Николай как будто не слышал его слов. Это прекрасное видение и слова Джамбулата так не совпадали! Не может фабричная девчонка так смотреть. Сколько превосходства!

— Как ты сказал, ее зовут? — спросил Николай.

— А как же невеста, начальник? Вы же женитесь? — удивился Джамбулат.

— Женюсь, — машинально отвечал Николай. — Но не перестану любоваться красивыми девушками. Послушай, она как это утро. Я хочу ее снова увидеть. Когда она назад поедет? А может, догоним ее? Я хочу познакомиться с ней, — загорелся Николай.

— Напрасно надеетесь, начальник. Она другую дорогу найдет.

— Какой взгляд! Она меня прожгла насквозь. Вот черт! Зачем мне жениться? Я еще не нагулялся, — с досадой воскликнул Николай.

Джамбулат сказал:

— Забудь ее, начальник. Несерьезно это. Девочка сиротой в приюте росла. Живет в своем мире. Жамал говорит, она ничего не знает. Совсем ничего. Как с луны свалилась. Поехали назад. Тебе, начальник, на почту надо, телеграмму невесте давать. Или лучше сначала поедем к моим родственникам и позавтракаем?

— Хорошо, — согласился Николай. Но юная красавица уже поселилась в его голове. — Я найду ее, — сказал он себе — Джамбулат поможет.

* * *

Эрика здорово нашалила. Ей хотелось показать этим всадникам, на что она способна. И пролетая мимо них на своем Марсе, она действительно посмотрела на них с вызовом и превосходством. Теперь ей было стыдно. Как нехорошо. «Что они обо мне подумают? Но все получилось так неожиданно. Как ОН на меня смотрел! Какие у него глаза! Интересно, кто это? Надо будет попросить Жамал, чтобы она выведала у брата. Да, но он старый. Нет, не старый, а мужественный», — поправила себя Эрика. Она обогнула холм с другой стороны и поскакала назад к конюшне. Поставила Марса в стойло, обтерла его сухой тряпкой, насыпала овса и затем зашла за перегородку, помылась и переоделась. И что бы она дальше ни делала, у нее из головы не выходил голубоглазый мужчина в широкой фетровой шляпе. Она пошла к матери, позавтракала, невпопад отвечая на вопросы брата. Мать с удивлением посмотрела на нее. Все еще занятая своими мыслями, Эрика сказала матери: «Пойду куплю открытки. Надо же всех поздравить с майским праздником» — и пошла на почту. На площадке у почты к телеграфному столбу была привязана лошадь. Эрика ее сразу узнала и с удивлением оглянулась, потом быстро вошла в вечно темный коридор почты. Дверь открылась, и она столкнулась с мужчиной, буквально попав в его объятия. Эрика испуганно вывернулась и жалобно сказала:

— Извините, пожалуйста, я нечаянно.

— Это я должен извиниться, — ответили ей в темноте. Это был Николай.

Он вышел, остановился и оглянулся на дверь почты. Потом подошел к лошади и начал возиться с уздечкой, ожидая когда незнакомка выйдет. Ее серебряный голос все еще звучал у него в ушах. «Извините, пожалуйста, извините, пожалуйста…» «Что у меня за приключения сегодня!? — подумал взволнованно и тут же выругал себя. — Какой же я бабник!» Но остался ждать незнакомку. Он еще чувствовал прикосновение ее рук к своей груди. Николай отошел от лошади, чтобы его не было видно из окна почты.

Эрика, красная от смущения, подошла к окошку продавца и купила три открытки. Она хотела тут же уйти, но женское чутье подсказывало ей, что ОН непременно ждет ее на улице. Она посмотрела в окно. Лошадь все еще стояла на том же месте. «Может, это совсем не его лошадь, — подумала она. — Мало ли какой проезжий кочевник привязал ее там. И что я возомнила себе!»

Эрика прошла через темный коридор и вышла на улицу. Развернула открытки и стала разглядывать их. Кто–то преградил ей дорогу:

— Простите, меня, — услышала она тот же голос. Она вздрогнула, подняла глаза. Он ее тоже узнал. Это Он, — поняла Эрика. Ей стало стыдно за свою… утреннюю выходку.

«Это она, юная амазонка, тот же газовый…» Теперь он уже не мог ее упустить:

— Простите, пожалуйста, я здесь приезжий. Я проголодался. Где у вас столовая? — спросил Николай первое, что пришло ему в голову. Эрика смутилась и быстро отвела глаза:

— Идите в ту сторону, — показала она рукой, недовольная собой.

— Значит, нам с вами по пути? — спросил он.

— Нет, я домой иду, — сказала Эрика как можно спокойнее, хотя сердечко ее билось сильней, чем прежде.

— А где вы живете? — продолжал Николай, не в силах оторвать глаз от ее лица.

Эрика молчала.

— Почему вы молчите? Я знаю. Я умею читать мысли. Хотите, я скажу, как вас зовут? Вас зовут Ирина, а живете вы в общежитии обувной фабрики. Правильно?

— Это вам Джамбулат сказал, — тихо ответила Эрика. Тропинка раздвоилась. — Вам налево, мне направо, — сказала она и повернулась, чтобы уйти.

Но Николай взял ее за руку:

— Мне, значит, в одну сторону, а вам в другую? И мы никогда больше не увидимся?

Эрика попыталась вырвать руку, но Николай сжал ее крепче.

— Отпустите руку, кто–нибудь увидит, — сказала она испуганно.

— В этом городке держать девушку за руку преступление? — спросил он с удивлением.

— Я не знаю, но это нехорошо. Мало ли что про меня скажут!

— Ирина, как вы думаете, это судьба свела нас с вами — дважды в один день? — спросил он, ласково заглядывая ей в лицо. Эрика молча пыталась выдернуть руку.

— Хорошо, — сказал он, — я отпущу вас, но обещайте мне, что мы увидимся. Можно, сегодня вечером я зайду за вами в общежитие?

— Нет! — испуганно выкрикнула Эрика.

— Да кто это вас так запугал? — удивился Николай. — Так где же мы увидимся? Я хочу увидеть вас еще раз. Может, завтра здесь, у дверей почты? Когда почта закрывается? Почему вы молчите? Пожалуйста, или я приду в общежитие, — пригрозил Николай.

— Нет, не в общежитие! Я приду сюда в десять вечера, только на две минуты. Будет не очень светло, и меня никто не увидит, — испуганно проговорила Эрика.

— Хорошо. Я вас буду ждать, Ирина. — сказал Николай и быстро пошел к оставленной им лошади. В груди у него все пело.

Эрика завернула за угол, присела у сдвоенного телеграфного столба и стала оттуда наблюдать, ожидая не оглянется ли он. Николай ловко вскочил на лошадь и, оглянувшись еще раз в ее сторону, поскакал в друге направление.

«Обманщик, столовая ему нужна, — с нежностью подумала Эрика о незнакомце. — Интересно, как же его зовут?» Она так была взволнована этой встречей, что просто не могла сейчас идти ни в общежитие, ни к матери. Ей хотелось побыть одной, восстановить в памяти их встречу и весь разговор. Он назначил ей свидание, и она согласилась, даже не зная его имени. Это судьба свела их сегодня — два раза за один день. Он так сказал. Эрика уже знала, что он — тот единственный, которого она рисовала в своем воображении с самого детства. Но никто не должен знать об этом. Она решила про себя: «Я пойду на свидание, но встреча эта будет последней. Пусть у меня будет с ним хотя бы одно свидание. Потом — снова серая обыденная жизнь. Но Он навсегда останется в моем сердце. Вернее, я его оставлю там навсегда».

За ужином Эрика была рассеянной, и мать спросила:

— Что–нибудь случилось?

— Нет, ничего. У меня немного болит голова. Я просто хочу пораньше лечь спать. — ответила дочь.

— Эрика, — мать посмотрела ей в глаза, — мы же договорились: ты от меня ничего не скрываешь. Правда?

— Правда, мама. Все в порядке. Мне нечего сказать тебе, — заверила ее Эрика. И подумала: «Надо научиться получше скрывать свои мысли».

Сегодняшние события вызвали у нее бурю чувств. Она была в полном смятении, не в силах разобраться в том, что происходит, не то чтобы рассказать кому–нибудь, даже матери. Сейчас Эрика хотела только уединения, чтобы снова и снова вспоминать, как это было. Ей было даже себе стыдно признаться, что в темном коридоре почты ей хотелось положить ему голову на грудь. А может, она так и сделала?

Какое счастье — первое свидание! Теперь и у нее свидание. С Иваном не в счет. С такими мыслями Эрика заснула. А наутро проснулась счастливой и влюбленной. Все в ней пело и радовалось. Она прибежала на конюшню на рассвете, как всегда оседлала Марса, прижалась к нему и сказала: «Марс, я его сегодня увижу! У меня сегодня свидание!» Она проскакала верхом не меньше десяти километров, и встречный ветер не мог охладить ее разгоряченного лица. «Но почему мне стыдно? Почему я это скрываю? И кого же тогда не стыдно полюбить?» — спрашивала себя Эрика.