— А как же! Второе условие заключается в следующем: в интервале между половиной четвертого и четырьмя часами, когда закончится пресс-конференция, пришлите в тоннель два десятиместных микробуса. В одном из них должны находиться тридцать миллионов швейцарских франков подержанными купюрами по пятьдесят франков. Если все пройдет как надо, мы на двух микробусах и камионе двинемся к выходу у Штайга. Имейте в виду, что под контейнер заложена взрывчатка, и если вам вздумается лезть на рожон, то это к добру не приведет.

— Продолжайте, — тихо говорит капитан Вольф. Лоб его покрывается бисеринками пота.

— В шести километрах от выхода тоннеля у Штайга отходит дорога на Линардское озеро, она упирается в причал. Мы требуем, чтобы на молу не было ни одной живой души, и настаиваем на полном затемнении. У причала должен стоять наготове гидроплан, обеспеченный горючим, но без пилота. Гидроплан, способный принять на борт не меньше десяти человек! — повторяет террорист.

Вольф вытирает мокрый лоб. Тем временем лейтенант Хорн быстро пишет что-то на клочке бумаги и передает его капитану. Тот пробегает записку глазами, и голос его звучит тверже:

— Это все?

— Да.

— По-моему, вы упустили одну немаловажную деталь. Как вы собираетесь расплачиваться с нами за наши услуги?

— О какой еще расплате вы тут толкуете?! Разве вам мало того, что мы не взорвали тоннель, что не тронули ваш контейнер?

— Если бы вы устроили взрыв, то сами же и погибли бы, вот что удерживает вас от крайних мер. Так что не стоит включать это «одолжение» в сделку, которую мы сейчас заключаем… Ничто не делается бесплатно.

— К чему вы гнете?

Капитан Вольф бросает беглый взгляд на бумажку, подсунутую ему лейтенантом Хорном.

— За телекамеру вы должны будете отпустить одного заложника. За пресс-конференцию — двух. За микробусы — еще четырех. А об остальном поговорим позднее. Обдумайте наши предложения. Ровно в двенадцать тридцать мы вам позвоним. — Капитан Вольф кладет трубку и поворачивается к лейтенанту Хорну. — Хорошо я провел переговоры?

— Могу вас только похвалить, капитан, — самым серьезным тоном отвечает Хорн, и ни один из них не замечает курьезности ситуации, сложившейся из-за разницы в возрасте и различий в ранге. Сейчас принимается в расчет только личный опыт…

— Как бы они не озлобились… — в отчаянии ломает руки господин Манакор, боящийся мести террористов.

— Не надо бояться! Они ведь тоже находятся в западне, и возможности инициативы для них весьма ограниченны, — успокаивает его лейтенант, хотя мысли его заняты другим.

Он смотрит на часы: одиннадцать тридцать четыре. До половины первого остается совсем мало времени.

— Что прикажете делать? — сухо, по-военному, справляется Жак Брокка.

Лейтенант Хорн на мгновение прикусывает губу. Настает та минута, которую он будет помнить даже долгие годы спустя. Именно сейчас в голове его зарождается план — необычайно дерзкий, опасный и рискованный. План этот состоит из множества элементов; стоит лишь одному из них оказаться плохо подогнанным, неточно встроенным в целое, и весь замысел Хорна рухнет как карточный домик.

Но он не колеблясь принимает решение.

— Пока что наши пути разойдутся, господа. Я сейчас свяжусь по телефону со своим начальством, а затем слетаю на вертолете к Линардскому озеру. Капитан Вольф сопроводит меня. Думаю, что мы пробудем в отлучке минут двадцать… А вас, господин Брокка, я попрошу в течение получаса раздобыть камион точно такого типа, как тот, что находится в тоннеле. Господин Манакор, созовите всех слесарей — специалистов по вентиляции и дежурных электриков! Телекамеру и все необходимое для трансляции оборудование я сейчас же запрошу у министерства.

— Зачем вам камера? — удивленно спрашивает инженер. — Уж не собираетесь ли вы и в самом деле организовать телепередачу из тоннеля?

— Вот именно, собираюсь, — решительно отвечает лейтенант. — Передача непременно состоится и будет на редкость интересной, господа…

На ходу шум вертолета становится буквально оглушительным, поэтому лейтенант Хорн и капитан Вольф лишены возможности переброситься хотя бы словом. Пилот придерживается маршрута, предварительно намеченного на карте.

Вокруг, куда ни кинешь взгляд, горы в снежных проплешинах; временами кое-где на вершинах вдруг сверкнет на мгновение проглянувшее сквозь облачную пелену солнце и снова скроется из глаз. По дну долины черной полоской змеится шоссе, оживленное движение на нем не прекращается ни на минуту. Среди проворных разноцветных легковых машин натужно ползут громоздкие серые цистерны и мощные, тяжело нагруженные камионы. Время от времени в общем потоке мелькают оранжевые снегоочистители, направляющиеся к перевалу Сен-Георг.

Там, на высоте 2100 метров, — как только что передало радио — начался снегопад, и в местах, не защищенных от ветра, могут образоваться завалы. Обитатели высокогорных санаториев, туристских баз и любители лыжного спорта предупреждены о том, что с наступлением темноты им надлежит вернуться под защиту крова. По всем окрестным магистралям и дорогам движение явно замедлилось.

В долине на первый взгляд вроде бы все без перемен. Правда, поток машин, направлявшихся прежде к Штайгу, теперь пущен в обход, и жерло тоннеля зияет черной пустотой. Столь же непривычно пустынны и прямая полоска шоссе, ведущая к тоннелю, и вместительная автостоянка у въезда. «Воображаю, как проклинают сейчас судьбу владельцы буфетов и газетных киосков, лоточники и торговцы сувенирами», — думает лейтенант Хорн.

Сверху берег Линардского озера виден как на ладони. Можно не сомневаться: террористы загодя подробнейшим образом изучили местность; все перечисленные пункты расположены в точности так, как сообщил по телефону главарь бандитов. Лейтенант Хорн, погрузившись в свои невеселые мысли, делает знак пилоту поворачивать обратно. Скупые лучи зимнего солнца на мгновение слепят глаза, однако желтый шар тотчас же снова скрывается за пеленой рваных облаков. Вертолет движется сейчас вдоль дороги, ведущей от озера к Штайгу. Лейтенант не сводит внимательно изучающего взгляда от извилистой ленточки дороги, плавно спускающейся от тоннеля к берегу озера.

В двенадцать десять вертолет приземляется в Вигау. Возле автомобильной стоянки, отведенной под взлетно-посадочную площадку, выстроились шеренгой синие и черные полицейские машины; кордон простирается довольно далеко, лишь у этого конца тоннеля собралось не менее сотни полицейских. Хорн и Вольф торопливо направляются к конторе акционерного общества «Тоннель».

— Как вы полагаете, удастся нам что-нибудь сделать? — спрашивает капитан Вольф, имея в виду какую-либо ответную акцию.

— Думаю, что да. — Лейтенант вскидывает взгляд на свинцово-серое небо и убежденно добавляет: — У меня уже созревает один план, остается отработать кое-какие детали.

Майор Аргентер обещал снова позвонить лейтенанту примерно в четверть первого. Хорн распоряжается переключить разговор из центрального зала на аппарат в соседнем помещении. «Даже штабу незачем вникать во все подробности!» — думает он. В коридоре дожидается человек восемь мужчин — по большей части итальянцы; все они облачены в синие комбинезоны. Видимо, это и есть дежурная бригада слесарей.

Пока лейтенант Хорн ждет звонка из Женевы, осторожно открывается дверь, в комнату входят сержант Клод и Плюме.

— Господин лейтенант, старший техник хотел бы поделиться кое-какими соображениями… — докладывает сержант Клод.

— Слушаю вас, Плюме…

— Правда, у меня нет полной уверенности, господин лейтенант… — несколько растерянно начинает старший техник.

— В чем дело, Плюме! Не тяните!

— Среди заложников якобы находится Жан Ризо, сорока двух лет, директор банка в кантоне Фурр…

— Да, я помню это имя.

— Тут какая-то неувязка… Правда, Фурр расположен на другом конце страны, и, наверное, нелегко будет проверить все данные. Но я-то сам родом из тех краев и до сих пор каждый месяц наезжаю домой проведать родителей. Отец мой — банковский служащий, так что и я понаслышке знаю тамошних финансовых заправил…