Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Зайдя утром к прокурору, я начал сам:

— Вы вызвали меня по поводу жульничества с обменом квартиры?

— Да, — ответил прокурор и, взяв в руки лист бумаги, прочитал, что там было написано. Только не назвал того, кто написал. Сказал, что не положено.

— Я знаю, кто написал, — сказал я. — Хату Малишев или Пазад Шогетеджев.

Прокурор посмотрел на меня и улыбнулся. Улыбка его выдала. Но он строго спросил:

— Правда ли то, что написано?

— Конечно, правда. Если нет, разве написали бы! — расхохотался я.

Прокурору мой смех не понравился. Оказалось, что он не любит шуток.

— Имей в виду, что я тебя вызвал не от скуки, — строго одернул он меня.

Я рассказал обо всем, что послужило причиной появления письма. Но прокурор ни разу не улыбнулся. Возможно, он думал, что это все я сочинил ради того, чтобы оправдать себя. С самым серьезным лицом он внимательно выслушал меня до конца.

— Мы внимательно разберемся в этом деле, — сказал он, отпуская меня.

Потом меня вызвали еще и следователь, и председатель горисполкома, и другие должностные лица. В общем, постепенно все затихло. Но вот недавно мне на самом деле предложили переехать в четырехкомнатную квартиру. Ради аллаха, прошу вас — никому ни слова! А особенно Хату и Пазаду!

Перевод с адыгейского Ю. Кушака.

ЯКОВ ПИНЯСОВ

Поднять на смех! - img_37.jpeg

РОГАТАЯ ПАССАЖИРКА

— Я уйду на работу, а ты, сынок, возьми козочку да ступай на лужайку к железной дороге. Там трава словно шелковая, — сказала мать и ушла.

Федя привязал козе на рога веревку и повел ее на лужок.

— Машенька, поешь. Дай мне поиграть с ребятишками…

Но коза не понимает доброго слова, рвет из рук веревку, бросается из стороны в сторону.

— Федя, чего ты с ней мучаешься? Возьми и привяжи козу, — советовали ребята.

— Колышка нет поблизости.

— А вон, за буфер вагона… Он давно здесь стоит. Видишь, колеса травой заросли.

Федя привязал козу за буфер, а сам стал в лапту играть. И совсем забыл про Машку. А когда кончили играть, оглянулся — на дороге ни вагона, ни козы.

Горько заплакал Федя.

— А ты к начальнику станции сходи, — посоветовали друзья.

Побежал Федя к начальнику и рассказал, как дело было. А начальник поправил красный картуз и стал звонить по телефону.

— Проехал, говорят, рогатый-бородатый пассажир на последней площадке. Говорят, едет и жует травку, которую проводник положил.

— Дядя дежурный, а где теперь наша Машка?

— Не знаю, милый, где она путешествует. На полустанке Мокша поезд не останавливался. Значит, коза поехала дальше…

— Да как же она села на площадку? Я ведь привязывал ее за буфер.

— Э-э, дорогой, коза — это второй шайтан. Она не то что на площадку — и на крышу залезет… А тем более она зеленую травку увидела. Да и веревка длинная…

Пока дома Федя обдумывал, что сказать матери, под окном показалась колхозная автомашина.

— Возьми, Федя, свою рогатую пассажирку, — говорит шофер. — Целое кругосветное путешествие совершила.

— Дядя Ваня, где же вы ее поймали? — радостно крикнул Федя.

— Спрашивай где… Мы на станцию за запасными частями для тракторов ездили. Видим — прибыл товарняк. А на площадке заднего вагона сидит коза и жует травку. Ну, мы, конечно, узнали… С нас чуть не взяли штраф — коза-то ехала зайцем, без билета…

Засмеялся Федя и впустил путешественницу во двор.

Перевод с мокша-мордовского А. Ячменева.

РАШИД РАШИДОВ

Поднять на смех! - img_38.jpeg

МИМО НАШИХ ВОРОТ

Мимо наших ворот
Дочь соседская идет.
За год выросла на диво!
Как стройна! А как красива!
Легок шаг. Очи — вниз.
Взор — смотри не обожгись!..
У ворот стою, немею,
Так и таю перед нею.
Глянуть вслед раскрасе
Парни высыпали все:
Зульфукар, Али, Ахмед,
И Омар, и Магомед…
Даже сам Камбулат,
Что с недавних пор женат,
Вышел, сделав постный вид.
«Здрасьте!» — нам он говорит.
По домам все пошли:
Я, Омар, Ахмед, Али…
О красавице ни слова.
В переулке пусто снова.
Я стою у окна,
Глядь, назад идет она.
Сердце екнуло, запело,
Я окно открыл несмело.
Вижу: в каждом окне
Уж торчат, подобно мне,
Зульфукар, Али, Ахмед,
И Омар, и Магомед…
Даже сам Камбулат,
Что с недавних пор женат,
Боком стал к окну, чудак:
Это я, мол, просто так…
И тиха, и скромна,
Мимо нас прошла она.
Я стрелой на крышу — скок,
Поглядеть еще разок.
Я и рад и не рад:
Уж на крыше стали в ряд
Зульфукар, Али, Ахмед,
И Омар, и Магомед…
Даже сам Камбулат,
Что с недавних пор женат,
Вылез, вертит головой,
Ус накручивает свой.

Перевод с даргинского Г. Ладонщикова.

НА УЛИЦЕ ВСТРЕТИЛИСЬ ДВОЕ

На улице встретились двое.
Давнишние вроде друзья:
— Привет тебе! Утро какое!..
— Салам! Как твой дом? Как семья? —
О тещах друг друга спросили,
И очень любезно притом…
Расстались — и в этаком стиле
Подумал один о другом:
«Толкуй вот с таким негодяем!
Таких поискать подлецов!
А терпим мы их, привечаем…
Доколе в конце-то концов?!»
И сплюнул другой, негодуя:
«Мерзавец! Отвратнейший тип!
Подножку б ему — да такую,
Чтоб он все печенки отшиб!..»
Читатель! Я даже и устно
На это не тратил бы стих,
Но речь-то идет, как ни грустно,
Не только об этих двоих.

Перевод В. Корчагина.

ПЕТР РЕЧКИН

Поднять на смех! - img_39.jpeg

ПОЗДРАВИЛИ!

Хмурое утро брызгало в стекла слезами дождя, а на нижнем этаже назойливо визжала пластинка: «То ли еще будет… То ли еще будет! Ой-ёй-ёй!» Однако ни то, ни другое не мешало хозяевам изысканно сервировать столы. Аппетитный аромат блюд состязался с яркостью бутылочных этикеток. Настроение у домочадцев было более чем приподнятое. Да и как ему быть иным, если в дом пришел славный юбилей: главе семьи стукнуло шестьдесят!

39
{"b":"547152","o":1}