандос, Клод демонстрирует специальное снаряжение.

— Черные спортивные костюмы… Противогазы… Кусок жесткой проволоки, согнутый так, как вы просили… Малогабаритный радиопередатчик с микрофоном… Десятиметровый моток веревки… Ботинки на резиновой подошве… Газовый распылитель CS…

— Спасибо, Клод. Вы познакомили ребят с нашим планом?

— Да, господин лейтенант. Они рады, что предстоит серьезная работа.

За несколько минут до четырнадцати часов Хорн вызывает по телефону майора Аргентера; разговор, естественно, ведется из помещения коммандос.

— Господин майор, если возникнет такая ситуация, что я буду поставлен перед выбором: спасти заложников, отбить у террористов радиоактивный груз и деньги или же пожертвовать успехом ради того, чтобы коллеги из отдела «Ц» могли осуществить свою сепаратную акцию, то как мне тогда поступить?

— Разумеется, предпочесть первый вариант. Если на то пошло, я сумею объяснить министру, что жизнь заложников и устранение возможности взрыва для всех нас важнее, чем манипуляции отдела «Ц».

— Это я и хотел от вас услышать, господин майор. Сейчас мы отправляем террористам телевизионное оборудование.

— Действуйте, лейтенант, да смотрите не подкачайте. Многое зависит от этой акции.

Молодой человек догадывается, что смысл последней фразы Аргентера имеет отношение и к нему, Хорну. Сегодняшняя акция может укрепить его позиции, а глядишь, и принесет повышение в звании. С точки зрения начальства, этот февральский день — экзамен для Хорна. Экзамен, который может увенчаться успехом, а может и закончиться провалом. Хорн кладет трубку, несколько успокоенный: теперь он знает, что будет поступать так, как подсказывает ему в первую очередь собственная совесть и реальные возможности. Бриан и компания готовы пожертвовать чем и кем угодно, лишь бы заполучить иргельского шпиона, этого майора Диллена. Конечно, было бы идеально, если бы удалось выполнить обе задачи. «А вдруг да получится», — с надеждой думает лейтенант и посылает одного из своих людей в диспетчерскую, за капитаном Вольфом. Тот незамедлительно является.

— Господин капитан, как только они получат телекамеру и отпустят на свободу первого заложника, мальчика, сержант Клод поедет на машине ему навстречу и доставит его сюда. Надо будет как следует повыспросить мальчонку, что он видел…

— Совершенно верно.

— Далее. Гидроплан должен быть окружен под водой вооруженными аквалангистами. Да и несколько быстроходных моторок тоже не помешают. Не исключено, что они нам понадобятся. События могут развернуться так, что придется атаковать их в последний момент перед взлетом…

— Все может быть.

— Вот именно, тут всякое возможно. Помнится, я уже говорил вам, что одному из нас следует проникнуть в тоннель… Я знаю единственного человека, который сумеет выполнить задание в точности так, как я его продумал.

— Кто же это?

— Я сам.

Наступает томительное молчание. Глаза капитана Вольфа сужаются в щелочки, лоб прорезает глубокая поперечная морщина.

— Вы пойдете один, лейтенант?

— Да, я уже проделал все необходимые приготовления.

— Вы несколько удивили меня, Хорн… — Капитан потирает лоб. — Я думал, что в самое пекло вы пошлете кого-нибудь из своих хорошо подготовленных людей.

— Мы все прошли одинаковую подготовку. Я мог бы послать любого из них, и каждый пошел бы не колеблясь… Но я предпочитаю взять эту задачу на себя.

Капитан Вольф, бросив на лейтенанта проницательный взгляд, едва заметно пожимает плечами, словно говоря: «Воля ваша». Офицеры вкратце повторили свои действия на ближайшие часы. Затем Хорн снова возвращается к деталям своей акции.

— Слесари помогут мне спуститься в вентиляционный колодец, а оттуда я — через ближайшее к убежищу террористов вентиляционное отверстие — проберусь в тоннель… С вами я буду поддерживать постоянную радиосвязь. Бригада электромонтеров и четверо моих ребят уже приступили к работе: на каждом километре отрезка между убежищем террористов и Вигау через вентиляционное отверстие они выведут наружу небольшие антенны. Подсоединенные к антеннам усилители дадут вам возможность уловить сигналы моего миниатюрного передатчика.

— А если… с вами что-нибудь случится, Хорн? Что нам тогда делать?

— Здесь остается сержант Клод.

Договорившись обо всем, они возвращаются в диспетчерский зал. Следом входят господин Манакор и Петра Набер. Судя по всему, они разработали сценарий будущей передачи. Капитан Вольф, правда, недоволен тем, что Манакор привел в «штабное помещение» постороннюю девицу, но сейчас ему некогда отвлекаться по пустякам.

— Электрокар к отправке готов, — докладывает Плюме. — Один из полицейских добровольно вызвался вести его в тоннель.

Четырнадцать часов три минуты. Хорн переглядывается с капитаном Вольфом и Жаком Брокка. Представитель транспортной фирмы переводит взгляд на часы; по непроницаемому выражению его лица невозможно угадать, о чем он думает. Господин Тисс нервно барабанит пальцами по столу. «Он намного бледнее обычного», — отмечает инженер Манакор. Петра, чуть растерянная и недоумевающая, стоит позади всех, каждым своим нервом ощущает она напряженность, наэлектризованность атмосферы, однако не понимает смысла происходящего.