– Мы, конечно, тут же собрали наш кружок детективов для обсуждения, но так ничего и не придумали, – закончил рассказ Стас. – И вот теперь Вовке пришла эта записка… Выходит, кто-то из класса был связан с тем, кто писал жалобу?

– Ничего себе! – только и смог произнести серьезный Ромочка. – Похоже, у нас есть враги и они среди нас?

– Глупость! Сумасшедший дом! – горячился Виталёза. Дело в том, что записку про Фантомаса подбросил именно он. В чём сразу и признался. – Это был просто розыгрыш! – он наивно хлопал ресницами, пожимал плечами… В общем, всем видом демонстрировал собственную невиновность. – А жалобу директору я не писал! Зачем мне жалобу на самого себя строчить? Я ведь тоже из 6-«А», не забывайте!

– Успокойся, никто тебя и не подозревает, – заверил Вовка. – Скорее всего, это сделал кто-то из завидующих нашему классу… Причем, кто-то, с похожим на Никитина почерком. Только вот, кто?

– Странные вы люди, – возмутилась Настасья. – Русским языком и корявым почерком написан текст, а вы и не думаете даже подозревать Никитозу… Я бы – заподозрила!

– Правильно! Молодец, Настя! – вдруг воскликнула Катенька. Никитоза обиженно шмыгнул носом… – Да нет, – поспешила успокоить его отличница, – Я не о твоей виновности. Тут Настя явно перебарщивает. Я о ключевом слове расследования! Почерк – вот в чём всё дело… Почерк!!! Предлагаю провести эксперимент…

На следующий день доска школьных объявлений пополнилась новой табличкой – приглашением на конкурс юных каллиграфов. «Если вы отлично владеете своим почерком – приходите! Победителей ждут ценные призы!» – Учащиеся явно заинтересовались.

– Ничего не выйдет, – недоверчиво морщилась Настасья. – Злоумышленник же не дурак, чтобы сам себя выдать…

– Если стал делать такие мелкие пакости, значит, дурак, – серьезно ответил Вовка. – И обязательно попадётся…

– Есть! – шепнула в это время Катя, пробегая мимо. И тут же умчалась дальше проводить конкурс. В руках у Вовы осталась записка. Левко протер очки и с важным видом погрузился в чтение.

– Итак, жалобу на нас писал Толстяк из седьмого «А». Как показал один из этапов конкурса, он отлично подделывает почерки. Должно же у человека быть хоть одно умение… Разумеется, все остальные этапы – соревнования грамотеев, скорость написания… – он проиграл подчистую. А вот в копировании почерка – преуспел. Итак, Толстяк и есть наш недоброжелатель… Он настрочил на нас кляузу. Да еще и не своим почерком, а Никитозиным – чтобы всем было хуже. Хорошо, что Катя придумала этот конкурс провести. Жаль, что Толстяку за это ничего не будет.

– Это как посмотреть, – внезапно раздался голос Директора. – За распространение ложных слухов положен, как минимум, выговор.

– Ой, – растерялся Вовка, – Я и не заметил, как вы подошли…

– Это потому, что ты только начал изучать детективное дело, а я им давным-давно увлекаюсь, – серьезно сказал Директор, потом неожиданно подмигнул и направился к конкурсантам… Толстяк попятился под его строгим директорским взглядом.

Всякое бывало, но такого в 6-«А» ещё не было! Представляете, настоящий милиционер!!! Пусть нелепый, смешной, печальный, но настоящий!

Пришёл прямо на урок к Ангине Захаровне, пошептался с ней несколько минут и стал расспрашивать ребят. Увы, о довольно скучных вещах. О том, кто во сколько пришёл в класс, о том, кто как провел сегодняшнее утро. Вышло, что целых пять человек пришли сегодня раньше обычного и каждый хотя бы пару минут находился в кабинете один.

«С одной стороны – хорошо», – думал Стас Хоменко. – «Ангина самостоятельную собиралась проводить.» – Стас не слишком хорошо подготовился и имел все основания радоваться отмене урока. – «Но с другой стороны – так ведь и умереть можно от острого приступа любопытства».

– Извините, можно вопрос? – отличница Катя, поднятую руку которой уже пять минут игнорировали, решилась подать голос. – Скажите, а что случилось?

Класс с восхищением глянул на Катю. Этот вопрос мучил всех, но никто не решался перебить милиционера. Это ведь, вроде бы, неприлично, так напрямую расспрашивать представителя закона. И надо же, Катька – самая прилежная ученица, спокойная и сдержанная отличница – вдруг оказалась смелее и невоспитаннее всех.

Милиционер набрал в лёгкие воздух, чтоб начать отвечать, но тут вмешался Вовка Левко. Он нервно поправил очки, порывисто поднялся с места и рассерженно сказал:

– Не слушайте её, господин сыщик! Если дело требует секретности – можете ничего нам не говорить… Мы ведь прекрасно понимаем, что…

– Ну, вот ещё! – фыркнула Настя. – Ты, Вовка, что-то понимаешь, а мы должны страдать… Всем интересно!

– Да! Да! Всем! – раздалось одновременно отовсюду.

– Что за балаган? – вспыхнула Ангелина Захаровна. – Левко, Колонкина?! Хоменко, успокой Никитина!

Никитоза кричал громче всех и даже зачем-то стучал при этом ручкой по пеналу… Хоменко послушал учительницу и резко выхватил из рук нарушителя «ударный инструмент». В результате тяжелая металлическая ручка выскользнула из всех рук и отправилась… прямиком на учительский шкаф. Туда, где после переезда класса в новый кабинет, жили любимые цветочки Ангелины Захаровны. Небольшой горшок с каким-то экзотическим цветком упал, превратившись в осколки…

– Сколько можно?! – с отчаяньем в голосе воскликнула Катя и закрыла лицо руками.

– Действительно! Вы успокоитесь когда-нибудь? – поддержала её Ангелина Захаровна.

– Отлично! – вдруг вскричал милиционер и хлопнул себя большой синей тетрадью по лбу. – Просто великолепно! Идея! Злоумышленники кинули камень в окно и разбили вазу. Ха-ха, теперь всё понятно. Нужно найти уборщицу и узнать, куда она дела осколки…

– Но в нашем классе убирают сами дети. И окно всегда закрыто… – вмешалась учительница. – Знаете, – уверенно произнесла она вдруг. – Всё-таки расскажите, в чём дело… Возможно, тогда нам с ребятами будет проще помочь вам. Мы, знаете ли, не простой класс. Мы уже имеем некоторый опыт в расследованиях и можем…

Милиционер недоверчиво уставился на учительницу. Только «класса с опытом» ему еще и не хватало! Впрочем…

– Хорошо, расскажу. – согласился он. – Собственно, это не секрет. Один преступник украл драгоценности в ювелирной лавке напротив вашей школы. Мы пустились в погоню. Когда мы нагнали негодяя, украденного при нём уже не было. Он признался, что, на миг оторвавшись от погони, успел заскочить в школу в первый попавшийся кабинет. Там он засунул украденные вещи в вазу на шкафу и перезвонил своему сообщнику, указав место… То есть, именно в ваш кабинет, в вашу вазу преступник подложил украденное. Вчера мы были здесь и осматривали вазу – она была пуста. Сообщник преступника забрал драгоценности. Впопыхах мы снова умчались на поиски и не снляи с вазы отпечатки пальцев. А сегодня вазы уже нет. Вы видите? – милиционер сокрушенно показал на шкаф.

– Это все мой новый кабинет виноват! – ахнула Ангелина Захаровна. – Знаете, поначалу я очень хотела переехать из старого класса. Там ведь окно не закрывается и вечно что-то происходит из-за этого окна. Но когда узнала, что нас переселят на первый этаж, прямо к входной двери… Ох! Не зря я возражала, когда нас сюда отправили! Знаете, никак не могу привыкнуть запирать дверь всякий раз, когда выхожу в учительскую… И вот, выходит, всякий заскочивший в школу, сразу видит открытую дверь в наш кабинет…

– Сообщника мы так и не поймали – он успел забрать вещи, – продолжал милиционер, внимательно выслушав. – Более того, теперь пойманный преступник от всего отказывается… Говорит, ничего не крал, никаких драгоценностей в руках не держал, а все признания сделал от страха. Нам нужны веские доказательства, чтобы дальше удерживать его под стражей. Я так надеялся на отпечатки пальцев на вазе! И отчего мы такие безалаберные?! Почему сразу не догадались взять! И вот, прихожу я сюда и что вижу?! – милиционер выглядел очень расстроенным. – Вернее, чего не вижу? – поправил он сам себя, а потом сам же себе ответил: – Ничего не вижу! И не потому, что у меня плохое зрение, а потому что вазы – нет! А вчера – была… Выходит, кто-то из вас, ребята, её забрал… Или все-таки разбил? Но кто?