— Теперь только мы знаем тайну. Других свидетелей не будет, — твердо сказал он и добавил: — После вашего исчезновения я буду всех допрашивать, чтобы это получило огласку. Солдат, что будут с вами, рано или поздно красные задержат. Они подтвердят ваше алиби. Потом уйдете от них. Держитесь подальше от наших войск.

Вечером Александр выбрал себе солдат и, показав им на фляжку, сказал:

— Дело есть. Отойдемте в сторонку.

Солдатам было лестно, что сам генеральский ординарец, юный князь, обращается к ним.

— Чтобы никто не знал, — предупредил Александр и, предложив им выпить, налил спирт в кружки, которые принес с собой.

Солдаты выпили, закусили тем, что принес им Александр, и спросили:

— Что делать надо? Да мы за вас, княжич, горой, — и стали клясться в верности.

Александр велел им утром быть на этом месте и, оставив их, пошел к старому монаху.

— Я пришел попрощаться, — сказал он. — Мы наверное больше не увидимся. Мне очень жаль расставаться с вами. Вы меня многому научили. Только научите еще, где силу взять? Вы старый, а сильный.

— Научу, — пообещал монах. — Ты умный, быстро поймешь, только долго тренироваться надо. Вот так садись.

Он сел как всегда, скрестил ноги и как мог объяснил юному князю свои действия. Александр понял, что искусство медитации — путь к духовному совершенству. Весь вечер он записывал за своим учителем каждое слово, рисовал на бумаге каждое движение, чтобы потом переосмыслить и запомнить, жалея что он не знает китайского языка, а монах русского. Но главное Александр усвоил: «Вся сила внутри человека, и изнутри звучат команды. И сила, и спокойствие — дело тренировки».

Ушел он от монаха под утро. Попращавшись с генералом и черкесом, он прихватил с собой ножи и побежал к условленному месту встречи с солдатами. Найдя солдат, Александр повел их к оврагу. Скоро показались оседланные лошади с поклажей.

Часа три скакали до охотничьей избушки. Зашли. Александр показал на поклажу:

— Здесь еда, спирт, крестьянская одежда и одежда для меня. Возвращаться нельзя. Наши идут в наступление. Пусть белые и красные дерутся, а мы здесь переждем, а потом уйдем на Дальний Восток. Мне нужно в Париж, к матушке. За отца я отомстил. Дальше воевать бессмысленно. Если вы со мной согласны, оставайтесь.

Солдаты тупо уставились на него.

— А чо же назад? Я и не знаю куды. Да и умирать не хочется. Как ты думаешь, Петро? — спросил чернявый солдат товарища.

— И то страшно, и другое. Как бы из огня да не в полымя? А как же вы, княжич? Вас искать станут.

— Поищут и перестанут, расседлайте лошадей да поклажу снимите. Я есть хочу. Кипяток поставьте.

— Никуда больше не поеду, — сказал после ужина Петро. — Здесь останусь, пока все не кончится. — А потом спросил: — Барин, а как продукты кончатся? Ружья у нас есть охотиться?

— Нет. Ружей нет, — сказал Александр. — Если красные придут и найдут у нас ружья, сразу расстреляют. Надо срочно сжечь солдатскую одежду. Я маленький, везде проберусь, еды добуду. По ночам буду искать. А найдут нас, скажем, что вы — братья–староверы, а я — ваш племянник.

— А какие они, староверы?

— Расскажу потом. Я на сеновале спать буду. Утром спущусь.

На сеновале Александр нашел пару наганов, станковый пулемет, провизию и обещанный провод с колокольчиками. Он натянул провод — на случай, если солдаты решат ночью его навестить и убить. Под голову он положил наган. Под рубашкой был широкий патронташ с ножами. Он легко застегивался и расстегивался — Александр шил его вместе с шорником сам. Солдаты и не думали покушаться на жизнь своего благодетеля. Они ели, пили, спали, мало заботясь о последствиях.

Перед намеченным генералом временем Александр принес огромную флягу самогона. Солдаты напились «до положения риз». Александр вскочил на лошадь и поскакал на встречу с генералом.

Было уже светло. Он остановился на условленном месте, завел лошадь в заросли и стал ждать. Где–то рядом раздалась пулеметная очередь. Александр поскакал на выстрелы. К своему удивлению, он нашел генерала совершенно одного, без охраны. Там стояло с десяток запряженных подвод. Александр подошел к генералу.

— Пойдемте, князь, — сказал тот и, перехватив взгляд Александра, кивнул в сторону убитых солдат. — Здесь их и оставим. Красным служили, нашим служили, потом бы снова переметнулись. Я перебежчикам не верю. Специально этих брал каждый день. В один день не удалось бы столько золота спрятать. А свидетели мне не нужны. Давайте выведем отсюда на дорогу пустые подводы. Надо привязать их одна к другой. А теперь за работу, князь. Хомуты в подводах.

Они вышли к дороге и шли минут 15 вдоль реки. Генерал сам вел под уздцы передних лошадей, а когда остановились, грустно сказал Александру:

— Пришла пора прощаться. Вы были мне как сын. Я привязался к вам… — он обнял растерявшегося Александра.

Александру не хотелось расставаться. Генерал продолжал: — Вам выпало суровое время… Ну–ну… Будьте мужчиной, — заметив слезу на щеке юноши, еще не тронутой бритвой, сказал он. — Сейчас возвращайтесь в избушку. А через два дня, у реки, вниз по течению, вас будет ждать лодка. Уходите безоружным и помните мой наказ. Прощайте же!

Александр вскочил на лошадь и поскакал назад, все время оглядываясь. Он знал, что никогда больше не увидит этого прекрасного человека, заменившего ему отца. Слезы мешали ему. Но это были последние слезы в его жизни.

* * *

Долго добирался Александр до Харькова, где в местечке Рогань осталась банда, к которой он когда–то прибился и из которой потом сбежал. Потолкался в Харькове на рынке; как он и рассчитывал, на него сразу вышли. Но в тот день Александр сбежал. Следующим был день его рождения. Ему исполнилось шестнадцать лет. Он пробрался на окраину, залез на чердак разграбленного дома и там пересидел этот день, думая о прошлом и настоящем. Невольно вспомнился дом в Париже. Сейчас бы там горели свечи, а вечером собрались бы гости, и, возможно, пришла бы Лили, такая тонкая и воздушная. Его мысли прервало ржание лошади. Мимо на подводе проезжал мужик. Александр подождал, когда он проедет, спрыгнул с чердака и, догнав подводу, забрался в нее.

Ехали долго. Мужик ни разу не оглянулся и не заметил попутчика. Впереди деревня, там красные. Здесь они были беспечными. Дороги не охранялись или охранялись слабо. Александр перелез через забор и спрятался в лопухах. Было очень тихо, даже не слышно лая собак. «Перебили», — догадался Александр и подумал, что ему надо добыть хоть какое–то оружие и коня. Пешком далеко не уйдешь. А с бандой связываться он раздумал. Еду можно раздобыть у солдат, как ужинать сядут, тогда они добрые. А впрочем, здесь и склад с продуктами должен быть, решил он.

Когда настало время ужина, он вышел из своего укрытия, пристроился к солдатам и попросил ближайшего:

— Дяденька, возьмите меня к себе, я воевать хочу. Стрелять я умею. — Затем перешел к другому, пока первый смотрел на него раскрыв рот. — Ну правда, дяденьки, возьмите меня в Красную армию, хочу воевать против мирового империализма, — просил мальчик, притворяясь простачком.

Пришел командир, один из солдат показал на Александра:

— Вот, малец к нам просится, воевать против белых хочет.

К своему удивлению, Александр увидел в отряде красных подростка, в красноармейской форме, своего ровесника. — А вон идет такой же, как я — показал он на мальчишку.

Командир усмехнулся:

— Такой да не такой. — И крикнул: — Эй! Красноармеец Попов! Толян, иди сюда! — Мальчишка подошел и командир спросил его: — Ну что, тебе товарищ нужен, к нам просится.

— А документы у него в порядке, а то, может, лазутчик? — спросил мальчишка, нахально разглядывая Александра.

— Какой я лазутчик, я сирота. Мамка и папка от холеры померли. Мы все в цирке работали. Теперь ни работы, ни денег.

— А не врешь? — теперь уже насторожившись, спросил командир. — Чем докажешь?

— А вот на руках ходить могу, кувыркаться… — Александр стал выделывать всякие номера. Толян позавидовал, но спросил: — А на коне хоть удержишься?