Тысячи разумов, уловив мысль Коуди, направились к нему, коснулись его, заговорили с ним.

Он замер на секунду и узнал, что человечество еще не приняло решения.

Голоса в его мозге слились в беспорядочный гул. Но окончательное решение должны были принять не люди, и не лыски; ответственность за это решение лежало на нем, и Коуди не стал больше ждать.

Он быстро протянул руку вперед и почувствовал, как холодный, гладкий пластик рычага с абсолютной окончательностью опускается под его пальцами.

Шифрованная энергетическая структура на кусочке ферроэлектрического кристалла, ожидающего в калькуляторе, задрожала, померкла и исчезла полностью.

Операции «Апокалипсис» пришел конец.

Но пальцы Коуди продолжали двигаться Одно запоминающее устройство за другим выходило из строя в громадной машине. Их обширнейшие банки данных возвращали свою энергию в бескрайний океан Вселенной и исчезали. И вот наконец мозг машины был пуст. Возродить «Апокалипсис» не было никакой возможности — ни возможности, ни времени.

Оставалось только ждать.

Он распахнул свой разум. Всюду вокруг него, по всему свету, соединенные мысли лысок образовали огромную, запутанную сеть — возможно, последнюю и самую мощную структуру из созданных человеком. Коуди был втянут в ее глубину и стал с ней одним целым. Не было никаких барьеров. Они не судили. Они понимали — все они, — и он был частью их в теплом, полном единстве, являвшемся источником достаточной силы и мужества, чтобы встретить принятое человечеством решение, каким бы оно ни было. Это могло быть последним случаем такой связи между людьми. Возможно, погром будет продолжаться, пока не будет убит последний лыска. Но до тех пор ни одному лыске не придется ни жить, ни умирать в одиночестве.

Поэтому они ждали, все вместе, ответа, который должно было дать человечество.

Вертолет приземлился. Ко мне бегут люди. Я их не знаю. Я не могу читать их мысли, я не могу отчетливо их видеть: все тускло, все гаснет в колышущейся, сумрачной ряби.

Мне что-то накидывают на шею. Что-то давит мне на затылок.

Это индуктор.

Рядом со мной опускается на колени человек Доктор. У него средство для подкожных инъекций.

Но инъекция — во вторую очередь. Индуктор прежде всего. Ибо никто из нас не должен умирать в одиночестве. Никто из нас больше не живет в одиночестве. Мы либо лыски, либо носим индуктор, сделавший всех людей телепатами.

Индуктор начинает работать.

Я собираюсь спросить доктора, останусь ли я жив, но теперь понимаю, что это не имеет значения. Я осознаю это, а тем временем во Вселенную возвращаются тепло и жизнь, и я больше не один. Важно то, что мой разум, я сам, больше не отрезан и не полон; он расширяется, соединяясь с моими людьми, со всей жизнью, — я встаю из одинокой могилы, в которой лежал, и я…

Мы…

Мы — одно целое. Мы — человечество. Долгая, долгая война закончена, и ответ был получен. Мечта была очищена, и огонь на земле охраняется.

Теперь он не погаснет, пока не умрет последний человек.

Рассказ

Перевод С. Васильевой

Эта история закончилась вот так. Джеймс Келвин сосредоточил все мысли на рыжеусом химике, который пообещал ему миллион долларов. Для этого просто — напросто следовало настроить свой мозг на волну мозга того учёного и поймать нужный сигнал. Недавно Келвин уже такое проделал. Однако сейчас, когда он собирался установить этот контакт в последний раз, добиться успеха было во сто крат важней, чем прежде. Он нажал на кнопку устройства, которое дал ему робот, и напряжённо задумался.

На невообразимо огромном от себя расстоянии Келвин уловил сигнал.

Он принял его.

И тот унёс его вдаль…

Рыжеусый мужчина поднял на него взгляд, ахнул и радостно улыбнулся.

— Наконец-то, вы явились! — воскликнул он. — А я и не слышал, как вы вошли. Чёрт побери, я ведь разыскиваю вас уже две недели.

— Скажите мне ваше имя, да побыстрее, — выпалил Келвин.

— Джордж Бейли. Кстати, а вас как зовут?

Но Келвин не ответил. Он вдруг вспомнил кое-что ещё из того, что говорил ему робот об этом устройстве, с помощью которого, нажимая на кнопку, он устанавливал раппорт.

Келвин тут же нажал на неё — и ничего не произошло.

Устройство бездействовало. Видимо, свою задачу оно выполнило, а это означало, что он обретёт наконец здоровье, славу и богатство. Робот же предупредил его, что это устройство запрограммировано на выполнение одного-единственного задания. Как только Келвин получит желаемое, оно перестанет функционировать.

И Келвин получил свой миллион долларов.

А потом жил счастливо, не ведая ни горя, ни забот…

Вот вам середина этой истории.

Когда он откинул холщовый занавес, какой-то предмет — кажется, небрежно повешенная верёвка — мазнул его по лицу, сбив набок очки в роговой оправе. В тот же миг ослепительный голубоватый свет ударил ему в незащищённые глаза.

Он почувствовал, что теряет ориентацию и всё внутри и вне его как-то странно сместилось, но это ощущение почти сразу же прошло.

Предметы стали на свои места. Он отпустил занавес, который свободно повис, и на нём снова можно было прочесть выведенную масляной краской надпись:

«Гороскопы. Загляните в своё будущее». А сам он оказался лицом к лицу с удивительнейшим хиромантом.

Это был… О, да ведь такое невозможно!

— Вы — Джеймс Келвин, — ровным голосом отчеканил робот. — Вы репортёр. Вам тридцать лет, вы холосты, а в Лос-Анджелес приехали сегодня из Чикаго, следуя совету своего врача. Правильно?

Изумлённый Келвин чертыхнулся, поправил на переносице очки и попытался вспомнить некогда написанное им expose[22] о шарлатанах. Есть же какой-то простой способ, которым они пользуются, творя подобные «чудеса».

Робот бесстрастно взирал на него своими фасеточными глазами.

— Прочтя ваши мысли, — педантично продолжал он, — я понял, что год сейчас 1949-й. Мне придётся несколько изменить свои планы. Дело в том, что в мои намерения входило прибыть в год 1970-й. Я попрошу вас помочь мне.

Келвин сунул руки в карманы и осклабился.

— Разумеется, деньгами, так? — сказал он. — На минуту вам удалось задурить мне голову. Кстати, как вы это проделываете?

— Я не машина и не оптический обман, — заверил его робот. — Я живой организм, созданный искусственным путём в далёком будущем вашей цивилизации.

— А я не такой уж лопух, как вам кажется, — любезно заметил Келвин. — Я зашёл сюда, чтобы…

— Вы потеряли квитанцию на свой багаж, — сказал робот.

— А пока размышляли над тем, как быть дальше, немного приложились к спиртному и ровно… ровно в восемь тридцать пять вечера сели в автобус, направлявшийся в Уилшайр.

— Чтение мыслей оставьте при себе, — сказал Келвин. — И не пытайтесь убедить меня в том, что свой притон с этакой вывеской вы содержите с незапамятных времён. За вас давно уже взялись фараоны. Если, конечно, вы настоящий робот. Ха, ха!

— Этот притон, — сказал робот, — я содержу примерно минут пять. Мой предшественник в бессознательном состоянии лежит в углу, вон за тем шкафом. Ваш приход сюда — случайное совпадение.

Он на миг умолк, и у Келвина создалось странное впечатление, будто робот вглядывается в него, словно желая убедиться, удачно ли он пока справляется с изложением своей истории.

— Я тоже появился здесь совершенно случайно, — продолжал робот. — По ряду причин теперь требуется внести кое-какие изменения в мою аппаратуру. Придётся заменить некоторые детали. А для этого, как я понял, прочтя ваши мысли, мне необходимо приноровиться к вашей весьма необычной экономической системе, основанной на товарообмене. Словом, мне нужны так называемые монеты либо свидетельство о наличии у меня золота или серебра. Вот почему я на время стал хиромантом.