Несколько человек неохотно двинулись вперед – но тотчас отшатнулись, когда Ян нырнул в люк и плазменная пушка шевельнулась. Раструб орудийного ствола поднялся кверху – и ожил, с грохотом выбросив в небо ревущий столб пламени. В толпе закричали, завизжали…

Горячая вспышка плазмы оказалась громче и убедительнее любых слов, какие мог бы сказать Ян. Градиль, скрючив пальцы, словно хотела схватить, подалась было вперед – но отвернулась и бросилась в купол. На пути у нее оказался Хайн – она оттолкнула его в сторону и исчезла за дверью. Ян отключил пушку; яростный рев затих.

– Этот бой ты выиграл. – В голосе Гизо не было победного торжества. – Однако теперь берегись. Ни на секунду глаз с нее не спускай. Вдвоем вам на этой планете не поместиться!

– Я хочу не воевать с ней, а заставить измениться…

– Любая такая перемена – поражение для нее. Не забывай об этом никогда. Но отступать тебе уже поздно, только вперед.

Ян ощутил вдруг неимоверную усталость.

– Ладно, – сказал он. – Давай пока разгружать зерно. Надо занять людей, чтобы им некогда было думать.

– Гизо! – раздался голос рядом. – Гизо, это я! – Тоненький мальчик лет двенадцати забрался по лесенке танка до половины. – Старый Ледон зовет. Велел, чтобы ты шел сразу, без задержки. Говорит, это очень важно…

– Глава моей семьи, – объяснил Гизо.

– Начинается! – Ян понял, что будет дальше. – Узнай, что ему нужно. Но чего бы он от тебя ни потребовал – сразу вернись и дай мне знать, ладно? Он, наверно, знает, что ты со мной, потому и зовет.

Гизо спрыгнул вниз и пошел за мальчиком – а на его месте тут же появился Эйно.

– Я за кабелем пришел. Сначала придется отцепить семейные вагоны…

– Нет. – Ян сказал это, не задумавшись, рефлекторно. Эти кабели, эти неподвижные машины – единственное его оружие. Он чувствовал, что против него уже работают, и сдавать это оружие ни за что не собирался. – Давай подождем. Передай всем, что мы встречаемся здесь… ну, скажем, через три часа. Чтобы обсудить план разгрузки.

– Ну, как скажешь.

Ожидание тянулось очень медленно, и Яну было очень одиноко. Через передний смотровой люк он видел, как двигаются вокруг люди – как обычно. Но для него этот день был совсем не обычным. Он застал старейшин врасплох и одержал победу. Но надолго ли? Сумеет ли он удержать ее? Гадать было бессмысленно. Можно было лишь постараться справиться со своим нетерпением – сидеть и ждать, каков будет их следующий ход.

– Плохо дело, – пробурчал Гизо, соскальзывая в люк.

– Ты о чем?

– Старый Ледон запретил мне ехать во второй рейс. Вот так-то.

– Но он же тебя не остановит, верно?

– Меня-то, конечно, не остановит, не обо мне речь. Я знаю, почему пошел с тобой и что все это значит. Я даже отвечать ему не стал; просто повернулся и пошел. Но много ли таких, кто сделает то же самое? Как раз сейчас главы семей вызывают всех техников и механиков. По одному. Им прикажут, они подчинятся, – и будет у нас с тобой революция на двоих. И никуда не денешься.

– Подожди, еще не вечер. Оставайся здесь и сиди на этих кабелях. Запри люк и не открывай, пока я не вернусь. Без них мы пропали.

– А если кто-нибудь попробует их забрать? Кто-нибудь из наших же?

– Не отдавай. Даже если…

– Если придется драться? Убивать их?

– Ну нет, так далеко заходить нельзя.

– Почему же? – Гизо был необыкновенно серьезен. – Цель оправдывает средства.

– Нет. Не оправдывает. Сделай все, что сможешь, – но без вреда для других.

Люк с лязгом захлопнулся; Ян услышал, как Гизо задраивает его изнутри. Спрыгнув с лесенки танка, он спокойно и уверенно пошел в сторону купола. Толпа большей частью разбрелась, но людей вокруг было еще довольно много. Они смотрели на него с любопытством – и отворачивались, когда он пытался заглянуть им в глаза. Это народ пассивный, привыкший выполнять приказы, – с ними никаких проблем возникнуть не должно. Разбираться надо со старейшинами.

На этот раз ни одного проктора у входа не было. Это хорошо, лишние хлопоты ни к чему… Ян тихонько толкнул дверь и вошел. Они были здесь, все главы семей, и настолько увлеклись своей перебранкой, что даже не заметили появления Яна. Он стал слушать.

– Убить их всех – вот тебе и весь сказ! – Голос Тэкенга дребезжал – старик, наверно, охрип от крика.

– Ты просто дурак, – возразила Градиль. – Чтобы управляться с техникой, нам нужны обученные люди. Мы должны просто приказать им – и они подчинятся. Сейчас ничего другого не нужно. Потом, когда он будет мертв, – мы их накажем, по одному. Мы им все припомним.

– Никого вы не накажете, – сказал Ян, шагнув вперед. Он был настолько же спокоен, насколько присутствующие разъярены. – Вы по бестолковости своей просто не хотите понять, в каком положении мы оказались. Если корабли не придут, то мы не получим ни запасных частей, ни горючего. Все наши танки, все тягачи-электростанции один за другим выйдут из строя – и тогда все мы покойники. Но если корабли придут – им будет нужно все зерно, какое только мы сможем собрать. Им оно будет нужно для голодающих людей, а нам – потому что это наше единственное средство…

Градиль плюнула ему в лицо. Плевок попал в щеку и потек наискось через рот. Ян утерся кулаком и постарался сдержаться, а она закричала:

– Ты будешь делать то, что мы велим! И чтобы не было больше этих твоих «делайте-это-делайте-то»! Мы – главы семей! И мы заставим подчиняться нам!.. Второго рейса не будет! Ты станешь…

– Слушай, ты, дура старая! Ты не поняла, что я сказал? Неужели ты настолько глупа, что не можешь сообразить – ничто здесь не шевельнется, пока я не позволю! У меня важнейшие детали всех ваших машин, и ни одна из этих машин не заработает, пока их не поставить на место. А я попросту уничтожу детали, вот и все!.. И все мы умрем еще раньше!.. Ты этого добиваешься?.. Можешь мне поверить, я это сделаю немедленно, если только вы не разрешите рейс за зерном. Разрешите – и я обещаю, что ничего больше не попрошу. Когда мы вернемся, вы снова будете руководить. Будете приказывать, и все будут вас слушаться. Это вас устраивает?

– Нет! – Градиль была непреклонна. – Ты не смеешь указывать нам, не смеешь распоряжаться!..

– Я ничего не указываю. Пока я только спрашиваю.

– Это не такой уж плохой план, – сказал вдруг Иван Семенов. – Мы ничего не потеряем, если они съездят за зерном. И мы обещали…

– Требуй голосования, Иван, – подсказал Ян. – Или эта корова настолько всех вас запугала?..

А Градиль вдруг успокоилась, внезапно. В глазах ее светилась все та же ненависть – но голос стал ровным, спокойным:

– Хорошо. Споры прекращаем. Поезда отправятся при первой же возможности. Я уверена, что все вы согласны.

Собравшиеся смутились, не понимая внезапной перемены. Но Ян понял все. Она еще не готова раскрыть свои карты. И ей, по сути, наплевать, пойдут поезда за зерном или нет. Единственное, что ей нужно, – его смерть, и чем дольше и мучительнее – тем лучше. Отныне и впредь ему предстояло жить с этой опасностью, и он был готов.

– Я знал, что вы согласитесь с Иваном и Градиль, – сказал он. – Мы выезжаем, как только опорожнят вагоны. Нужны будут новые водители…

– Нет, – перебила Градиль. – Поедут только мужчины. Девушкам нельзя быть в такой компании. Так что никто из них не поедет. Эльжбета тоже.

Последние слова она произнесла, словно вызов, и Ян чуть было этот вызов не принял. Потом сообразил, что, если начнет настаивать, может потерять все. Он ответил с таким же холодным спокойствием:

– Хорошо. Только мужчины. А сейчас идите и прикажите всем помогать мне. Разъясните своим людям, что происходит. И чтобы никакого вранья больше не было!

– Ну зачем ты так говоришь? – обиделся Иван.

– А что? Разве это не правда? Тайные собрания, тайные суды, тайные смертные приговоры… А потом бедный дурак Риттершпах оказывается виноватым… Я не верю ни одному из вас и никого не хотел бы выпускать из-под надзора. Но все-таки идите к своим семьям и скажите им, что надо делать. Только когда каждый будет знать, что происходит, – только тогда машины заработают снова.