— Представь себе, бедняжка в плену, в окружении врагов… — Клент умоляюще посмотрел Мошке в глаза. Почему-то он нервничал. — Надо ли объяснять дальше?

Повисла долгая, прочувствованная тишина.

— Да уж объясните, будьте добры, а то я что-то не понимаю, к чему вы клоните, — скрипнула Мошка.

— Тогда буду говорить прямо, — ответил рыцарь. — Несмотря на мои уговоры, мэр собирается отдать выкуп. Но битых четыре часа… обсуждения не прошли даром. Ни моя настойчивость, ни красноречие мистера Клента не возымели эффект, но, к великому счастью, мистер Клент встретил знакомую даму с абсолютно непорочным именем.

Похоже, госпожа Бессел не теряла времени зря.

— Она пришла нам на помощь, и втроем мы уговорили мэра выпустить тебя из заточения. Суда не будет. Я лично оплачу твое освобождение.

У Мошки сердце ринулось вскачь галопом, но быстро перешло на боязливую рысь, а потом и вовсе на циничный шаг. Изогнув бровь, она стала ждать объяснений. Поганая жизнь научила ее слышать «но», витающее в воздухе.

Сэр Фельдролл прочистил горло:

— Довод мистера Клента, который убедил мэра, таков: сегодня вечером заканчивается твой гостевой срок. На данный момент у нас нет агентов в ночном городе, вообще никого. Чтобы найти мисс Марлеборн, у нас есть время до ночи святого Пустобреха. Потом Бренд Эплтон заполучит камень, и мы больше никогда ее не увидим. Помоги нам найти мисс Марлеборн и по возможности организовать ее спасение.

— Вот оно что, — горько засмеялась Мошка, а потом уперла пылающий взгляд в Эпонимия Клента. — Значит, твоя идея? Один из великолепных планов? Кто-то мне обещал, что я не попаду в ночной город. Интересно, кто бы это мог быть…

Клент, надо отдать ему должное, был смущен и печален.

— Дитя, — тихо сказал он, — положение было отчаянным. Если бы я видел другой способ освободить тебя от кандалов…

— Ага. Ну спасибо, мистер Клент, что вытащили меня из кипящего котла. Что у нас дальше по плану? Швырнуть меня в Ночной Побор, чтобы я в одиночку спасла дочку мэра от толпы головорезов?

— Одна ты будешь только в первую ночь, — ответил сэр Фельдролл. — Потом из моего поместья приедут слуги с ночными именами. У них будет разрешение мэра немедленно войти в ночной город, не выжидая гостевых дней. От тебя требуется собрать информацию, а спасение обеспечат мои люди. Если справишься, награда тебя не разочарует. Вам обоим хватит, чтобы выйти из Побора.

Мошка насупилась. Размышляя, она выковыривала сажу из-под ногтей.

— Дитя, — тихо добавил Клент, — нам хотя бы досталось сомнительное счастье окончить уличные университеты. Кусты и застенки были нашими классами, пинки и оплеухи — учителями. Жизнь отточила наши мозги и выдубила шкуры. У нас есть реальный шанс выжить в Ночном Поборе. У мисс Марлеборн его нет.

Уж Лучезара-то выживет, сказал горький голос у Мошки в голове. Она выживет, потому что за живую дорого заплатят. В худшем случае ей растреплют локоны или испачкают туфельку. Но перед мысленным взором всплыла фраза Лучезары про страх, что ночной город утащит ее назад.

— Ох. — Мошка сунула пальцы в колтун волос и потянула до боли. — Ох, ешки-орешки. Ладно, я согласна. Сэр Фельдролл, по поводу награды. Мы тут задолжали одним людям, им деньги просто до зарезу нужны. Накиньте им сверху. Кстати, гусь! Сарацин идет со мной.

— Подозреваю, это предложение мэр встретит с большим энтузиазмом, — заметил сэр Фельдролл с нетипичной для него задорной усмешкой.

Слуги мэра так обрадовались, что Сарацин исчезнет, а кладовая освободится, что едва не пустились в пляс. Что им не понравилось — так это перспектива принимать Мошку под крышей дома, пусть всего на пару часов. Но сэру Фельдроллу просто некуда было ее вести, ведь сам он жил в гостях у мэра. К счастью, хозяин дома отбыл по делам.

Запах овсяной каши выветрил из головы и страх, и злость, и тягостные мысли. Слуга со смесью уважения и отвращения наблюдал, как Мошка прикончила три миски, умудрившись обжечь язык и заработать колики в желудке. Когда еда кончилась, усталость заявила, что больше откладывать не намерена и сейчас возьмет свое.

Мошка не заметила, как уснула за столом. Через пару часов она проснулась у камина, завернутая в кипу одеял. Девочка увидела служанку ровно там, где сама два дня назад стояла с подносом. Рядом в корзине спал Сарацин. С дрогнувшим сердцем Мошка заметила, что небо за окном темнеет.

— Где мистер Клент? Надо поговорить.

Оставив Сарацина клевать зерно во сне, Мошка отправилась искать Клента. Он нашелся в библиотеке. К ее удивлению, он ходил из угла в угол, сцепив ладони за спиной. Даже парик дал крен на правый борт. Увидев Мошку, Клент замер. Пару секунд пальцы теребили драный край шейного платка. Потом он всплеснул руками.

— Прости, это все, что я смог придумать, — сказал он без затей. — Не нашел другого способа вытащить тебя из этого клоповника. Кинул ведро в колодец изобретательности на всю веревку и достал его пустым. Мне очень жаль.

— Удачное время вы нашли для творческого кризиса, — буркнула Мошка, залезая с ногами в роскошное библиотечное кресло.

— Вот. — Клент положил на стол перед Мошкой узел. Внутри оказался кошелек, нож в кожаных ножнах, хлеб и сыр, завернутые в платок, тростниковое перо, бутылочка чернил и футляр с чистой бумагой. — Немного… но сэр Фельдролл боится, что набьет тебе карманы, а ты оплатишь выход из Побора и скроешься в тумане. Держи, пригодится.

На стол легла карта с пафосной подписью «Чесный горад Побор».

— Это карта Дневного Побора, — сказала Мошка, глядя на приличные названия улиц.

— Знаю, после заката многое исчезнет. Но кое-что останется. — Кончиком пальца он коснулся шпиля, дерева, Часовой башни, замка. — Это высокие точки. Взгляни поверх крыш, найди их, и ты вычислишь свое положение. И городская стена никуда не денется. Мошка, если дело обернется совсем плохо, найди стену и иди вдоль нее к дому нашей грозной повитухи. Она хотя бы не ест детей. Один раз она тебя приняла, примет и второй. Письма оставляй в стене, во рту статуи Добряка Белабла. И я… тоже тебе напишу.

Мошка кивнула, проглотив комок сухого, шершавого ничего. Повисла тишина.

— Во имя Почтенных, следи за своим чепчиком, — наконец прервал молчание Клент. Он поднял Мошкин чепчик со стула и напялил ей на голову. — Бегать простоволосой, как беспризорница… — Он умолк на полуслове.

— А вы найдите того, кто будет трезво оценивать глупость ваших идей, — угрюмо сказала Мошка. — Впрочем, меня вы не особо слушали.

— Даже не представляю, как я буду жить без этих колкостей, так украшающих наши беседы, — ответил Клент, хмуро поправляя Мошкин чепчик.

Перед закатом люди мэра проводили Мошку с Клентом в Комитет Часов. Мошка несла Сарацина в руках. Она заметила, что дневной воздух пахнет поздней осенью. Цветы давно отцвели, но холодное солнце успело нагреть землю. Пахло прелыми листьями и гнилыми яблоками. В косых лучах жирно блестела грязь на дорогах, ярко зеленел мох на крышах. Блестящие простыни на веревках меж балконов хлопали ей вслед и щекотали ноздри ледяной свежестью.

Освещенная паутина кружевным узором украсила темное дерево. На коновязи скакал дрозд с алой грудкой, будто его макнули в томатный суп. Палая листва лежала под ногами желто-рыже-красным ковром. Мошка поняла, что не может вообразить себе жизнь без солнца. Навсегда остаться в ночи — все равно что ослепнуть. Чтобы не смотреть Кленту в лицо, она уставилась на его видавшие виды туфли.

Вечерний край неба выцветал и зеленел, как несвежая ветчина. Блестели иглы первых звезд. Скоро их будет уйма.

В Комитете Часов их встретил Малиновый. При виде посетителей его сросшаяся бровь сломалась посередине, а глаза превратились в щелочки.

— Ага. Нам сообщили, что вы придете. Кеннинг, коробки!

Кеннинг послушно бросился вон и притащил две коробки. В одной лежали светлые значки, в другой темные. Именно в нее зарылся Малиновый.

— Ага… вот.

Он ткнул пальцем в коробку, и покорный Кеннинг щипцами выудил один из значков. На вытянутых руках, будто раскаленное железо, он подал его Мошке. Та осторожно приняла брошь, морально готовая обжечься. Муха на черной деревяшке была, а вот цветного ободка, как на гостевых значках, не было.