— Да тут у вас спартанская простота, — замечает Петра, оглядевшись по сторонам. Лет ей наверняка не больше, чем Хорну. В следующие минуты взгляды молодых людей без конца встречаются; воздух в комнате словно наэлектризован. Петра Набер и лейтенант Хорн нравятся друг другу, и оба тотчас почувствовали это. Мужчине вспоминаются одинокие вечера, когда он любовался улыбающейся с экрана Петрой, а порой и позволял себе размечтаться: что, если бы удалось с ней познакомиться?.. Должно быть, переживания отражаются на его лице, потому что Петра спрашивает:

— О чем вы сейчас думаете, лейтенант?

— Вспоминаю, как мы с вами вдвоем плавали на яхте. За бортом бушуют волны, воет холодный ветер, а в каюте тепло, вы смотрите на меня с экрана своими зелеными глазами и улыбаетесь…

— Это точно, что вы лейтенант, а не поэт? — смеется девушка.

К сожалению, на этом разговор обрывается, хотя лейтенанту очень хотелось бы его продолжить. Входит Манакор с группой вновь прибывших. Никто из собравшихся не тратит время на то, чтобы, обменявшись рукопожатиями, перезнакомиться друг с другом. Один из группы — человек азиатского типа, остальные — европейцы.

— Господа, вам предстоит выступить в роли репортеров и корреспондентов. — Лейтенант Хорн начинает с того, что наверняка было сказано людям в министерстве, прежде чем их направили сюда, затем кратко обрисовывает сложившуюся ситуацию и продолжает: — Примерно в четырнадцать часов террористы получат необходимое оборудование. Будем надеяться, что они не обнаружат ничего подозрительного, хотя наши специалисты слегка потрудились над этой аппаратурой… Короче говоря, речь идет о грандиозной мистификации. С помощью полученного от нас прибора террористы желают проверить, действительно ли пошла в эфир подготовленная ими программа и демонстрируется ли она по всей стране. Они наверняка зачитают свой гнусный манифест, чтобы каждому было ясно, что и зачем они делают… Когда настанет условленный час, мы включим эту импровизированную студию, и фрейлейн Набер объявит зрителям о случившемся, объяснит, почему прерван показ первой программы и какую трансляцию им предстоит увидеть. Прибывшие вместе с вами специалисты подключат камеру, перед которой выступят террористы. Они изложат свою мутную политическую программу, а затем наступит ваш черед. — Хорн обводит взглядом лица присутствующих. — Наскоро распределите между собой роли. Один из вас будет представлять агентство Рейтер, другой — Франс Пресс, третий — американское агентство ЮПИ. Потребуются и журналисты; кто-то выступит от швейцарской печати, другой… — Хорн поворачивается к мужчине с восточными чертами лица, — мог бы выдать себя за представителя японской телекомпании НХК… Вы японец?

— Нет, я кореец, но долго жил в Японии и знаю язык, — серьезным тоном отвечает мужчина. — Если среди террористов случайно окажется человек, говорящий по-японски, меня это не застанет врасплох.

— Тогда все в порядке. Передачу будет вести приехавший с вами репортер Вальтер Белль, операторы и техники, по всей вероятности, будут чередовать кадры с таким расчетом, чтобы на экране появлялись то «корреспонденты», то террористы. Со стороны все должно выглядеть как импровизированная пресс-конференция; все вы не раз видели подобное на экранах швейцарского телевидения. Старайтесь не обращать внимания на телекамеры, ведите себя естественно. Не забывайте: вы — журналисты, которым сотни раз доводилось выступать на аналогичных пресс-конференциях, десятки раз участвовать в телевизионных дискуссиях; держитесь свободно, раскованно, небрежно. И конечно, не переигрывайте… Продиктовать вам заранее вопросы я не могу, придется уж вам самим импровизировать по ходу дела в зависимости от ситуации и от того, что наговорят террористы. Каждому из вас надо будет задать максимум по три-четыре вопроса. Передача продлится тридцать минут, а затем камера вновь будет направлена на фрейлейн Набер, которая объявит, что чрезвычайная пресс-конференция закончена и дальнейшая программа пойдет опять из центральной студии… Мы постараемся подгадать время так, чтобы снова подключиться к первой программе не в разгар идущей по ней передачи.

— Это нетрудно будет сделать, — вмешивается Манакор. — Согласно объявленной программе, в промежутке с половины четвертого до четырех часов будут демонстрироваться короткометражные — минут на десять-пятнадцать — фильмы с перебивкой обычными рекламными объявлениями.

— Вот и прекрасно! А сейчас господин Манакор познакомит вас с предысторией дела и останется в вашем распоряжении до конца передачи. После этого всем вам придется задержаться здесь до завершения акции.

— В чем состоит ваша акция? — спрашивает загорелый здоровяк в кожаном пиджаке и свитере с глухим воротом.

— На этот вопрос я ответить не могу, — решительно заявляет Хорн.

Петра Набер выказывает беспокойство.

— Не получится ли так, что террористы все же узнают об обмане? Ведь у них может оказаться при себе и еще один переносной телевизор. Что им стоило прихватить его с собой в тоннель? И тогда они обнаружат, что их пресс-конференция вовсе никуда не транслировалась…

Хорн поворачивается к девушке. «Господи, до чего же красивые у нее глаза!» — думает он.

— Не беспокойтесь, фрейлейн. В тоннеле, под толщей горы Сен-Георг, вообще невозможно поймать никакую телепрограмму, ведь электромагнитные волны, передающие изображение, распространяются по прямой линии, а в глубь земли не проникают. Поэтому ваше лицо увидят лишь террористы, фрейлейн Набер. Я упомянул о грандиозной мистификации… Так оно и есть. Камеры не станут передавать изображение в столицу, в центральную студию, поскольку у нас будет создана замкнутая телевизионная сеть. В силу уже упомянутых топографических помех террористы смогут увидеть на экране присланного им телевизора лишь то, что с помощью помещенной в тоннеле передающей аппаратуры будем транслировать им мы. Если вы удачно справитесь со своими ролями, у террористов останется впечатление, будто их передача пошла в эфир и ее видели по всей стране, а значит, пропаганда им обеспечена, все только и говорят, что об этой акции… Тем самым в их глазах мы выполним одно из требований. Нескольким заложникам удастся обрести свободу, а перед нами откроется путь для дальнейших действий… — этой загадочной фразой Хорн неожиданно завершает свой инструктаж и быстрыми шагами выходит из помещения, прежде чем ему успевают задать какой-либо вопрос.

В диспетчерской Плюме заворачивает в бумагу остатки своего так называемого «обеда». Хорн бросает взгляд на часы: 13 часов 35 минут. Как же быстро летит время!..

— Господин капитан, что там у нас с микробусами?

— Я раздобыл два красных и два зеленых одного типа.

— Очень хорошо. Подгоните один красный и один зеленый к выходу тоннеля у Вигау, и пусть будут наготове два невооруженных шофера… — Хорн подходит к разостланному на столе плану тоннеля. — Видите вот этот участок? — Лейтенант показывает пальцем место на карте. — Здесь, метрах в ста от выхода у Штайга, находится небольшое ответвление от основной линии тоннеля. По словам Манакора, тут обычно стоят уборочные и аварийно-ремонтные машины. Распорядитесь, пожалуйста, чтобы их убрали оттуда все до единой… Удалось вам разыскать подрывника?

— Да, он вскоре должен прибыть. Это сотрудник полиции, так что человек надежный.

— Благодарю. А сейчас пройдите со мной, пожалуйста.

Хорн берет Вольфа за локоть и, несмотря на удивление капитана, увлекает его в коридор. Лейтенанту вовсе не хочется, чтобы Бриан и Эндер тоже оказались посвященными в его план. А план этот теперь уже сложился во всех деталях.

— Вот что я хотел сказать вам, господин капитан. Сержант Клод с ребятами поработают над теми микробусами, которые мы пошлем террористам.

— Что значит — «поработают»?

— Спрячут в укромных уголках газовые баллоны и радиоприемники… А затем, по данному радиосигналу, содержимое баллонов проникнет внутрь машины и за считанные секунды усыпит всех, кто там находится.

— Опасную игру вы затеяли, лейтенант.