— Подкинешь пассажира до крепости? — крикнул герцог, зависнув в воздухе, развернулся и полетел в сторону боя. Шали, не дожидаясь приглашения, сам запрыгнул вслед за принцем на спину так удачно подвернувшегося транспортного средства.

Эдингер недовольно помотал головой, оттолкнулся от стены и стал набирать высоту.

Пока дракон цеплялся за стену, сидеть у него на спине было очень неудобно. Лас, балансируя на гребне, находящемся сзади, цеплялся за передний, пытаясь найти опору для ног, чтобы удержаться. От сильного толчка йёвалли резко мотнуло в сторону и вниз, и он едва не распрощался с драконьей спиной. Эдингер рывками набирал высоту, но Ласайента уже приноровился и с интересом начал оглядываться вокруг.

Летал он только один раз на одиннадцатый год жизни в крепости и то на спине Сантилли. Тонкие слабые крылья до сих пор не хотели даже толком расправляться, не говоря уже о чем-то другом. Тогда они задержались в горах, погода начала портиться, подул ветер, стал накрапывать дождь. Сначала они шли быстрым шагом, а когда Лас начал задыхаться, Санти закинул его себе на спину и, разбежавшись, спрыгнул с края скалы.

Принц в буквальном смысле слова задохнулся от восторга. Это было немыслимое ощущение огромного, необъятного счастья. Песня для души. Он выпрямился, запрокинув голову, и раскинул руки в стороны. Ветер усилился, дождь наотмашь хлестал его по лицу и груди, не давая толком раскрыть глаза, а Лас кричал от восторга и размахивал руками. В крепости Сантилли ссадил его на землю и, дав легкий подзатыльник, отправил переодеваться. Как потом не упрашивал его принц, катать его герцог отказывался наотрез.

— Будет стимул быстрее встать на крыло, — отвечал он.

Теперь с высоты драконьего полета крепость выглядела маленькой и несерьезной. И все его проблемы тоже стали мизерными, а атакующие низшие казались уродливыми букашками. Эдингер резко пошел на снижение, и Лас разложил лук и достал стрелу. Хоть одного, но успею снять, подумал он. Но Ин Чу и не собирался садиться. Пройдя на бреющем полете, он выжег среди тварей внушительную просеку и снова ушел вверх для новой атаки. Стрелять с его спины оказалось неудобным: дракон летел рывками, вертя головой в разные стороны. Принц оглянулся, как там граф? Шали, стоя между гребнями ближе к хвосту, опасно балансировал на ногах и тоже стрелял из лука. Первые два раза Ласайента промахнулся, но потом приноровился и, кажется, все-таки в кого-то попал.

Внизу кипела битва. Летающие демоны били копошащихся внизу низших из луков, стараясь не попасть под обстрел собственных баллист, стреляющих емкостями с зажигательной смесью. Скоро у Санти с Шоном опустели колчаны, и они перешли на магическое оружие. Вниз полетели огненные и воздушные стрелы. Шонсаньери выдохся быстрее и направился к крепости, устало взмахивая крыльями. Ашурт еще сражался, скользя в опасной близости от низших и стреляя более прицельно, берегя остатки сил. Защитники лили на тварей кипящую смолу, чтобы почти сразу поджечь ее. Тактика была отработанной и еще ни разу не давала сбоя, как и сейчас. Дым стоял до небес, смрад от горящих заживо монстров чувствовался даже на высоте.

Обычно, к утру все утихало. Низшие расползались по своим норам, демоны и дэмы дожигали смердящие трупы, иначе они разили несколько дней. Запах выветривался и так до следующей атаки. Обычная рутина.

Это сражение не стало исключением. Как только небо на востоке стало светлеть, атакующие крепость твари подались назад, и, давя друг друга, поспешили отступить в ущелье. Дракон еще несколько раз прошелся над полем боя, дожигая убитых, и повернул к крепости. Он тоже устал.

Днем, стоя на галерее крепостной стены, Сантилли смотрел в бойницу, как дэмы обливают трупы горючей жидкостью и поджигают их. К небу поднимался жирный черный дым. Горели твари очень неохотно. К нему присоединился зачем-то вернувшийся из дворца Ин Чу Эдингер. Он небрежно прислонился к оплавленной кладке недалеко от ашурта. Некоторое время они вместе, молча, наблюдали за происходящим, потом герцог не поворачивая головы, сказал:

— Давно хотел спросить, да никак не получалось.

— Спроси сейчас, — лениво ответил дракон.

— Кто тогда натравил ийет на замок отца?

Эдингер покосился на Сантилли. Он понял, о чем спрашивал герцог. Тот стоял спокойный, отрешенно смотря вперед, как будто речь шла о чем-то незначительном для него.

— Я, — дракон снова перевел взгляд на площадку перед крепостью.

— Ты? — не поверил Санти, всем телом поворачиваясь к нему.

— Да, и что? Что ты хотел? — Эдингер смотрел на герцога, зло прищурив глаза.

Давняя обида, так долго до этого сдерживаемая, наконец-то нашла выход.

— Ты украл мою любимую наложницу, чего ты ждал от меня? — дракон ткнул себя в грудь растопыренными пальцами, начиная кричать, — Я любил ее! А ты, ты убил ее! — он схватил герцога за куртку, приподнял и отбросил от себя. Сантилли едва удержался на ногах, сделав несколько широких шагов назад. Он побледнел, глаза его тоже зло сузились.

— Любовь, говоришь? — яростно проговорил он, — Да ты видел в ней только красивую куклу, — герцог тоже начал кричать, стремительно подходя к Эдингеру, — Ты брал ее силой! Это ты называешь любовью, крылатая ящерица? Она бледнела от одного твоего имени! — он при каждом слове тыкал дракона пальцами в грудь, заставляя пятиться, глаза его бешено горели, — Ты убивал ее день за днем этой своей любовью, — ашурт буквально выплюнул последнее слово, — И, в конце концов, убил! — и Сантилли ударил его обоими кулаками в грудь, заставив покачнуться. Потом развернулся и буквально скатился по лестнице во двор крепости, быстрым шагом пересек ее и скрылся в замке. Эдингер со злой усмешкой проводил герцога глазами и остался неподвижно стоять на стене, слепо наблюдая за окрестностями.

Когда они обнаружили, что Сантилли непостижимым образом буквально испарился из дворца, Таамир был в ярости. Никто даже и не подумал тогда, что беглецу известна тайна потайного хода. Как он смог проскользнуть незамеченным во второй раз, тоже оставалось загадкой. Герцог же просто поднялся на ножах по дворцовой стене на крышу, и прошел по ней на половину Эдингера, спустился, забрал Скиале и ушел, оставив на память четкий отпечаток руки на панели потайного хода. Дерзкий и наглый мальчишка!

Остывший к тому времени Таамир только посмеивался над Эдингером, подливая масла в огонь и разжигая ярость. И обычно спокойный и уравновешенный друг озверел. Его разведчики день и ночь незаметно кружили вокруг крепости ашуртов, наблюдая, выискивая лазейки для набега и, с досадой отмечая, что после последнего нападения стену и замок перестроили и укрепили.

Но Эдингер не торопился, он хотел очень изощренной мести. Дракон терпеливо ждал удобного момента. Ему докладывали, что беглецы поженились, что герцог буквально пылинки сдувает с молодой жены. Что они почти всегда вместе, и Скиале чудо как похорошела, часто смеется и не сводит влюбленных глаз с мужа, ластится к нему, как кошка. В замке любят девушку и во всем стараются ей угодить, не смотря на то, что она ийет.

Как гром среди ясного неба прозвучало известие о беременности. Его, Эдингера, ребенок умер во время родов, едва не утянув за собой мать. А у герцога, надо же, все идет хорошо. Немного побушевав, дракон кое-как успокоился и продолжал выжидать. До родов оставалось дней десять, не больше, когда Сантилли вынужден был на сутки уехать в крепость на рубеже. И этой же ночью солдаты Эдингера, переплыв ров, перебрались через стену на ножах, как когда-то Санти, тихо вырезали стажу и опустили подъемный мост.

Вернулся герцог в разоренный замок. На всем скаку ворвавшись в настежь распахнутые ворота, он подлетел к высокому крыльцу замка, на ходу спрыгнул с лошади и побежал к раненному отцу, который, сидя на коленях, качал на руках окровавленного Чарти. Рука брата безвольно лежала на земле. Отец страшно, без слез, рыдал, все крепче и крепче прижимая к себе сына, как будто это могло его вернуть.

Сантилли мгновение смотрел на отца и мертвого брата, потом развернулся и изо всех сил побежал в свои комнаты, скользя на поворотах. Сердце стучало, как бешеное, а в душе еще теплилась безумная надежда, что жена жива, укрывшись за толстыми дверями. Может, просто ранена. Это не страшно, это поправимо. Ведь так? В коридоре было пугающе тихо, только единственный догорающий факел одиноко потрескивал на стене. Герцог на ходу выдернул его из кольца и через разбитый в щепки вход вбежал во внутрь. Под ногами зачавкал мокрый ковер.