В промежутке между окнами стоит другой телевизор, на экране которого присутствующие могут следить за первой программой официального швейцарского телевидения. Сейчас там демонстрируется заснятый в Индии короткометражный цветной фильм. Худые, иссохшие индусы в белоснежных тюрбанах обступили со всех сторон какую-то необычную конструкцию и внимательно выслушивают пояснение, которое дает мужчина в темном костюме. Звучит бесстрастный голос диктора: «В Индии биогаз с успехом мог бы заменить топливо. Это вызвало бы коренной поворот и в земледелии, и в производстве продуктов питания. Ведь сейчас в индийских деревнях ощущается такая нехватка топлива, что крестьяне вынуждены повсеместно вырубать не только деревья, но и кусты. В результате этого эрозия почвы достигает невероятных размеров, и создается парадоксальная ситуация, когда населению при его постоянно растущей численности приходится кормиться за счет убывающей площади плодородных земель…»

— Приготовились! — подает команду один из телевизионщиков; теперь уже оба оператора заняли свои места за камерами. Техник склоняется над приборами и выключателями. В глазах его застыло напряжение.

Хорн, укрывшись за одной из машин, неподвижно распластался на асфальте. Он не решается даже слегка пошевелиться, отлично понимая: стоит часовому сейчас, вслед за подозрительным отключением тока, заслышать хоть малейший шум, и он сразу же поднимет по тревоге остальных террористов. А те в приподнятом настроении, заранее предвкушая победу, должно быть, выстраиваются перед телекамерой в полной уверенности, что их скрытые черной маской физиономии появятся на экранах в каждом мирном доме Швейцарии…

На курсах спецподготовки у коммандос вырабатывали навык подолгу находиться без движения в самых нелепых и неудобных позах. Хорн лежит не шелохнувшись и напряженно прислушивается. Со стороны убежища доносятся обрывки фраз, негромкие возгласы, однако разобрать ни слова не удается. От того места, где затаился Хорн, до узкого прохода в бетонной стене примерно метров пятьдесят.

Хорн улавливает момент, когда внимание часового ослабевает. Царящая в тоннеле тишина, постоянная температура воздуха способны нагнать истому на каждого, кто длительное время находится здесь. Не теряя времени, Хорн начинает осторожно, медленно передвигаться вперед. Из-под синего «вольво» он перекатывается под красную «мазду» и тут замечает убитого — до сих пор его заслоняли колеса машины. Возле обгорелого, закопченного черного «рено» лежит труп темноволосого мужчины лет тридцати с небольшим; руки его судорожно стиснуты. На асфальте расплылась лужа крови, уже успевшей подсохнуть. По другую сторону машины тоже лежит бездыханное тело, но Хорну некогда разглядывать покойника и некогда помянуть недобрым словом Бриана и компанию. Даже не будь рядом этих трупов, он все равно знал бы, в какой опасности находится и в какую рискованную игру вступил. Что бы ни случилось, ему не на кого рассчитывать. Он — один против целой шайки врагов…

Лейтенант, неслышно передвигаясь, ползет дальше. Он видит перед собой лишь свою заветную цель: камион. От камиона его отделяют каких-нибудь метров двадцать, но до него надо преодолеть открытое пространство.

Если часовой заметит его, все усилия пойдут насмарку и акция провалится.

Фильм, превозносящий достоинства биогаза, близится к концу. Один из техников поднимает руку:

— Внимание! Включаемся в передачу!..

Петра облизывает губы и бросает последний взгляд на лежащий перед ней текст. В помещении мало места, поэтому рефлекторы стоят слишком близко, и лицо девушки при таком освещении кажется бледнее, чем на самом деле. Петра знает об этом, но вынуждена смириться. Жара в помещении все усиливается, а окна открыть нельзя.

В стороне стоят два контрольных телевизора. На одном экране демонстрируется первая программа центрального телевидения, на другом лицо Петры Набер. Мелькают последние кадры короткометражного фильма об Индии: пейзажные зарисовки сменяют одна другую, женщины в цветных сари несут на головах глиняные кувшины с водой. Затем экран темнеет. Телевизионный техник — высокий лысеющий мужчина — командует:

— Переключай!

Его коллега у импровизированного контрольного устройства движением руки переключает изображение, и вот уже и на втором экране возникает лицо Петры Набер.

— Добрый день, уважаемые телезрители. Вы смотрите первую программу швейцарского телевидения. Просим прощения, но в силу чрезвычайных событий мы вынуждены прервать нашу передачу. Включаем импровизированную студию в Вигау, и наш комментатор Вальтер Белль проинформирует вас о случившемся.

Вальтер Белль и есть тот высокий лысеющий мужчина, которому по необходимости пришлось выполнять и обязанности режиссера. Вид у него представительный: пиджак, очки в толстой оправе, в руках микрофон. Рядом с ним стоит инженер Манакор. Объектив одной из камер направлен на эту пару.

У стены, в укромном месте, выстроились члены «оперативного штаба»: господин Тисс нервно кусает губы, Жак Брокка, скрестив руки на груди, старается выглядеть хладнокровным. Капитан Вольф стоит у двери, чтобы в любой момент выскочить и бежать в диспетчерскую. Ведь лейтенант Хорн может выйти на связь с минуты на минуту, и тогда Плюме вызовет капитана из студии.

— Говорит Вальтер Белль из Вигау. Уважаемые телезрители, сегодня утром в тоннеле Сен-Георг совершен террористический налет. При каких обстоятельствах произошло нападение? Ответить на этот вопрос я предлагаю главному инженеру тоннеля господину Манакору.

Господин Манакор явно волнуется. Он невольно ведет себя так, словно сейчас и вправду на него устремлены взгляды всех телезрителей страны. Видимо, ему и в голову не приходит, что его выступление будет демонстрироваться всего лишь на нескольких телеэкранах. Под ярким светом направленных на него «юпитеров» и перед объективами телекамер главный инженер испытывает подлинное волнение. По счастью, говорит он без запинки, толково и связно излагает происшедшие утром события. Вальтер Белль краткими наводящими вопросами умело заставляет его пересказать некоторые эпизоды трагедии. Когда интервью с Манакором окончено, репортер объявляет, что сейчас зрителям предстоит увидеть весьма необычную «двойную трансляцию». По требованию террористов здесь, на студии в Вигау, находятся швейцарские представители зарубежной печати; что же касается таинственных налетчиков, то они скажут свое слово, не выходя из убежища в тоннеле Сен-Георг, где они и скрываются вплоть до настоящего момента… Белль наконец оставляет в покое обливающегося потом беднягу Манакора и переходит к столу, за которым сидят «журналисты». Камеры следуют за ним, не выпуская его из кадра. Техники регулируют на контрольном мониторе изображение, передаваемое снизу, из тоннеля; они подключают звук, и Петра Набер, которая сейчас тоже превратилась в зрительницу, наблюдает на одном из приборов передачу в таком виде, как она должна бы идти в эфир. Конечно, если бы пошла… Во всяком случае, террористам — на экране их телевизора — передача предстает именно в таком виде.

Вальтер Белль открывает необычную «пресс-конференцию». Изображение меняется: на экране появляется слабо освещенное бетонное помещение с грубо сколоченными скамьями вдоль стен, на которых сидят мужчины со связанными за спиной руками и женщины. Тусклый свет единственной лампочки выхватывает из полумрака бледные, измученные лица. Судя по всему, камера направляется неопытной рукой — изображение время от времени «скачет». Затем объектив поворачивается к противоположной стене, и Петра невольно содрогается от ужаса: с экрана прямо к зрителю обращены три головы — в глухих черных масках.

— Это вы совершили нападение? — задает вопрос Белль.

— Да, — отвечает тот из террористов, что сидит посередине. Члены «штаба» тотчас узнают его по голосу. Сомнений нет: перед ними главарь террористов.