Иерарх, несомненно, впадал и в другую классическую ошибку, смешивая себя со своим общественным положением. Он присвоил себе лично все величие, которое принадлежит институту иерархов. Одним словом, он был тщеславен.

Иерарх мрачно смотрел на меня. Уступки давались ему с трудом. Но за стенами Храма стояла такая толпа, с которой ему еще не приходилось иметь дело, и было заметно, что он помнит об этом. Он, как бы нехотя, опять щелкнул пальцами.

Я почувствовал, как веревки на мне ослабли. Они упали двумя петлями к моим ногам, и я шагнул в сторону, не глядя вниз.

— Вы поступите так, как вам прикажут, — сказал он, давая мне понять, что вовсе не идет на уступки. — Все не так просто. Вы правильно делаете, что полагаетесь на это сборище, но не переусердствуйте. Я всегда смогу разогнать их, если дело зайдет слишком далеко. Я бы предпочел этого не делать, но это в моих силах. Я воздержусь от крайних мер, пока это будет мне выгодно. Вы это понимаете?

— Я понимаю, что вы имеете в виду, — ответил я.

— Очень хорошо. Вы и Клиа возвращаетесь в Рай. Для этого мы организуем публичную церемонию. Вы сможете уйти при одном условии.

Он шумно выдохнул через нос.

— При одном условии, — повторил он. — Перед тем как уйти, вы выступите перед толпой. Для вас готовится короткая речь. Людям нужно сказать, чтобы они тихо разошлись. Им нужно объяснить, что они согрешили, позволив роковому любопытству одержать верх над собой, и что Великий Алхимик ими недоволен. Ваша речь будет дополнена несколькими сентенциями морального порядка о необходимости послушания жрецам и удвоения пожертвований Храму в знак искреннего раскаяния. Я верю, что после этого они тихо разойдутся.

Я смотрел на него в раздумье. Может быть, они и разойдутся. Так было бы лучше, но кто знает. А Иерарх довольно ловок. Такой ход поставит Кориоула на свое место. Он уготовил мне роль народного избавителя, а я на нее не согласен. Впрочем, теперь уж все кончится.

Но я все-таки чувствовал себя неловко. Меня нельзя упрекнуть в том, что я подстрекал толпу идти к Храму, напротив, я сделал все, пытаясь отделаться от нее. Правда, мне на руку то, что сейчас они здесь, но я не просил их следовать за мной.

Я им ничем не обязан. Меня поставили в это положение. Я оказался орудием Кориоула в его борьбе против Иерарха, и эта пассивная роль меня вполне устраивала.

Я вспомнил дядюшку Джима, и смущение мое усилилось. С ним произошла примерно такая же история. Попав в Малеско помимо своей воли, он сколотил банду из своих сторонников, заложников удачи, — этого я, по крайней мере, сумел избежать, — а затем бросил их, когда дело приняло слишком серьезный оборот. Теперь история повторяется.

— У вас нет выбора, — пояснил Иерарх. — Ваш отказ будет означать смерть этих людей. Мне не хотелось бы уничтожить ваших сбитых с толку последователей, но если обстоятельства вынудят меня, я это сделаю. Не забудьте, что это — моя страна, а не ваша. Здесь я хозяин.

Он втянул свои подбородки и надменно посмотрел на меня. Я поежился. Он был абсолютно прав. Это — его мир. Мне Малеско не нужен. Я хочу лишь вернуться в Нью-Йорк вместе с Лорной. И мне для этого предлагают самый простой путь.

«Пусть эти люди сами решают свои проблемы, — уверял я себя. — Почему они ждут, что появится некий волшебный избавитель и все за них сделает? Так они никогда ни к чему не придут. Для того чтобы добиться настоящего результата, нужно самому над ним как следует потрудиться, — это один из первых жизненных уроков».

— Если вы предполагаете напоследок разразиться вдохновенной речью, — сказал Иерарх, — то, пожалуйста, забудьте об этом.

Прищурившись, я посмотрел на него. Мне и в голову такого не приходило, он явно переоценивал мою озабоченность судьбой народа Малеско.

— Не забудьте, что весь технический потенциал этого мира находится в моих руках, — напомнил он мне. — Народу вряд ли удастся свергнуть меня. Так что не стоит даже поощрять подобные попытки. Вы, надеюсь, это понимаете.

Да, конечно, я это понимал. Я посмотрел на Лорну, которая была на удивление молчалива. Она вообще не следила за разговором. Как только из моих карманов достали пачку сигарет, одно страстное желание терзало ее, но она до того боялась Иерарха, что не могла вымолвить ни слова. От нее помощи не дождешься, она даже не знает, о чем мы говорим.

Я грустно вздохнул.

— Ну, хорошо, — сказал я. — Давайте начнем. Я произнесу вашу речь.

И чтобы сделать хоть что-то, я начал вправлять свои пустые вывернутые карманы.

Я никогда не выступал на такой огромной сцене, перед такой громадной аудиторией. По сравнению с этим театры Нью-Йорка кажутся крохотными.

Этот огромный вытянутый зал мог вместить больше зрителей, чем собралось народу на площади. Я топтался на позолоченной сцене в предчувствии суровых испытаний.

Рядом стояла Лорна, нервно поправляя одежды. Иерарх сел на отвратительный золотой трон, перегруженный орнаментом еще больше, чем тот стол наверху. Куда бы я ни посмотрел, везде стояли жрецы, народ еще не впустили. Двери были закрыты.

Над помостом находился большой круглый экран, на котором некоторое время назад я видел Нью-Йорк. Но теперь это было просто окно. Сквозь него я увидел крыши, и над ними — огромный купол Бань, огненные фонтаны и портрет Лорны в цветных огнях на стене дома.

Этот вид мне знаком с первых минут появления в Малеско. Я не мог понять, как они откроют проход между мирами здесь, внизу, если машина находится на верхнем этаже. Однако во время церемоний они делали это как-то.

Вверху за Земными Вратами постоянно следили жрецы типа Фалви, а здесь проход между мирами открывался в особых случаях, таких, как сейчас. В общем-то ничего загадочного в этом нет. Мы ведь тоже пользуемся дистанционным управлением, проводами и прочими хитроумными приспособлениями, которые кажутся пустяком по сравнению с этим чудесным явлением Земными Вратами.

Уже с полчаса я зубрил подготовленную для меня речь. Мне суфлировали два жреца. Речь была несложной. Я воспользовался случаем, чтобы задать жрецам несколько вопросов о Земных Вратах. Мой интерес к ним был понятен, ведь это тот трамплин, с которого я скоро отправлюсь в пугающую бездну.

К моему удивлению, я получил ответы на поставленные вопросы, правда, не такие четкие и ясные, как хотелось бы, но все же мне удалось выяснить некоторые интересные подробности. Я начал понимать, почему именно в Малеско обнаружили Земные Врата, тогда как наши ученые пока только теоретически приближались к этому.

Дело в том, что алхимия признает идею превращения полумистическим способом, который тем не менее основан на твердом знании физики. Несмотря на Ньютона и его яблоко, вера предшествует практическому опыту.

Люди жили и до Ньютона, но, узнав о законе притяжения, они получили возможность что-то создавать, а не просто использовать то, что было под рукой. Конечно, и малескианцы сумели построить Земные Врата не раньше, чем были открыты определенные сплавы, технологии и изотопы.

Мы передвигаемся с помощью кинетической энергии, которая дает нам возможность перемещаться далеко и быстро. Но есть и другая энергия — потенциальная. Мы помним о ней, когда строим мост. Ясно, что мы строим его так, чтобы он не рухнул, применяя для этого прочные материалы, выдерживающие давление и напряжение. Римляне использовали камень. Они не смогли бы построить мост через залив в Сан-Франциско. А мы сумели это сделать с помощью металлических сплавов.

Иногда кинетическая и потенциальная энергии работают вместе — это разводной мост.

Наподобие него и устроен малескианский аппарат для наведения моста между двумя мирами. Катод и анод могут быть из твердых металлов, но то, что проходит между ними, — есть энергия в чистом виде, электронная по своей природе. И Земные Врата появились в результате соединения кинетической и потенциальной энергий.

Углубляясь в теорию вероятности, можно заметить, что она не работает на атомном уровне. Пока наша наука затрудняется объяснить этот факт, подобно тому, как ученые во времена Галилея не могли объяснить в свете своих теорий, почему два шара, деревянный и чугунный, сброшенные с вершины башни, ведут себя так нелогично.