– Он убедил меня, что чувства важнее всего.

– Чувства? Да какое они вообще имеют значение? Со временем жена научится любить мужа или, по крайней мере, ценить его заботу.

– Я вынужден попросить вас покинуть мой дом.

– Он угрожал вам. Я уверен, так и было. Может быть, не физически, но все же угрожал. Чем? Что вы пытаетесь скрыть от меня? Какую тайну?

Лорд Грантвуд продолжал отрешенно смотреть на горящие угли.

– Я разыщу его и заставлю признаться, чем он вас взял, – пообещал сэр Уолтер.

– Он скажет вам, что любит Кэтрин, а Кэтрин любит его.

Сэр Уолтер ударил набалдашником трости по ладони:

– Когда я его прижму, он расскажет намного больше.

Уже к середине дня в «Колесе Фортуны» было не протолкнуться.

– Хочу еще «Сливок цветущей долины», – заявил банковский клерк Тадеусу Митчеллу. – И принесите стакан для моего приятеля.

Здесь, в деловом районе Лондона, разговоры о деньгах обычно лились таким же непрерывным потоком, как пиво и джин. Но сегодня все обсуждали только недавние убийства и раздумывали о том, не отменить ли вечерние встречи, чтобы вернуться домой к заходу солнца, до которого оставалось еще три часа. Однако оставался животрепещущий вопрос: а будут ли они в безопасности даже за домашними стенами?

– Это все проделки русских, – уверял биржевой маклер, заказав еще кружку пива.

– Верно. Они пытаются отвлечь нас от войны, – поддержал его телеграфист.

– Хотят, чтобы мы боялись и шагу ступить, – пожаловался оптовый торговец, допивая стакан. – Скоро нам придется кланяться в ноги русскому царю.

– Если нас к тому времени не перережут в собственных постелях. От них нигде не спрячешься.

– Принеси мне еще кружку пива, – велел биржевой маклер Тадеусу Митчеллу. – Просто невероятно, до чего же хочется пить.

Трактирщик лишь усмехался, радуясь тому, как бойко идет в этот понедельник торговля.

– Забористое пиво! – согласился еще кто-то, тоже почувствовавший неодолимую жажду.

Один из посетителей – торговец хлопком – сделал глоток, поставил кружку на стол и вдруг повалился на бок со стула, ударившись головой об пол.

Через три стола от него застройщик допил стакан «Сливок», сунул в карман договор и направился было к выходу, но тут же рухнул на стол.

Кто-то вскрикнул.

Рядом упал еще один посетитель.

Улыбка сползла с лица Тадеуса Митчелла, сменившись выражением ужаса, когда банковский клерк швырнул стакан в голову своему соседу.

Телеграфист вытащил нож из пирога со свининой и вонзил его в шею проходившего мимо разносчика пива.

И тогда началось поистине жуткое побоище.

Вывеска Объединенной английской железнодорожной компании отличалась удивительной скромностью для одного из самых успешных частных предприятий в Британской империи. Да и само местоположение конторы на первый взгляд казалось не слишком удачным. Переулок Уотер-лейн ответвлялся от Лоуэр-Темз-роуд и уводил еще дальше от самых известных центров делового мира: роскошной штаб-квартиры Британской Ост-Индской компании и величественного колосса Банка Англии.

Это был один из многих ловких ходов отца Траска: ему удалось выкупить через посредников все дома по одной стороне Уотер-лейн, прежде чем продавцы догадались о его намерениях и повысили цену. Он объединил все постройки, пробив стены и устроив новые коридоры, а количество входов уменьшил до трех: по торцам комплекса зданий и посередине.

После открытия в 1830 году железнодорожной линии Ливерпуль – Манчестер Траск-старший построил еще много дорог, перечертив рельсами всю страну и наполнив ее шумом, дымом и копотью. Вскоре и другие предприниматели поняли, какую прибыль могут принести железные дороги. В одном только 1846 году двести шестьдесят компаний обращались в парламент за разрешением на строительство новых линий. Многие не сумели удержаться на плаву, и отец Траска, снова воспользовавшись услугами посредников, скупил убыточные компании по бросовой цене, и лишь немногие догадывались, какую мощную корпорацию он создает. К 1850 году общая протяженность железнодорожных путей в Англии составляла шесть тысяч миль, и более чем половиной из них владел отец Траска. Затем он взялся за телеграфные линии и вскоре построил еще одну империю. Однако поезда не могли пересечь океаны, и Траск-старший заинтересовался пароходами.

«И все благодаря продаже никчемной доли в африканском золотом прииске», – думал сэр Уолтер, стремительно ворвавшись в здание через центральную дверь. Он тут же припомнил слова своего дяди о том, что Траск и его предприимчивый отец – типичные нувориши, само появление которых грозит уничтожить все социальные различия.

«Попомни мое слово, – предупреждал дядя, – простолюдины с большими деньгами погубят нашу страну. Если так пойдет и дальше, скоро нам придется просить разрешения на охоту в тех самых землях, которые прежде принадлежали нам».

– Будьте добры сообщить, по какому делу вы пришли, – поинтересовался швейцар у входа.

– Я хочу видеть Траска.

Швейцар удивленно приподнял бровь, не услышав никакого добавления к фамилии: «сэр», «полковник» или хотя бы «мистер».

– Вам назначено?

– Просто скажите, что сэр Уолтер Камберленд желает поговорить с ним.

– Мне очень жаль, но если вас нет в списке…

Сэр Уолтер побагровел:

– Передайте ему: если он откажется сейчас встретиться со мной, то определенно получит приглашение уладить наши дела в Энглфилд-Грин.

Швейцар хмуро посмотрел на сэра Уолтера, затем быстро написал что-то на листке бумаги и вручил одному из клерков:

– Отнесите сэру Энтони.

– Я пойду с вами, – заявил сэр Уолтер, окончательно выведенный из себя тем, что Траска здесь именуют столь уважительно.

Швейцар загородил ему дорогу:

– Я не могу вам это позволить.

– Может быть, вы тоже хотите встретиться со мной в Энглфилд-Грин?

– Что здесь происходит? – раздался громкий голос.

Сэр Уолтер обернулся и увидел спускавшегося по лестнице Траска.

– Этот джентльмен настаивает… – начал объяснять швейцар.

– Да, я слышал из своего кабинета, на чем он настаивает, – перебил Траск.

– Не знаю, чем вы угрожали отцу Кэтрин, но вам это не сойдет с рук, – заявил ему сэр Уолтер.

– Говорите тише.

– Возможно, вы в самом деле купили Кэтрин у ее отца. От вас всего можно ожидать. Во сколько она вам обошлась? – Сэр Уолтер замахнулся тростью. – Как только я узнаю, чем вы надавили на него, я…

Тем временем Траск уже спустился с лестницы. Здоровой рукой он перехватил трость сэра Уолтера, выдернул ее и отбросил в сторону. А затем ударил Камберленда по лицу с такой силой, что тот скатился с крыльца и упал в заполненную грязью канаву.

Траск вышел из дверей и встал немного боком, прикрывая висящую на перевязи правую руку:

– Я принимаю ваше приглашение в Энглфилд-Грин.

Сэр Уолтер попытался встать, но Траск еще одним ударом снова опрокинул соперника в грязь.

– Если только вы не пожелаете уладить все вопросы прямо сейчас, – добавил он.

Сэр Уолтер, с перекошенным от ярости окровавленным лицом, не успел ничего ответить, как с дальнего конца Уотер-лейн донеслись испуганные крики.

– Помогите! – отчаянно вопил какой-то мужчина, за которым, размахивая ножом, бежал другой.

– Они все сошли с ума! – послышались новые возгласы. – Там, в «Колесе Фортуны».

За углом раздался выстрел из пистолета.

Человек с ножом уже почти догнал свою жертву.

Траск шагнул к преследователю, сбил с ног, наступил ботинком на руку, державшую нож, и давил до тех пор, пока тот не выпустил оружие. Затем полковник переместил ботинок мужчине на грудь и прижал его к земле всем своим весом.

– Лежи смирно! – приказал он.

Мужчина извивался и рычал по-звериному.

– Что за адово пламя тебя одолело? – удивился Траск.

Подбежавший на помощь швейцар прижал беснующегося мужчину к булыжной мостовой.