– Пожалуйста. – Я перевел взгляд с мужчины в сером пальто на одну из красавиц.

– Не трогай мальчика, – рявкнула она, а затем повернула голову к мужчине в сером пальто: – Бога ради, Ренни, дай этому бедному ребенку денег на сапоги.

– Не надо, госпожа, – возразил швейцар. – Так вы потакаете его попрошайничеству.

– Заткнись, придурок, – отрезала женщина. – Ренни, деньги.

Вздохнув, мужчина по имени Ренни достал кошелек и вытащил оттуда пару купюр.

– Еще, – скомандовала женщина.

Мужчина, качая головой, сунул деньги мне в руку.

– Спасибо, господин, – со всей вежливостью, на которую был способен, сказал я и поклонился красавице. – Спасибо, госпожа.

Они уселись в длинную черную машину и уехали прочь. В моей руке была пригоршня купюр. Мое сердце пело от радости.

И тут швейцар влепил мне пощечину.

– Давай сюда. – Сунув мне под нос руку в белой перчатке, он схватил меня за воротник.

– Это мои деньги! – завопил я, вырываясь. – Отпусти!

Швейцар тряхнул меня сильнее.

И тут раздалось рычание. Везунчик и Дымок встали позади меня. Их верхние губы поднялись, длинные клыки блестели на солнце. Дымок припал к земле, словно приготовившись к прыжку.

– Это еще что за чертовщина? – Глаза швейцара беспокойно забегали.

Дымок зарычал громче и сделал еще один шаг навстречу швейцару.

Тот опустил руки.

Я помчался прочь со всех ног. Подальше от этого злого швейцара и его белых перчаток.

– И не возвращайся! – крикнул он нам вдогонку.

А мы бежали, бежали, бежали.

Наконец мы остановились на противоположной стороне огромной площади.

У меня болели ноги, голова и живот, но мне было все равно. В руке у меня было больше денег, чем я когда-либо видел в жизни.

– Глядите, – сказал я Дымку и Везунчику. – Мы можем есть, как короли! Как короли и королевы! Нам хватит еды на всю зиму! Я смогу купить обувь!

Я подбросил купюры в воздух, и они, кружась, падали на меня, точно снег. А я смеялся. Везунчик, подпрыгнув, куснул меня за рукав. Я погнался за ним, бегая вокруг каменных лавок и памятников. Мы катались в деньгах.

– Я всего лишь маленький невзрачный мальчик, – смеялся я.

Везунчик валялся на спине, суча лапами в воздухе.

Дымок тихонько гавкнул.

Сев, я собрал деньги.

– Ладно-ладно, – сказал я.

Вскоре я обнаружил, что на большой площади, выложенной красным булыжником и окруженной странными строениями с золотыми куполами, нет лотков, с которых торговали бы картошкой, сосисками и бутербродами. Неподалеку от низкой кирпичной стены прямо у входа в метро стояло несколько киосков. Но там можно было купить только хлеб. В других киосках продавались сигареты, журналы и дешевые деревянные куклы. Я купил буханку черного хлеба.

За всем остальным пришлось идти в магазины, а там все было очень дорогим. В витрине одного из магазинов висела колбаса, стояли коробки с картошкой и капустой, продавались вареные яйца. Вот только я не мог приготовить картошку и капусту.

Я посчитал на пальцах: Мамуся, Дымок, Везунчик, Ушастик, Бабуля. И я.

– Сколько стоят шесть сосисок? – спросил я мужчину за прилавком.

– Двадцать пять рублей, – сказал он.

Я пересчитал деньги. У меня упало сердце.

– На шесть сосисок не хватит.

Он взял мои деньги и завернул мне пять сосисок и два вареных яйца в упаковочную бумагу.

Все мои деньги кончились. Я не смогу купить новые ботинки.

Тем вечером, вернувшись в Стеклянный Дом, я накормил собак сосисками, а сам поел яиц с хлебом. Везунчик и Дымок ушли, только завидев Стеклянный Дом. Я отдал две сосиски Мамусе, одну Ушастику и одну Бабуле. Оставшуюся сосиску я отложил для Везунчика и Дымка.

Отломив кусочек черного хлеба, я скормил его собакам.

– Сегодня я думал, что у меня все деньги мира, – вздохнул я.

Бабуля с благодарностью лизнула мою руку. Затем, застонав, она свернулась клубочком.

– Но еда в магазинах такая дорогая. Нам нужно больше еды. А мне нужна обувь.

В стену Стеклянного Дома ударил порыв ветра. В щель между землей и стеной тянуло холодом. Мамуся и Бабуля дрожали.

– Вскоре станет еще холоднее, – сказал я.

Я вспомнил, что мама заклеивала окна в спальне старыми газетами, а потом закрывала щели полотенцами.

– Посмотрим, что мы можем сделать, – сказал я Ушастику.

Но мы нашли только старые размокшие газеты и порванное полотенце. Полотенцем я заткнул щель, но этого было мало.

– Давайте посмотрим, что в сарае.

Я пробрался сквозь густые заросли, перелез через кирпичное заграждение. Ушастик последовал за мной. Темный сарай навис надо мной в слабом предзакатном свете. Казалось, в таком месте может жить тролль. Или злая ведьма.

– Не знаю, стоит ли нам заходить туда, Ушастик. – Я неуверенно облизнул губы.

Но Ушастик уже толкнул лапой скрипучую дверь и, виляя хвостом, забрался внутрь. Через мгновение его голова высунулась наружу.

«Давай, чего ты ждешь?», – словно говорил он мне.

Сарай был набит всякой всячиной: ведрами, лопатами, пустыми брезентовыми мешками, где раньше лежали удобрения. В углу стояла покосившаяся тачка. А в тачке я нашел настоящее сокровище – пару кожаных перчаток! Они были слишком большими для моих маленьких рук, и что-то, похоже, съело кончики пальцев, но все же это были перчатки.

– Эх, вот бы мне найти какую-нибудь обувь, – сказал я Ушастику, глядя, как пес сует нос под деревянный ящик, восторженно махая хвостом.

Над длинным деревянным столом, тянувшимся по всей длине сарая, располагался навесной шкафчик.

– Как ты думаешь, может, в шкафу осталась какая-нибудь еда? – спросил я.

Ушастик яростно делал подкоп под деревянный ящик.

– Если я смогу забраться на стол, то дотянусь до ящика.

Я был слишком маленьким и не мог подтянуться, ухватившись за столешницу. Но шкаф и то, что могло быть внутри, манило меня.

Я взял ведро, перевернул его и поставил возле стола. Забрался на ведро, а оттуда – на стол.

– Смотри, где я! – крикнул я Ушастику, махнув ему рукой.

– Гав! – радостно ответил мне Ушастик.

Поднявшись на цыпочки, я открыл дверцу шкафчика и заглянул внутрь.

– Еды нет, – разочарованно сообщил я.

Но тут я увидел нечто прекрасное. Спички. Спички, жидкость для разжигания костра и длинный острый нож. В запыленном углу лежала пачка сигарет и стояла бутылка водки. Они меня не интересовали. А вот спички, нож и жидкость я сбросил в тележку. Затем я пошарил рукой в шкафу, чтобы понять, не упустил ли я что-нибудь. Как оказалось, в шкафу еще лежали три длинных свечи и покрытая вмятинами металлическая кружка.

Спустившись вниз, я собрал все свои сокровища, включая брезентовые мешки, в тележку.

И вдруг Ушастик громко залаял и дернулся в сторону. Что-то пронеслось мимо меня. Я отпрыгнул за тележку. Ушастик заметался по сараю и наконец схватил убегавшее от него существо, тряхнул его и выплюнул на пол. Я выбрался из‑за тележки. Это была крыса. Крупная крыса валялась на грязном полу. Ушастик посмотрел на меня, его глаза сияли, хвост бил по бокам.

– Какой ты хороший охотник, Ушастик, – улыбнулся я.

Так мы и вернулись в Стеклянный Дом – я с моей тележкой, а Ушастик с окровавленной крысой. Пока я затыкал все щели брезентовыми мешками, Ушастик поделился крысой с Мамусей. У меня мурашки по спине побежали, когда я услышал хруст ломающихся костей и чавканье. Но когда щенки принялись перетягивать крысиный хвост, точно канат, я не смог сдержать смех.

Позже Дымок и Везунчик принесли еще еды. Дымок бросил на пол косточку, а Везунчик – сырую картофелину. Мамуся и щенки принялись обгладывать кость, причем малыши тихонько рычали. Ушастик захрустел картофелиной. Бабуля смотрела на них с надеждой.

– Бабуля. – Я почесал ее за ухом. – Тебе тоже нужно есть.

Я отобрал у Ушастика картофелину – в конце концов, он ведь уже полакомился крысой.

Бабуля осторожно взяла у меня картофелину, но тут же выплюнула, виновато опустив уши и вильнув кончиком хвоста.