— Пока нет, но я чувствую, что время пришло, — сказала молодая женщина. — Мы договаривались, что акушерка приедет завтра. Съезди за ней, прошу тебя!

— Уже иду! Сани на ходу, вчера утром я как раз смазал жиром полозья. Я привезу акушерку. Мирей, поставьте греться воду. В кухне, в банке — сбор трав, которые дала мне мать. Настой из них облегчает боль.

Эрмин расплакалась. Тошан показался ей слишком красивым, слишком далеким. Он излучал спокойствие, на лице медного оттенка не отражалось никаких избыточных эмоций. И только его жесты и интонации выдавали волнение.

«Он вернулся из леса, — подумала она. — У него влажные ресницы, на шапочке снег… Он высокий, стройный, мускулистый, сильный, и у него черные как смоль волосы. А я чувствую себя раздутой как шар, слабой и уязвимой!»

— Будь храброй, моя милая женушка! Жослин, пожалуйста, проводите ее в спальню!

— Да, конечно! — отозвался тотчас же отец Эрмин, который с нетерпением ожидал возвращения своей жены, поскольку нуждался в ее поддержке.

В доме воцарилось оживление. Шарлотта спустилась по лестнице в куртке с капюшоном и в ботинках на меху. Мукки она тоже тепло одела.

— Мне нужен фонарь, — сказала девочка. — До самой монастырской школы уличные фонари не горят!

— Я пойду с тобой, трусиха! — насмешливо утешил ее Арман. — Сегодня вечером волкам тебя не видать!

Мирей сновала по дому. Она задернула занавеси и собрала игрушки Мукки. Эрмин легла на диван. Она была очень бледна. Что-то в ее теле было не так. Ни в животе, ни в области поясницы она не ощущала боли, только странную тяжесть между бедрами.

— Выйди, папа, — попросила она. — Шарлотта, идите с Мукки к Бетти, прошу тебя! Где Тошан?

— Уже уехал, — сообщила домоправительница. — Держись молодцом, Эрмин! Мадам скоро придет.

Жослин укрылся в маленьком кабинете. Он потирал подбородок и влажной рукой то и дело проводил по начавшему лысеть лбу. В конце концов он отправился в кладовку и выпил стакан вина.

— Да что же со мной такое? — вполголоса спрашивала себя Эрмин. — Я зря столько лежала, было бы лучше, если бы я ходила. Это ускорило бы роды. Я уже могу пойти переодеться…

Она направилась к лестнице, невзирая на испуганные протесты домоправительницы.

— Теперь нет никакого риска, Мирей, — уговаривала ее молодая женщина. — Мне не хочется, чтобы это длилось много часов!

— Делай как знаешь, крошка, но позвони, если понадобится помощь!

Уже стоя в своей туалетной комнате, полураздетая, Эрмин почувствовала легкий спазм. Ощущение было размытым, непонятным. Помывшись и приведя себя в должный вид, она надела очень длинную ночную рубашку и вздохнула с облегчением. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, молодая женщина стала ходить по комнате.

Через десять минут в спальню с испуганным видом вбежала Лора. Она сразу же бросилась обнимать дочь.

— Дорогая, ложись в постель, умоляю!

— Нет, мамочка! Лучше я буду на ногах, еще немного похожу. Ребенок чувствует себя хорошо, он только что шевелился. Но потуги почему-то не приходят. Прошу, проверь, приготовила ли Мирей настой из трав Талы. Его нужно пить помногу, так было, когда я рожала Мукки.

— Хорошо, проверю и вернусь. Если почувствуешь себя нехорошо, сразу же ложись!

Эрмин пообещала и продолжила ходить. Она ощутила второй приступ боли, но какой-то глухой и слабой. Ее живот напрягся, не причиняя ей никаких страданий. Она утратила чувство времени. Молодая женщина забыла и о настое, и о Лоре с Жослином. Прижав руки к животу под грудью, она стала тихонько напевать свои любимые оперные арии. В мыслях Эрмин слышала божественно прекрасную музыку, исполняемую невидимым оркестром. Убаюканная этим внутренним концертом, она улыбалась как зачарованная.

В это время на первом этаже Лора, потеряв всякое терпение, но не переходя на крик, осыпала яростными упреками домоправительницу: Мирей перевернула кувшин с настоем, и его пришлось делать заново. Жослин занялся растопкой печки, которая вдруг начала коптить. Вода никак не хотела закипать.

— Надо собраться с силами в такой момент, Мирей! — подхватил он. — Эрмин там, наверху, совсем одна. Я не слышу никакого шума. Господи, надеюсь, Тошан найдет эту акушерку! Она ведь могла уйти в другой дом! Все, я поднимаюсь!

— Нет, — остановила его Лора. — Эрмин все еще ходит по комнате. Я говорила с мадам Маргаритой, акушеркой, и она сказала, что ребенок очень большой и роды могут затянуться надолго. Давай оставим нашу девочку в покое! Мужчина в такой ситуации точно не помощник!

— Но могу же я, по меньшей мере, спросить, как она себя чувствует, не входя в комнату? — не сдавался Жослин, который искренне тревожился за дочь. — Что, если она потеряла сознание?

— Я слышу, как она ходит, — попыталась успокоить его Лора. — Разожги посильнее печь, чтобы вода закипела!

— Прошу вас, идите в гостиную! — взмолилась домоправительница. — Я не привыкла, чтобы в кухне было столько народу!

И все трое снова стали переговариваться вполголоса, что красноречиво говорило об их беспокойстве.

Эрмин продолжала ходить по комнате. Каждый раз, проходя мимо платяного шкафа, она ловила в зеркале свое отражение и удивлялась. Она была в длинной рубашке и с шалью на плечах, живот казался огромным. Время от времени молодая женщина раздвигала шторы и смотрела в окно.

«Лишь бы только Тошан нашел акушерку! — думала она. — С Мукки я страдала гораздо больше! А может, потуги не приходят, потому что до срока еще несколько дней?»

Она сделала глубокий вдох и остановилась. Нижнюю часть ее тела, казалось, сжали тисками. В ней что-то происходило.

— Да что же это такое? — спросила она себя вполголоса. — Господи, не может быть!

Она застонала от глухой боли, в то время как ясное ощущение тяжести заставило ее направиться к кровати. По ногам снова текла жидкость. Она постаралась наклониться и исследовала себя кончиками пальцев.

— Ребенок выходит! И мне не было больно, — пробормотала она с удивлением.

Эрмин легла, укрылась одеялом и подняла подол рубашки. Выгнувшись от боли, она ощутила первые потуги. Охваченная паникой, она позвала изо всех сил:

— Мама! Мамочка! Быстрее!

Лора бросилась вверх по лестнице.

Все семейство Маруа собралось за столом. Арман шепотом объяснил матери, что происходит. Элизабет, добрая и сочувствующая, приветливо встретила Шарлотту и Мукки.

— Ты, как и раньше, ляжешь в комнате Эдмона, — сказала она девочке, которую больше года назад приняла в своем доме. — Мукки я возьму в свою спальню, он может начать проситься к маме.

Сегодня, как обычно по субботам, Симон приехал в родительский дом на ужин и должен был остаться ночевать. Глядя на него, Шарлотта думать забыла об Эрмин, хотя старший из братьев Маруа разговаривал со своим отцом, не обращая на нее внимания. Вместе с Бетти накрывая на стол, девочка то и дело украдкой поглядывала на него с восхищением.

— Похоже, наша Эрмин теперь будет рожать каждый год по ребенку, — сказал бывший рабочий, наливая себе карибу. — Думаю, если ей придется воспитывать восьмерых ребятишек, мы вряд ли когда-нибудь услышим, как она поет!

— При чем здесь дети, пап, — сказал на это Симон. — Я думаю, она еще сможет стать певицей. Вот только это не понравилось бы моему другу Тошану.

— Твоему другу! — криво усмехнулся Жозеф. — Ты не слишком разборчив! Мне этот парень всегда казался подозрительным. Он даже здесь ходит в дикарских одежках! Каждый раз, когда я его вижу, он несется на своих санях во весь опор, как сумасшедший! И собаки его смотрят на тебя так, словно хотят перегрызть горло.

— Хватит тебе, Жо! — со вздохом сказала Бетти. — Нельзя судить о людях по одежде. Главное, чтобы наша Мимин была с ним счастлива, а так оно и есть. И я за нее рада. Ее родители снова вместе, денег у них на все хватает, и скоро у нее появится еще один малыш…

— Попал! — воскликнул Эдмон, который, сидя у печки, играл в бабки.