– Пока вы ищете сэра Уолтера, что нам делать с полковником Траском? – поинтересовалась Эмили.

Все повернулись к полковнику, по-прежнему сидевшему в полной неподвижности, с бессмысленным взглядом.

– Подпалины на одежде, засохшая кровь на лице, – рассуждал вслух комиссар Мэйн. – Вероятно, точно так же он выглядел после очередного сражения в Крыму. Я читал в «Таймс», как он с риском для жизни, под обстрелом неприятеля, сам выносил раненых солдат в безопасное место, чтобы не позволить врагу добить их или взять в плен. Как и большинство офицеров, он оплатил свой чин – две тысячи фунтов, как мне говорили, – но другие офицеры не имели такого воинского духа, они лишь хотели носить яркие мундиры, которые производят благоприятное впечатление на дам. Здесь и кроется одна из причин, по которым мы проигрываем войну. Но полковник действительно хотел сражаться за Британию и бился отважно, вне всякого сомнения. После всего пережитого в Крыму он имел полное право наслаждаться спокойной жизнью. Однако, вернувшись домой, получил в награду вот это.

– Его нельзя здесь оставлять, – решила Эмили. – Ему нужно прилечь и отдохнуть.

– Но куда его отвезти? – растерянно произнес Беккер. – Мы не знаем, где он живет.

– В любое место, которое будет ему знакомо, – предложила девушка. – Представьте, какое его ждет потрясение, если он, придя в себя, не поймет, где очутился.

– Когда полковник вызвал нас с инспектором Райаном в таверну «Колесо Фортуны», он сказал, что его контора находится неподалеку, на Уотер-лейн, – припомнил Беккер. – Там должен найтись какой-нибудь диван или даже комната отдыха.

Голубые глаза Эмили загорелись решимостью.

– Давайте отвезем его туда. А потом нужно послать за доктором Сноу. Он очень помог нам семь недель назад. Уверена, не откажет и теперь.

– Возможно, кое-кто еще может оказаться нам полезным, – добавил Де Квинси. – Человек, знакомый с тяготами войны.

– Офицер? – предположил комиссар Мэйн.

– На самом деле я подумал об Уильяме Расселе.

– Военный корреспондент? – удивился комиссар.

– Рассел много писал о героизме полковника Траска. Он видел, как тяжело приходилось солдатам. Возможно, его лицо поспособствует созданию знакомой обстановки, о которой говорила Эмили.

– Но Уильям Рассел сейчас в Крыму, – возразил Мэйн.

– Нет, новая статья в утренней «Таймс» указывает, что он вернулся в Лондон вместе с полковником. Мои приятели-репортеры должны знать, где он остановился.

– Значит, мы определили план действий для каждого из нас, – подытожил Райан.

Пока Беккер и Эмили помогали полковнику подняться, Де Квинси глотнул лауданума из своей бутылочки.

– Одну минуту.

Его обеспокоенный тон заставил всех остановиться.

– Скажите, инспектор, на трупах лорда и леди Грантвуд были найдены письма? Я сам их не заметил и не рискнул вызвать ваше недовольство, прикасаясь к чему-либо без разрешения.

– Да, мы нашли записку в складках платья леди Грантвуд, – подтвердил Райан. – С такой же траурной каймой, как и на прежних.

– И какое имя в ней значилось?

– Уильям Гамильтон.

– Это четвертый стрелявший в королеву. Как я и предполагал, убийца в своих намеках движется от прошлого к настоящему.

– Вторую записку мы нашли в кармане у лорда Грантвуда, – добавил Беккер. – В ней снова упоминалась «Молодая Англия» – группа заговорщиков, придуманная Эдвардом Оксфордом.

– Не было ли там, случайно, еще двух слов? – спросил Де Квинси, постукивая пальцами по бутылочке. – Скажем, «Молодая Ирландия»? Название вполне реальной группы заговорщиков, к которой принадлежал Уильям Гамильтон.

Райан потрясенно взглянул на него:

– С таким талантом вам следовало стать предсказателем, а не литератором.

– К сожалению, я смог предсказать далеко не все. Тщательно продуманная система здесь оказалась нарушена. Как и в других случаях, способ, каким убиты лорд и леди Грантвуд, символизирует ненависть убийцы к закону. Но один из трупов должны были обнаружить в каком-то общественном месте, возможно перед зданием Олд-Бейли, чтобы укрепить в сознании людей мысль о собственной уязвимости, где бы они ни находились. Почему же произошел сбой? Комиссар Мэйн, помните, как убийца в вашем доме кричал, что убьет вас и вашу семью, чтобы отомстить за страдания его родителей и сестер? Вероятно, он собирался и ваши с женой и дочерью трупы расположить каким-то символическим образом.

– Боюсь, что так.

– Тогда почему тело мисс Грантвуд не расположено символическим образом? – спросил Де Квинси. – В ее убийстве вовсе нет ничего от изящного искусства. Почему система изменилась?

Райан открыл двери:

– Возможно, мы получим ответ у сэра Уолтера Камберленда.

– Вы сплутовали, – заявил сэр Уолтер.

Молодые джентльмены, сидевшие с ним за карточным столом, сделали вид, будто ничего не слышали.

– Не может человеку так отчаянно везти, – продолжал настаивать сэр Уолтер.

Он переоделся в другой костюм, но губы и нос у него распухли. Впрочем, присутствующие проявили такт и промолчали насчет внешности сэра Уолтера.

– В висте все зависит от умения, а не от везения, – заметил его противник, выкладывая на стол выигрышную карту.

– Умения? Вот как вы называете мошенничество?

– Полагаю, самое время выпить бренди, – решил один из молодых джентльменов и вышел из комнаты.

– Я составлю вам компанию, – подхватил другой.

– Послушайте, сэр Уолтер, – произнес оставшийся игрок, – не мешало бы вам подправить манеры. Кроме нас, партнеров по игре у вас здесь не найдется. Никто другой не желает садиться с вами за один стол.

Они остались одни в игорном зале. На каждом из шести обитых зеленым сукном столов стояла декоративная бронзовая лампа, но в этот поздний час лишь одна из них горела.

– Если вам нечем оплатить проигрыш, я согласен взять расписку, – продолжил молодой джентльмен.

– Сначала вы сплутовали, а теперь пытаетесь оскорбить меня, – ответил сэр Уолтер. – Предупреждаю вас, будьте осторожней.

– Так и быть – дабы избавить вас от дальнейших затруднений, я прощаю долг. – Молодой джентльмен поднялся из-за стола. – Однако не могу ручаться, что завтра вечером кто-нибудь согласится сыграть с вами. На самом деле прошение о приостановке вашего членства в клубе уже составлено, – добавил он с усмешкой. – И я с чистой совестью подписал его.

– Я вас предупреждал! – Сэр Уолтер схватил прислоненную к столу трость и, замахнувшись, сделал выпад.

– Да, – подтвердил служитель, – сэр Уолтер Камберленд состоит в клубе.

– И давно? – поинтересовался Райан, показав свой значок детектива.

Служитель напряг память:

– Почти полгода.

– С тех пор, как получил наследство? – уточнил инспектор.

– Да.

– Вы знали его дядю?

– Он был членом клуба. Сэра Уолтера приняли сюда из уважения к памяти прежнего баронета.

– Вы не припомните, отчего умер дядя сэра Уолтера?

– Мне никогда не забыть, до чего же быстро все произошло. Однажды несчастный джентльмен почувствовал боль в животе. Болезнь упорно не желала проходить. У него не было лихорадки, и врач никак не мог определить, в чем же дело. Наконец дядя сэра Уолтера решил, будто во всем виноваты миазмы Лондона, и переселился в загородное имение. Но перемена обстановки ничуть не помогла, и через две недели он скончался. Весьма печально, в особенности потому, что дядя сэра Уолтера был щедрым и любезным в обхождении джентльменом.

– В отличие от самого сэра Уолтера? – подсказал Райан.

– Я никогда не позволяю себе нелестно отзываться о членах клуба, инспектор.

– Так и подобает поступать. Вы не знаете, сэр Уолтер сейчас в клубе?

– Недавно я видел, как он заходил в игорный зал на верхнем этаже. Нет, подождите. Вот он. Спускается по лестнице.

Сжимая в руке трость, сэр Уолтер отступил от распростертого на полу тела.