– И что нам делать теперь? – спросил милиционер с сетью, отступая.

Дымок и Везунчик присели, изготовившись к прыжку.

«Беги, Мальчик».

Я бросился бежать. Я бежал со всех ног. Крики, рычание, лай, вопли, визг стали громче. Меня затошнило.

Вскоре я услышал, как меня догоняют собаки. Шорох их шагов успокаивал меня. Я прислушался, не бегут ли за мной милиционеры, но уловил лишь бешеный стук своего сердца. Псы прыгнули в ручей, подбежали к березе. Я пересчитал их – раз, два, три, четыре… Их было всего четыре!

Я тихонько свистнул. Все собрались вокруг меня – Везунчик, Мамуся, Луна, Месяц. Где же Дымок и Ушастик?

Ну конечно! Почему я так глуп? Ушастик не мог угнаться за всеми остальными. А Дымок, наверное, его защищает.

– Останьтесь здесь, – приказал я. – А ты, Везунчик, пойдешь со мной. – Я тронул его за ухо.

Мы помчались назад – через ручей, мимо березы, по лужку, по дороге, ведущей к парку отдыха. Я услышал топот и тяжелое дыхание.

– Я ничего не вижу! – крикнул кто-то.

Глухо гавкнув, Везунчик задрал хвост.

На лужайку, залитую лунным светом, выбежали Ушастик и Дымок.

Я бросился через луг и подхватил Ушастика на руки. Топот приближался. Послышался гудок машины. Кто-то ругнулся.

– Бегите! – сказал я Дымку и Везунчику. – Остальные впереди.

Везунчик помчался в лес.

«Я останусь», – сказал мне Дымок.

– Нет, – отрезал я. – Беги.

Я побежал со всех ног, прижимая Ушастика к груди. Дымок несся рядом со мной.

«Они уже близко». Он прижал уши к голове.

Остановившись, я оглянулся. Вот то, что мне нужно: впереди возвышалась огромная сосна.

– Беги, – приказал я.

Подбежав к дереву, я схватился одной рукой за ветку, второй прижимая к себе Ушастика. Он сидел тихо-тихо. Устроившись в переплетении ветвей, я посмотрел вниз. Глаза Дымка поблескивали под кустом.

Я коснулся губами макушки Ушастика.

– Ш‑ш‑ш, – прошептал я, стараясь успокоиться.

На лужайку вбежали милиционеры. Один прихрамывал, у второго оторвался рукав, третий прижимал ладонь к груди – судя по всему, он был ранен. Сын женщины в шляпке потерял фуражку. Все они запыхались.

Ушастика била дрожь.

– Куда теперь? – рявкнул один из милиционеров.

– Безумие какое-то. Гоняться за мальчишкой по лесу ночью. Мы ничего не увидим, – сказал другой.

– Вернемся, когда будет светло, – заявил сын женщины в шляпке.

– И где нам его искать? – осведомился хромой. – Ты знаешь, сколько тут гектаров леса? Парень может быть где угодно.

Сын женщины в шляпке закурил. Другой милиционер последовал его примеру.

– Бомжи на свалке объяснили мне, где именно живут его псы.

– Слушайте, мы ведь все понимаем, что не сможем забрать пацана, пока его защищают эти псы, – сказал милиционер с раненой рукой.

– Ну, и на них управа найдется, – пожал плечами сын женщины в шляпке, бросая окурок на землю.

– И чего мы с ним носимся? – фыркнул третий. – На улицах полно таких малых, и всем плевать.

– Дело не только в моей матери. – Сын женщины в шляпке поправил шарф. – Она всех своих подруг накрутила, мол, какой ужас, мальчик живет с псами.

Я еще долго сидел на дереве после того, как милиционеры ушли.

Дымок выбрался из-под куста и пошел за ними. Через какое-то время он вернулся и отрывисто гавкнул, давая понять, что теперь все в порядке. Мы с Ушастиком спустились на землю. У меня дрожали руки и ноги, из царапин на лице текла кровь. Я погладил Ушастика по голове.

– Ты держался молодцом.

Я устал. Я так устал! Я спал на ходу, держась за загривок Дымка, пока тот вел нас домой.

Когда мы вошли на нашу лужайку, вся стая бросилась нам навстречу, повизгивая, принюхиваясь, норовя лизнуть. Мы забрались под дерево и устроились на ночлег. Тепло собачьих тел постепенно уняло мою дрожь.

– Сейчас нужно поспать. Но рано утром нам придется уехать в Город. Там им нас не найти.

В Городе мы скроемся. Там таких, как мы, – как блох.

Как всегда, мы ездили на электричках. И на какое-то время все стало хорошо.

Я просил милостыню, покупал еду, рылся в урнах и мусорных баках за ресторанами. Люди, кутаясь в шубы и куртки, спешили пройти мимо и бросали копейки и рубли в мою ладонь, даже не глядя на меня.

Но однажды я вышел из метро на залитую солнцем площадь и увидел, что с женщиной, у которой я всегда покупал хлеб, разговаривает милиционер. Хлебный киоск стоял прямо возле выхода из метро, поэтому мне все было видно. Милиционер достал из кармана бумажку и показал ее продавщице. У меня кровь застыла в жилах. Мы с Везунчиком и Ушастиком спрятались в тени. Я навострил уши – после всех этих месяцев, проведенных в лесу, мой слух стал еще лучше.

– Мы ищем этого беспризорника, – говорил милиционер.

– Да ну вас, – ворчала продавщица. – Тут таких знаете сколько шатается, беспризорников этих? Откуда мне знать, что это он?

– Он совсем еще малыш. И он всегда ходит со стаей псов.

Продавщица помедлила. У меня пересохло во рту. Она пару раз видела меня с псами, когда я покупал у нее хлеб.

– Вы думаете, мне делать нечего? Думаете, я тут сижу и высматриваю ваших мальчишек и их псов? – рявкнула женщина. Я услышал нотку сомнения в ее голосе.

– Конечно, нет, – заверил ее милиционер. – Но, понимаете, меня начальник со свету сживает с этим парнишкой. Он от нас не отстанет, пока мы его не поймаем.

Может быть, его начальник – сын женщины в шляпке?

– Вот вам мой телефон, – сказал милиционер. – Если увидите его, дайте мне знать. Вознаграждение вам гарантировано, обещаю.

Я щелкнул пальцами.

– Пойдемте, – сказал я Везунчику и Ушастику.

Остальных мы нашли на станции. Сев в последний вагон следующей электрички, мы поехали в другую часть города.

После этого повсюду, куда бы мы ни пошли, нас подстерегала милиция. Иногда я видел, как милиционеры показывают мое изображение продавцам. Иногда я замечал, что они следят за тем, что происходит на платформах. Мы не могли отдохнуть. Находить еду становилось все сложнее. Мы все время были в бегах.

Стоял необычно теплый день. Мы с псами дремали в переулке между двумя мусорными баками, греясь на солнышке. Моя рука лежала на округлившемся животике Мамуси. Ее живот был большим не от еды, потому что еды-то нам как раз и не хватало. Вчера, когда я гладил ее, я почувствовал, как в животе у нее что-то шевельнулось.

– Это он! – прошептал кто-то.

Все псы вскочили – все, кроме Мамуси, – и зарычали.

На меня смотрели двое грязных мальчишек.

Сев, я протер глаза. Они были беспризорниками, как и я.

– Я говорил тебе, это тот самый пацан, который всегда ходит с псами. – Один мальчишка подтолкнул другого локтем под бок.

Дымок закрыл Мамусю своим телом, оскалился и зарычал громче.

Мальчишки удивленно уставились на него.

Встав, я опустил ладонь Дымку на спину.

– Они тебя ищут, знаешь? – сказал старший из мальчишек. – Менты.

Я кивнул.

– Знаю.

– Ага. – Второй почесал болячку у себя на запястье. – Говорят, ты одичалый. Мы-то невидимы, но вот ты со своими псами… – Он пожал плечами. – Они предлагают водку и сигареты любому, кто поможет тебя поймать.

У меня в груди что-то оборвалось. Страх объял меня, как объяло пламя Стеклянный Дом. Псы, заскулив, прижались ко мне. Мальчики отступили.

– Нас-то ты не бойся, – махнул рукой парень. – Но тебе лучше держаться подальше от старших. И от бомжей. Они что хочешь за водку и сигареты сделают.

– Вы никому не скажете?

Они покачали головами.

– Но я бы на твоем месте держался подальше от метро, – заявил старший.

Крупные снежинки, кружась, падали на землю. Я дрожал, кутаясь в то, что осталось от моей куртки.

Прижавшись лицом к теплой шее Везунчика, я постарался не разрыдаться.