Ханна ждала, что Кейт скажет что-то еще, но та вместе с Наоми и Райли продолжала обсуждать Мейсона. Ханна впилась ногтями в ладонь. Ей было чуть-чуть обидно. Девушка надеялась, что подруги пойдут с ней на суд, чтобы поддержать морально. Слушая Наоми, отпускавшую шуточку относительно диджериду[34] Мейсона Байерса, Ханна почувствовала, что кто-то тронул ее за плечо.

– Ханна? – Перед ней стоял Лукас. Как обычно, в руках у него был ворох бумаг из разных кружков и клубов, которые он посещал: расписание занятий химического кружка; ходатайство о запрете продажи сладких напитков в торговых автоматах со списком фамилий для сбора подписей и т. д. На лацкане пиджака был прицеплен значок с надписью «Будущие политики США». – Как дела?

Усталым движением Ханна отбросила назад прядь волос. Кейт, Наоми и Райли, глянув на них, отошли в сторону.

– Да так, потихоньку, – буркнула она.

Возникла неловкая пауза. Краем глаза Ханна заметила, как в пустой класс вошла Дженна Кавано в сопровождении своего пса-поводыря. Ханной овладевала тревога каждый раз, как она видела слепую девушку в школе.

– Я скучал по тебе вчера, – говорил Лукас. – В торговый центр так и не поехал – дождусь, когда у тебя появится на это время.

– Угу, – пробормотала Ханна, слушая его вполуха. Взглядом она отыскала Кейт и остальных подруг. Они теперь стояли в конце коридора, возле стенда с работами класса акварели. Девочки о чем-то со смехом перешептывались. Ханну разбирало любопытство. Интересно, над чем смеются?

Когда девушка снова посмотрела на Лукаса, тот хмурился.

– Что с тобой происходит? – спросил он. – Я тебя чем-то разозлил?

– Нет. – Ханна теребила манжет своего блейзера. – Просто… занята.

Лукас тронул ее за запястье.

– Нервничаешь из-за суда над Йеном? Тебя туда подвезти?

Ханна вдруг физически ощутила свое раздражение, будто ее ткнули в бедро раскаленной кочергой.

– Не приходи на суд, – рявкнула она.

Лукас отшатнулся, будто ему залепили пощечину.

– Но… я думал, ты хочешь, чтобы я там был.

Ханна отвернулась.

– Там не будет ничего интересного, – вяло пробормотала она. – Просто вступительные заявления. Ты умрешь от скуки.

Лукас смотрел на нее, не обращая внимания на школьников, спешащих на уроки. Одна группа, с правилами дорожного движения в руках, шла на занятия по вождению.

– Но я хочу быть на суде, чтобы поддержать тебя.

Стиснув зубы, Ханна отвела взгляд:

– Глупости. Сама справлюсь.

– Ты не хочешь по какой-то причине, чтобы я пошел с тобой?

– Оставим эту тему, ладно? – Ханна взмахнула перед собой руками, ставя между ними невидимую преграду. – Мне пора на урок. Увидимся завтра на вечере.

С этими словами она захлопнула шкафчик и пошла прочь. Девушка не могла объяснить, почему не вернулась к Лукасу, не взяла его за руку, не извинилась за свое поведение. Почему ей хотелось, чтобы Кейт, Наоми и Райли присутствовали на суде, но когда Лукас предложил свои услуги – как верный искренний друг, – у нее это вызвало только досаду? Последнее время Лукас здорово скрашивал ее существование. После гибели Моны Ханна пребывала в ступоре, жила, как в тумане, пока они с Лукасом не помирились. А помирившись, все время проводили вместе – торчали у него дома, играя в GTA, или часами катались на лыжах с горы Элк-Ридж. За девять дней рождественских каникул Ханна ни разу не ходила в торговый центр или спа-салон. Перед встречами с Лукасом она почти не накладывала макияж, разве что замазывала шрам.

В последние месяцы, проведенные с Лукасом, она, пожалуй, впервые была по-настоящему счастлива. Почему же этого оказалось недостаточно?

Недостаточно, и все тут. Когда они с Лукасом воссоединились, она не думала, что у нее есть шанс снова стать Неотразимой Ханной Марин, – а теперь этот шанс появился. Ханна всегда стремилась быть самой популярной девочкой в школе. Это желание затмевало все остальное. С четвертого класса она запоминала фамилии даже самых незначительных модельеров, о которых упоминалось в журналах Vogue, Women’s Wear Daily и Nylon. Тогда она частенько упражнялась в остроумии перед Скоттом Чином, характеризуя девочек из своего класса. Скотт, ее единственный друг, весело смеялся над меткими ироничными замечаниями, говоря, что она с успехом осваивает искусство быть стервой.

В шестом классе, сразу же по окончании «Капсулы времени», Ханна пошла на благотворительную распродажу, устроенную в их школе, и в куче вещей, продававшихся за пятьдесят центов, заметила шарф Hermès, который кто-то по глупости туда положил. Буквально через несколько секунд к ней подскочила Элисон, похвалила Ханну за зоркость, и между ними завязался разговор. Ханна была уверена, что Элисон выбрала ее себе в подруги не потому, что она была красивее или стройнее других девчонок, и даже не потому, что не побоялась прийти во двор к Эли, чтобы украсть лоскут, – просто Ханна больше других подходила на эту роль. И больше других хотела ее сыграть.

Ханна пригладила волосы, силясь забыть свой разговор с Лукасом. Она завернула за угол и увидела, что Кейт, Наоми и Райли, глядя прямо на нее, разразились отвратительным смехом.

Неожиданно перед глазами у нее все поплыло, и вдруг оказалось, что не Кейт стоит там и смеется, а Мона. Это происходило всего несколько месяцев назад, за считаные дни до вечеринки по случаю семнадцатилетия Моны. Ханна никогда не забудет тот вихрь чувств – изумления, неверия, – захлестнувший ее, когда она увидела Мону вместе с Наоми и Райли. Словно самые лучшие подруги, они шепотом обсуждали Ханну, называя ее неудачницей.

Тот, кто не помнит прошлого, обречен снова и снова наступать на те же грабли. Неужели Кейт, Наоми и Райли смеются над ней?

А потом пелена рассеялась. Кейт, заметив Ханну, энергично помахала ей. «На следующей перемене встречаемся в «Заряде бодрости»?» – одними губами спросила она, показывая в сторону кафетерия.

Ханна кивнула, словно заторможенная. Кейт послала ей воздушный поцелуй и исчезла за углом.

Развернувшись, Ханна ринулась в туалет. Слава богу, там было пусто. К горлу подступала тошнота, и она, подскочив к раковине, склонилась над ней. В нос ударил острый аммиачный запах чистящих средств. Ханна приблизила к зеркалу лицо, чтобы видеть каждую пору.

«Они смеялись не над тобой. Ты – Ханна Марин, – беззвучно говорила она своему отражению. – Самая популярная девчонка в школе. Все хотят быть такой, как ты».

В одном из боковых кармашков сумки зажужжал ее BlackBerry. Вздрогнув, Ханна вытащила телефон. Одно новое сообщение.

В небольшой уборной, облицованной мозаичной плиткой, было тихо. С раковины на пол скатилась капля воды. Лицо Ханны, отражавшееся в металлической сушилке для рук, выглядело расплывшимся и бесформенным. Она заглянула под дверцы кабинок. Никого.

Сделав глубокий вдох, Ханна открыла сообщение.

Ханна. Она обжирается крекерами, и хоть бы что… к тому же, похоже, она – твое наказание. Уничтожь ее, пока она не уничтожила тебя. – Э.

В ней вскипел гнев. Этот новоявленный Аноним ее достал! Мокрыми пальцами Ханна принялась набирать ответ. Иди к черту. Ты ничего обо мне не знаешь.

Сообщение ушло. Не успела Ханна убрать телефон в замшевый чехол, он снова пикнул.

Я знаю, что кое-кто иногда блюет в туалете. И знаю, кое-кто переживает, что больше не является единственной любимой папиной дочкой. Знаю, что кое-кто очень скучает по своей бывшей лучшей подруге, хоть она и желала ей смерти. Спросишь, откуда мне известно так много? Да потому что я из Роузвуда, Ханночка. Как и ты. – Э.

Ария вышла из машины Спенсер, с изумлением глядя на тот цирк, что устроили перед зданием суда представители СМИ. На ступеньках толпились репортеры, стояли телекамеры, какие-то люди в стеганых пуховиках возились с операторскими кранами и микрофонными штативами. Сюда же подтянулись и пикетчики. Сторонники теории заговора кричали, что этот суд – фарс, устроенный левыми, которые объявили охоту на ведьм, Йена хотят упрятать в тюрьму, потому что его отец – глава крупной фармацевтической компании Филадельфии. Гневная толпа по другую сторону лестницы требовала, чтобы Йена за его преступление отправили на электрический стул. Ну и, разумеется, здесь были поклонники Элисон – люди, стоявшие с портретами девушки и плакатами «Мы скучаем по тебе, Эли», хотя многие из них даже не знали ее.