Скулы почти квадратной формы, а борта выполнены не в европейской клинкерной манере, когда обшивка начинается от киля и дальше вверх, и каждая последующая доска перекрывает нижестоящую, а в китайском стиле — сверху вниз. Что касается палубы, то она походила на спину кита или палубу подводной лодки и была покрыта сверху бамбуковой платформой, чтобы перемещаться. И если у лодок западного мира острый нос и тупая корма, то у джонки — обрезанный нос, как у небольшой плоскодонной шлюпки, и на нем массивная лебедка, и острая корма с рулем, подвешенным к ахтерштевню на скользящих шарнирах, так что его можно было поднимать и опускать при помощи шкивов.
Обитать приходилось в крохотной (размером с купе поезда) кормовой рубке с бочкообразной крышей, а за кормой располагалось подобие кормовой галереи в виде бамбуковой решетки, подвешенной между двумя выступающими бимсами, похожими на ручки огромной тачки. Что касается мачт, то их имелось аж пять, и на каждой — по укрепленному поперечными бамбуковыми ребрами люггерному парусу из грубой бязи, усиленному циновками и управляемому фантастически сложной системой анапуть-блоков, распорных палок и лееров, столь хрупкой, что, казалось, легкий ветерок повалит все это на палубу, и столь запутанной, что паук сошел бы с ума, пытаясь в ней разобраться. Местом для сна служили ярусы похожих на гробы нар в рубке, а еду готовили на печке, в два слоя обмазанной глиной.
Безопасность обеспечивали якорь в виде камня на бамбуковом канате, пятиметровый сампан — бамбуковая плоскодонка, которая тащилась на буксире за кормой, а также небольшой алтарь богине милосердия Гуань-Инь. Что касается отделки, то забудьте об этом: ни малейшего намека. Кривобокий корпус, кое-как вырезанные доски: я мог ладонь засунуть между некоторыми, да и вообще, все было таким грубым, будто только что с лесопилки.
Вся посудина ужасно воняла. Отчасти из-за протухшей воды в трюме, отчасти из-за экипажа (казалось, они никогда в жизни не мылись), а частично благодаря темно-красным парусам, приобретшим цвет благодаря вымачиванию в свиной крови с добавлением коры мангровых деревьев. Что касается экстерьера, то суденышко было окрашено, точнее обмазано черным дегтем, а чтобы как-то заделать ужасающие щели между досками, обильно использовалась субстанция под названием чу-нам — своего рода замазка из извести, пеньки и бамбуковой стружки, скрепленных воедино маслом какого-то ореха.
Джонка на европейский взгляд была посудиной грубой и весьма ненадежной, но для наших целей годилась как нельзя лучше, поскольку наклонная палуба идеально подходила для того, чтобы подвесить в средней части судна две торпеды, по одной с каждой стороне, и не сильно поднять центр тяжести. Джонки в этих водах, как я заметил, часто перевозили большие связки бамбуковых стволов, перекинутых на обе стороны как корзины на осле, частично, полагаю, для плавучести, а частично в качестве фальшборта. Так что нашим плотникам не составило труда сделать ложные связки, пустые внутри, чтобы спрятать торпеды, подвешенные в бортовых люльках. Когда придет время, мы просто перережем несколько веревок, чтобы сбросить маскировку. В конце концов, говорил я себе, потребовался бы весьма острый глаз, чтобы даже вблизи обнаружить, что наша джонка нечто иное, а не обычное северо-китайское торговое судно.
Примерно через четыре дня подготовки мы под покровом темноты вышли на джонке в залив Цзяочжоу для итоговых испытаний. Бамбуковые канаты перерезали и запустили двигатели двух учебных торпед, затем опустили рычаги капельной шестерни, чтобы открыть замки и с плеском сбросить два шипящих снаряда в воду. Мы наблюдали, как они уносятся в темноту и через некоторое время увидели красный огонек в отдалении. Обе торпеды попали в цель — старую деревянную баркентину, стоящую на якоре в восьмистах метрах. Демонстрация оказалась настолько убедительной, что нам было приказано готовиться к атаке британского линкора в ночь на тридцатое сентября.
Экипаж для этого подвига состоял из меня в качестве капитана, лейтенанта Эрлиха в качестве первого помощника и переводчика и торпедомайстера Кайнделя (который вызвался идти с нами) в качестве специалиста по торпедам и вооружению. Наше вооружение в дополнение к торпедами включало в себя три винтовки и пулемет Шварцлозе (последний не столько для нападения, сколько для защиты, хотя никто об этом не говорил, если наша китайская команда вдруг взбунтуется).
Что касается семнадцати китайцев, то казалось, они совершенно счастливы самоорганизоваться в соответствии со священными традициями предков под руководством двух братьев крайне гнусного вида: недоросликов, что с самого начала вели переговоры от имени всех остальных. Хотя я не и мог общаться с этими двуедиными боцманами, но спросил Эрлиха их имена. Тот сообщил, я попросил их записать, и мы с Кайнделем обрадовались, что их фамилия в немецкой транслитерации походила на нечто вроде «Бей Вьен» Поэтому отныне старшего и младшего братьев мы стали меж собой звать Старший бей из Вены, а другого — Младший бей из Вены.
План атаки состоял в том, что около полуночи нас отбуксируют из гавани Циндао, а затем отцепят, и мы с ночным бризом выйдем в море на поиски цели. Здесь я не ожидал никаких трудностей: уже несколько дней как установился северо-восточный ветер, а метеорологическая станция Циндао уверяла, что он продержится еще какое-то время, хотя может и посвежеть. Если мы будем двигаться по ветру, то малая осадка позволит проплыть прямо над нашими собственными минными полями вдоль берега. Мы надеялись, что в темноте и тишине получится незаметно проскользнуть мимо японских пикетов. Как только мы сблизимся с целью, то не должно возникнуть никаких проблем: «Неумолимый» в последние десять дней на ночь вставал на якорь в одном и том же месте, и я условился, что двумя фонарями с берега нам обозначат позицию для атаки. После этого все будет легко.
Линкор будет затемнен, но даже в этом случае такую громадину невозможно не заметить на расстоянии пятисот метров. Мы собирались запустить торпеды, а затем под прикрытием темноты обойти линкор с кормы в надежде, что из-за суматохи после попадания торпед сможем проскользнуть мимо незамеченными.
А что потом? Мы собирались пройти до Шанхая и там пристать к берегу, где нас интернируют, а китайские моряки растворятся на местности. Для этого среди прочих приготовлений накануне вечером я проверил навигационное оборудование: магнитный компас, секстант, маленький наручный хронометр и набор карт северо-китайского побережья вниз до Янцзы, а также морской астрономический альманах. Проверил средства навигации для ориентирования на материке: кошелек и брезентовый пояс с двумя тысячами австрийских крон золотом. Китайские власти славились чрезвычайной коррумпированностью, и я не сомневался, что если при встрече с местными чиновниками мы помашем у них перед носом наличностью, то надзор над нами будет таким незаметным, что мы сможем добраться до Шанхая и сесть на пароход до Сан-Франциско.
После завершения подготовки осталось решить одну проблему. Если мы собираемся положиться на защиту Гаагской конвенции для военнопленных и не хотим, чтобы нас просто застрелили при захвате, джонка должна быть официально записана как корабль австро-венгерского военно-морского флота. Мы прочесали списки кораблей и в конце концов решили назвать ее «Шварценберг», поскольку это имя больше не использовалось ни одним кораблем. Определенным образом имя вполне соответствовало: паровой фрегат «Шварценберг» был флагманом под командованием капитана Тегетхоффа в сражении у Гельголанда в 1864 году, когда австрийская и датская эскадры столкнулись в последней битве парусных кораблей. Мы решили, что следует почтить запоздалое участие в войне парусного судна, на борт которого мы как раз грузились, этим прославленным именем.
Близилась полночь. Паровой полубаркас с «Элизабет» провел нас мимо маяка к краю минного поля, а потом отпустил трос. Два фонаря на берегу обозначали нам курс, и мы поставили паруса по ветру. С громким скрипом бамбука мы тронулись, подгоняемые легким бризом в сторону ни о чем не подозревающей цели, лежащей на якоре в трех милях от берега. После заката ветер слегка утих, но для нас вполне годился, хотя меня беспокоила липкая и раздражающая жара, пришедшая с ветром после нескольких недель холода из Манчжурии, а также быстрое падение уровня барометра с тех пор как мы отплыли. Но сейчас это уже не имело значения — через полчаса мы подойдем к цели на нужное расстояние.
