– Я ищу предсказателя, – правитель начал разговор первым.

– Тогда предсказываю, что, сделав два шага, ты его найдешь. – Хозяин дома приветливо пригласил гостя зайти внутрь.

Царь жестом приказал телохранителям оставаться на месте, а сам переступил порог.

– Что хочет знать мой государь? – спросил колдун, показывая на место за столом.

– Как ты узнал, кто я? – спросил пораженный Мехмед.

– Сравнил твое лицо с изображением на монетах.

Чародей приказал своей служанке принести чай и сладости.

– Правду ли говорят, что ты никогда не ошибаешься? – Царь продолжил свою игру.

– Мой государь, каждый верит той правде, которой он хочет верить.

Мехмеду понравилось, что собеседник не пытается с порога впечатлить его рассказами о своем могуществе и не хвастается горой талисманов.

– Имей в виду, я могу приказать отрубить твою голову, если ты меня обманешь, – предупредил правитель.

– Если вы решите, что от моей окровавленной головы для государства больше пользы, чем от налогов, которые я плачу, так тому и быть. Все мы когда-нибудь умрем, а быстрая смерть от удара топора, если подумать, не самый плохой вариант.

Отсутствие страха в глазах колдуна окончательно развеяло сомнения Мехмеда.

– Хочу знать, как я умру. От руки убийцы? От болезни? – Правитель решился задать мучавший его вопрос.

– Я отвечу, если решу, что вы достойны такого предсказания. Назовите мне свой самый великодушный поступок.

– Да как ты смеешь?! – Царь от возмущения даже вскочил с места. – Перед тобой властелин мира!

– Есть силы, которые даже правителям неподвластны, – спокойно произнес предсказатель. – Их бесполезно пугать.

Ошеломленный отказом, Мехмед молчал. С одной стороны, за такое поведение полагалась казнь, но с другой, – только настоящий служитель духов мог предъявлять требования царю.

– Ладно, слушай. – Мехмед снова сел на мягкие подушки. – Я расширил территорию Персии на много фарсахов, покорил дикие племена, все враги трепещут перед моим войском.

– Нет, это всего лишь необходимость, – возразил колдун. – Если врагам вовремя не предъявить доказательства своей силы, они непременно нападут, посчитав приграничные территории легкой добычей.

– А ты упрямец! – воскликнул царь. – Я построил акведуки, издал новый свод законов, под моим руководством создали систему ирригации полей.

– Нет, это всего лишь обязанности, а не великодушие. На то вы и государь, чтобы решать проблемы своей страны.

– Непозволительная дерзость! Может, пытки сделают тебя более сговорчивым?! – пригрозил Мехмед.

– Пытки убьют меня, но не заставят высшие силы открыть тайну вашей смерти.

– Да будет тебе известно, что я пожертвовал сто мешков золота на строительство школ, больниц и сиротских приютов.

– Нет, это всего лишь щедрость. Легко делиться, когда сам живешь в достатке. – Колдун оставался непреклонным.

– Пять лет назад брат моей жены, шейх Асаф, коварно напал на мои земли. Я разбил его войско, но пощадил самого Асафа, так как он мой родственник. Вместо казни я отправил шурина в ссылку. Разве это не великодушно?

– Нет, это всего лишь глупость, – отрезал колдун.

– Тогда что, по-твоему, является великодушием?

– То, с чем ты живешь каждый день, то, что касается лично тебя, выбор, который ты делаешь не один раз, а постоянно.

– Что ж, я совершил один такой поступок. – Голос Мехмеда стал грустным. – Раньше я об этом никому не рассказывал. Каждый царь боится оставить страну без наследника на растерзание воронам. Несмотря на постоянные молитвы, у меня очень долго не было детей. Потом, когда на свет появился царевич Вахид, моей радости не было предела.

– Да, я помню, роскошные празднества в честь его рождения.

– Случайно я узнал, что он не мой сын. Царица, чтобы дать стране наследника, разделила ложе с другим мужчиной. Считаю, что она поступила правильно. Ни одна из моих наложниц так и не забеременела, значит, бесплоден я, а не жена. Я зову Вахида сыном и воспитываю его как будущего правителя, но при этом знаю, что после моей смерти не останется тех, кто бы продолжил мой собственный род.

– Такой поступок заслуживает предсказания, которое ты просишь. – Колдун одобрительно кивнул. – Так вот, царь, по глупости ты сам себя убьешь.

– Это невозможно! – возразил Мехмед. – Я не собираюсь кончать с собой! Подумай еще, может, со мной произойдет несчастный случай?

– Несчастный случай – это обстоятельство, которым человек не может управлять, – пояснил предсказатель. – У вас же будет выбор, но вы предпочтете самоубийство. Бойтесь не наемных убийц, а собственной гордыни.

– И это все? – сурово спросил Мехмед.

– Да.

– Сколько я должен?

– Ничего. Оставьте мне столько, сколько сами захотите, или не оставляйте ничего.

Царь поднялся и молча вышел из-за стола. Предсказателю он не заплатил ни единой монеты, но слова колдуна глубоко врезались в память правителя. «Я сам себя убью? – рассуждал Мехмед всю дорогу до дворца. – Может, этот предсказатель на самом деле златолюбивый мошенник? Но тогда логичнее было сказать, что я погибну в бою или от болезни, а потом требовать награду. Гораздо правдоподобнее, чем самоубийство. Конечно, я погряз в страхах и проблемах, но это же не повод накладывать на себя руки».

Полгода спустя Мехмед заболел оспой. На всякий случай царь составил подробное завещание и приготовился к худшему. «По крайней мере, теперь я знаю, что тот предсказатель ошибся», – думал больной правитель, лежа в своих покоях. Он успел попрощаться со всеми, как вдруг болезнь стала отступать, и вскоре Мехмед полностью поправился. После своего чудесного выздоровления он стал относиться к предсказанию серьезнее и даже перестал бояться наемных убийц. К несчастью для себя, Мехмед забыл предупреждение о гордыни и глупом решении. (Мы часто слышим и помним лишь то, что нас устраивает. В подобных ситуациях лишь немногие ведут себя мудрее персидского царя.)

На двадцать седьмом году правления всплыли последствия необдуманной милости. Изгнанный шейх Асаф, брат царицы, не оставил надежд захватить трон. Как известно, нет стимула сильнее, чем деньги или месть. Многие годы Асаф собирал войско, заключал хитроумные союзы с врагами Мехмеда, терпеливо ожидая подходящего момента для удара. Наконец час пробил, Асаф выступил со своей армией, чтобы занять место царя.

К тому времени Мехмед стал ценить благополучие больше славы, а процветание превыше ратных подвигов. История, искусство, экономика интересовали его гораздо больше военного дела. Но тем не менее силы оказались равны, так как Мехмед не забывал время от времени думать об обороне. Впервые два войска встретились близ города Бахсум. Хитрый Асаф предложил сопернику сразиться один на один, если он не трус. Мехмед согласился. Парадокс, но в глубине души он все еще считал предателя своим родственником. Можно долго рассуждать о том, что побудило царя на столь опрометчивый поступок: гордыня, благородство, самонадеянность или вера в высшую справедливость, – но если армии были равны, то как воин из них двоих Асаф был сильнее. Во-первых, он был на десять лет моложе, во-вторых, большая часть его жизни прошла не во дворце, а в походах, поединках и постоянном страхе за свою жизнь. Мехмед учился владеть мечом, а шейх Асаф применял знания на практике. Последний умел не просто вести бой, но по-настоящему драться, так как обращение с оружием для Асафа было не искусством, а средством выживания.

В начале поединка Мехмед показал себя достойным воином, смелым и знающим много приемов, но исход уже был предрешен. Молодой, выносливый Асаф не сомневался в своей победе. Точным движением он выбил из рук Мехмеда меч. Царь стал уворачиваться, но Асаф ловко сбил соперника с ног, и тот упал на свой же меч, торчащий из земли. Претенденту на трон оставалось только добить правителя. В последние мгновения жизни, видя занесенный меч в руке Асафа, Мехмед вспомнил предсказание. «Вот я и убил себя рукой врага», – в голове царя пронеслась последняя мысль».