– Естественно, – тетя Лора повысила голос, – Анна Ахматова, Марина Цветаева…

– Я начинал читать Жорж Санд, но не нашел там ничего стоящего. – Дядя Коля ринулся в бой.

Уж не знаю, чем и когда его впечатлила данная представительница литературного мира, но он упоминал ее по поводу и без, всякий раз подавая как пример безвкусицы.

– Не начинай! – встрепенулась моя мама.

– Нет, я скажу. – Дядя Коля почти орал. – История женской эмансипации…

Тут он вспомнил целую вереницу исторических личностей, от вождей древних племен до Зигмунда Фрейда с его теорией зависти к пенису. К разговору подключились все, кроме меня, Глеба и Ники. Причем громкий голос в нашей семье тоже считался аргументом. Не имея возможности остановить борьбу полов, я мысленно просил высшие силы, чтобы круг пострадавших ограничился только посторонними людьми, вроде Маргарет Тэтчер. Валера заметил, что бывшая премьер-министр Великобритании убежала со своего поста вся в слезах, на что тетя Лора привела убийственный аргумент:

– Мне еще в первом классе сказали, что ты в группе риска.

– Давай еще детский сад вспомним!!! – рассердился кузен.

Когда Валера пошел в школу, у них провели психологическое тестирование. Детей просили нарисовать то ли самих себя, то ли дом и дерево. По итогам двоюродного брата занесли в некую «группу риска». В чем именно состоит этот риск, ни я, ни тетя Лора, ни сам Валера не знали. Казалось бы, это произошло сто лет назад, но наши семейные посиделки порой напоминали передачу «Никто не забыт, ничто не забыто».

– Есть народная мудрость: баба с возу – лошади легче, – заявил дядя Коля.

– И это неправильно, – возразила моя мама.

– Чья бы корова мычала, – упорствовал ее младший брат. – Ты довела Костю до того, что он от тебя сбежал!

Это был тот удар ниже пояса, которого я боялся. Дядя Коля быстро переключился на митингующую тетю Лору, но я заметил, как резко замолчала моя мама. Дядя имел в виду моего папу, Константина Веревкина. На самом деле он никуда не уходил и уже тем более не сбегал. Родители разошлись по взаимному желанию.

Меня всегда поражал тот факт, что, вступая в брак, люди клянутся любить друг друга всю жизнь. Этим они буквально обещают законсервировать себя в день свадьбы, говоря, что ничто и никогда их не изменит, даже такие события как переезд, болезнь, рождение детей, смена работы, новые законы, война и визит инопланетян. В разводе моих родителей не было правых и виноватых. Просто со временем они повзрослели, изменились, и чувства угасли. Причем процесс шел параллельно. Нельзя сказать, что кто-то внес больший или меньший вклад. Согласитесь, тяжело терпеть на своей территории ставшего чужим человека, тут взорвется даже самый уравновешенный. С годами количество скандалов по мелочам увеличивалось в геометрической прогрессии. И вот в один прекрасный момент мои родители устали ссорится и развелись. Приняв такое решение, мама и папа почувствовали облегчение и моментально договорились об имущественных вопросах, так как оба хотели поскорее освободиться от груза прошлого. Я по традиции остался жить с мамой, но при этом часто виделся с папой. После развода отношения родителей резко наладились. Во время редких встреч они вели себя как дальние, уважающие друг друга родственники – здоровались вежливо, говорили деловым тоном, кратко и по существу.

Тем временем разговор о женщинах и мужчинах постепенно сошел на нет. Удивительная особенность тети Лоры, дяди Коли и Валеры состояла в том, что они могли без всякой причины начать орать, спорить, переходить на личности, припоминать проступки друг друга от момента рождения, а через пять минут весело улыбаться и непринужденно беседовать об эстраде. Когда праздник близился к завершению, довольная тетя Лора спокойно резала торт и предлагала чай. Буря пронеслась – кто хотел выплеснуть пар, сделали это. Разговор стал протекать легко: рассказывали анекдоты, журили начальство, планировали отпуска.

Я и моя мама, в отличие от ее сестры, брата и племянника, не могли так быстро переключаться. Я чувствовал усталость, мама тоже. Стрелки часов приближались к десяти вечера.

– Мам, давай вызовем такси, – предложил я.

– Давай, – согласилась мама.

– Подождите, – вмешался дядя Коля, – я отвезу.

– Не беспокойся, – я старался вежливо отказать, – мы доберемся.

– Я отвезу! – тоном, не терпящим возражений, отрезал дядя.

Тут как назло началась любимая передача мамы и тети Лоры про экстрасенсов. Это означало, что мне предстоит куковать еще как минимум час, а мобильный вот-вот грозил разрядиться. По телевизору в очередной раз говорили о пропавшем ребенке и предполагаемом самоубийстве его матери, как это принято в посвященных магии программах.

– Надо же, – с придыханием воскликнула тетя Лора, – какая у них тяжелая судьба! Джерри, будь добр, отвлекись от мобильника.

– Все это телевидение, – возразил я, – что напишут сценаристы, то и сыграют.

– Шарлатанов, конечно, много, – сказала моя мама, – но есть и те, кто, пережив серьезную травму или клиническую смерть, получают особый дар.

– Особый дар заключается в умении логически мыслить, – не унимался я. – Давай сейчас ты скажешь, что через пять лет в этот день будет землетрясение в Таиланде, а я скажу, что не будет. Один из нас точно войдет в историю как великий предсказатель, потому что это противоположные суждения.

Вообще, я не люблю вступать в дискуссии, где невозможно привести четких доказательств в пользу своей точки зрения, но тогда в конце праздника мне было настолько скучно, что я не удержался.

– Вот тебе еще пример, – с запалом продолжил я. – Предсказываю войну и эпидемию. Поскольку люди на протяжении веков исправно уничтожают друг друга, мое предсказание точно сбудется. Впишите меня в историю.

– Джерри, не митингуй. – Голос мамы звучал строго.

В течение часа мы с тетей Лорой спорили до хрипоты. Я вспомнил Шерлока Холмса и то, что его логические выводы поначалу казались Ватсону чудом. В ответ мне рассказали о Ванге, Нострадамусе, Блаватской и прочей астральной братии.

С праздника мы уехали поздно и в плохом настроении. Сначала домой отвезли маму, потом развернулись к моему дому. Дядя Коля просил показать ему дорогу, но я не помнил тонкостей лабиринта эстакад, так как в основном ездил на метро. Мы заблудились, пропустили поворот, поэтому пришлось сделать лишний круг. Меня, естественно, тут же обвинили в невнимательности. Не имея сил оправдываться, я попросил дядю Колю себя высадить, на что он с радостью согласился.

Как добраться до дома пешком, я знал хорошо. Осторожно пробираясь в темноте, я мысленно просил высшие силы о защите, но это было все равно лучше, чем слушать претензии дяди Коли. Домой я пришел выжатый как лимон, снял ботинки, вымыл руки, почистил зубы, завернулся в плед и, не раздеваясь, заснул.

В понедельник с утра началось то, что я называю «родственным похмельем», когда выпил совсем мало, но ощущения такие, как будто бухал неделю без перерыва. Конечно, я предпочел бы восстанавливать пошатнувшуюся нервную систему с помощью телевизора и бутербродов, но нужно было вставать на работу. А дальше ежедневная рутина взяла свое: выполнить указания редактора, пообщаться с коллегами, сходить в магазин, приготовить, посмотреть кино, позвонить родителям, лечь спать.

Каждый день, уходя с работы, я ждал Ренди, но он так и не появлялся. «Да, Джерри, старина, хорошего понемножку, – мысленно утешал я себя. – Вернись к реальности». Когда я было совсем смирился с тем, что в моей жизни не может быть сюрпризов, кроме повышения коммунальных платежей, случилось неожиданное.

В среду, через две недели после дня рождения тети Лоры, я вернулся домой после стандартного рабочего дня. Подойдя к двери, я привычным движением повернул ключ в замочной скважине, ожидая увидеть внутри темный коридор, но, к своему величайшему удивлению, в квартире горел свет, а с кухни раздавался звук скворчащей на сковородке пищи. В первые секунды я подумал, что ошибся квартирой, но, внимательно рассмотрев входную дверь и состоящий из металлических цифр номер, я убедился, что квартира моя. «Неужели ко мне забрались бомжи или воры? – пронеслась в голове следующая мысль. – Столкновение с ними грозит неприятностями». Застыв в нерешительности, я попеременно смотрел то на мобильный с желанием вызвать полицию, то на дверную ручку, прикидывая размер штрафа за ложный вызов. «В конце концов, – заключил я, – ну какой вор будет готовить в ограбленной квартире?! Да и брать у меня нечего. Теоретически могли зайти родители, так как у них есть ключи, но они бы предупредили. Может, у меня шизофрения и там в действительности никого нет?» Я слегка приоткрыл дверь и осторожно заглянул внутрь.