– Какое же он имел отношение к иконе? – спросил Руперт.

– Этот человек поручился за картину.

– В каком смысле? – спросил Руперт, сузив брови.

– Он не был хозяином иконы, а был лишь поручителем тех слов, что были сказаны перед продажей икон на аукционе.

– Икон? Я не ослышался?

– Нет, не ослышались. На закрытом аукционе, который проводили, я вам не могу сказать где, было выставлено восемь полотен. Их автором был некий Герман Кухта. Во всяком случае, это было известно от их владельца. Владелец не пожелал заявить о себе. На аукционе было заявлено, что все эти иконы обладают некой исцеляющей силой.

– Что это значит? – удивился Руперт.

– Это значит, что они излечивают людей от болезней.

– Многие известные коллекционеры профессионалы и любители не поверили в эти слова. В том числе и я. Тогда нам назвали имя поручителя. Он тогда был еще жив. Многие удивились этому, зная безупречную репутацию поручителя. Я и сам был в недоумении. Некоторые говорили, что поручитель просто солгал. Я тоже готов был поверить этому, зная в каком тяжелом положении, находились дела поручителя. Он был банкротом, такие люди могут находиться на грани безумия. И тем не менее… – Обри замолчал.

– Что?

– Имя. Многие поверили. Его имя всем внушало доверие. Хотя и сомнение в подобных заявлениях тогда зародились у многих. Какой-то американец сошел с ума и начал повышать цену на первую выставленную икону. Всех тогда это возмутило, и поэтому было решено продать иконы в два дня, так как аукцион подходил к концу, предложенных лотов было много. Я приобрел одну икону, как я уже говорил недорого – мне это стоило всего несколько тысяч евро. Для меня она никакой ценности не представляла, но я помнил о тяжелом состоянии внука моего друга Лукаса. Я купил икону и отправил ее в Австралию, в его замок, в надежде, что произойдет чудо. Хотя я сам этого и не ожидал, зная репутацию раковой болезни, но судьба изменилась, вопреки науке, и мальчик выздоровел. Я даже не поверил этому, если бы не радостные звуки голоса моего друга в телефонной трубке. Он передал мне по телефону, что его внук выздоровел. Скажите, это правда, вы его видели?

– Да, это правда. Мальчик излечился, что послужило тому причиной – чудо или продолжительное лечение у многих специалистов во многих клиниках, не ясно. Сейчас он находиться не в лучшем положении.

– Да, я знаю. Лукас мне все рассказал, – сказал Обри пониженным голосом. – Но ведь и отрицать, что икона не помогла, мы не можем. – Он прищурил взгляд. – Хотя вы правы. Лично я, как и вы в чудеса не верю. Что вы хотели еще узнать?

– Я хотел бы узнать, как можно больше об этом художнике?

– Я уже говорил, что мало знаю о нем. Он не представляет интереса для меня, – сказал Обри. – Но вы могли бы разузнать об этом у других коллекционеров. Я подготовлю списки владельцев, купивших на аукционе икон. Я, в общем-то, уже начал наводить кое-какие справки. И вот что я выяснил. Это неимоверно, и даже разум отказывается поверить в это. Как только Корра мне сообщил по телефону о вас, и попросил посодействовать вам в этом деле, я сразу же напряг свои тайные каналы добычи сведений и кое-что выяснил.

– Интересно. И что же вам удалось узнать о художнике?

– О самом художнике пока ничего. Но я продолжаю работать над этим. А вот о некоторых внезапных смертях мне стало известно. Возможно, все это как-то связано с продажей икон. Хозяин икон, чье имя хранилось в тайне, был найден мертвым в своей машине. Она разбилась, сгоревший труп был найден на месте водителя. Труп был обнаружен с простреленной головой. Кто-то убил его. Машина ехала на большой скорости и врезалась в столб. Если рядом с водителем сидел убийца, то как он мог выпрыгнуть на большой скорости. Если же убийца был снаружи и стрелял в водителя, то можно позавидовать его меткости. Убийство произошло в ночь – сразу после аукциона.

– А с чего вы взяли, что этот труп принадлежал хозяину икон? Вы ведь говорили, что не знали его имени.

– Верно, оно мне неизвестно. Но мне известно имя организатора аукциона. Он и сообщил мне об этом случае. У меня такое впечатление, что эти иконы притягивают смерть.

– Кто-то убирает свидетелей?

– Возможно, или собирает какие-то сведения. Об этом убийстве я узнал неделю спустя окончания аукциона. А вот только вчера мне стало известно, от одного из моих приятелей, что в одной из рек рыбаки обнаружили завернутый в мешок труп. Полиция установила личность покойного. Это был организатор аукциона. Сначала его пытали и только потом бросили в реку. Жуткая смерть.

– Как вы думаете, почему его убили? – спросил Руперт.

– Это мафия. Конца этой истории вы не найдете. Впрочем, не мне это решать.

– И что же получается, найти художника теперь невозможно? – сказал Руперт.

Обри задумался, на его лбу появились три полоски.

– У меня есть идея, но я не знаю, поможет ли она вам? – тихо произнес Обри.

– На аукционе был мой старый приятель, он тоже, как и я увлекается коллекционированием. Он не купил там ни одну из икон, но… Я знаю, что у него есть привычка – собирать сведения, записывать имена всех кто что-либо купил на аукционе. Он это делает для того, чтобы потом, при необходимости, знать, у кого содержится в коллекциях те или иные предметы из коллекции. Он продает эти сведения. Я уже сделал вчера запрос и жду от него вестей.

– Как мне это может помочь?

– Поклонники, слухи, мне не известно ничего об авторе, но может другим известно больше. – сказал Обри.

– Я вынул полотно иконы из рамки и обнаружил на обратной стороне надписи, на латыни. Там было написано еще число – 313.

– Любопытно, я не знал, что художник сделал такие надписи. Я хотел бы посмотреть, – Обри с любопытством глянул на Коу. – Вы могли бы, ну скажем, сегодня вечером зайти ко мне, вот по этому адресу, – и он передал Руперту визитную карточку с адресом. – Я буду вас ждать в девять вечера.

– Хорошо, – сказал Руперт. Он решил не показывать сейчас полотно и дождаться вечера, когда у Обри буду сведения о художнике.

– Вы говорите, что надписи на латыни?

– Да, Лукас Корра меня в этом уверил, – сказал Руперт.

– Возможно, автор хотел придать своему произведению некую таинственность и старину, ведь на латыни писали в древности.

– Но что там написано? Может это прольет свет на все эти загадочные убийства, которые окружают последнее время эту икону?

– Я бы сказал – все иконы. Все восемь, – сказал Обри приглушенным голосом. – Кто-то, по-видимому, что-то ищет. И вы правы, возможно, разгадка таится в этих письменах на древнем языке. Я немного знаю латынь, и поэтому могу посодействовать вам в переводе, но это займет некоторое время.

– Договорились, вечером я буду у вас, – сказал Руперт.

Руперт Коу прогулялся по чудесным улицам Парижа, побывал в некоторых местных музеях. Он прохаживался по тихим уютным улочкам и размышлял.

То, что это дело окружено смертью, он уже почувствовал, еще в Австралии, слушая рассказ Лукаса Корра. Теперь, от Жана Обри, он узнал еще о нескольких смертях. Неужели все они имеют отношение к иконам? А что, если лишь одна из икон является старинной? Тогда преступник ищет подлинную картину. Вряд ли он будет убивать из-за дешевых икон. Если предположить, что бывший хозяин восьми икон добыл их нечестным путем и решил избавиться от них, зная, что его преследуют… Убийца знает о том, что иконы проданы, но тогда он станет искать их новых владельцев, и, зная его хладнокровие и цинизм, с которым он убивает, едва ли приходится сомневаться в его благосклонности к новым хозяевам икон. Надо предупредить Лукаса Корра, – решил Руперт. Он нашел телефон в гостинице и сделал звонок в Австралию. Старик все выслушал молча и пообещал быть на стороже. Руперту немного полегчало на сердце после этого звонка.

Вечером ровно в девять он уже стоял у дома, где проживал азартный коллекционер Жан Обри. Руперт еще с улицы увидел свет в окне. Его ждали. Он подошел к двери и позвонил. Дверь никто не открывал, и тогда он сделал еще несколько звонков. За дверью была тишина. Руперт вспомнил о свете в окне первого этажа. Хозяин был дома, сомнений быть не могло. Может он был чем-то занят. Руперт немного подождал, проверил еще раз адрес и решил постучать в дверь, не доверяя звонку, который был еле слышен за дверью. К его большому удивлению – дверь оказалась открытой. Какое-то неописуемое чувство тревоги сквозняком пробежало по сердцу, и зародило в нем беспокойство. Он решил войти. Еще у порога Руперт позвал хозяина дома, но в ответ лишь тишина. Он вошел и вновь прислушался. Был слышен лишь накрапывающий дождик за дверью. Легкий сквозняк и какое-то едва уловимое чувство тревоги объединились, породив холодную волну, пролетевшую по спине Руперта. Он еще раз назвал имя хозяина дома. Тишина. Коридор скрывался в полумраке, в дальнем его конце виднелся призрачный свет. По-видимому, он шел из кабинета Обри. Это та комната, которую Руперт заприметил еще с улицы – она была освещена. Руперт решил идти на свет. С правой и левой стороны коридора он заметил много старинных и диковинных предметов антиквариата. Хозяин дома, по-видимому, был настоящим профессионал в своем деле. Он обставил дом так, что можно было подумать скорее о богатом музее, чьи предметы выставлены на показ посетителям, чем о частной квартире. Здесь было два этажа и множество комнат. Руперт пока шел по коридору, заглядывал в комнаты мельком и везде он видел какие-то вазы, картины, статуэтки и прочие старинные предметы. «Наверное, это все стоит уйму денег, – подумал Руперт. – Здесь должна быть и сигнализация – для охраны». Открытая входная дверь не давала покоя его сознанию. Вдруг он остановился. Что-то не так. Какое-то жгучее чувство тревоги буравило его мозг. Он еще раз огляделся и понял… В комнатах, мимо которых он проходил, по всюду был хаос и беспорядок. Темнота, окутавшая предметы, поначалу скрыла этот бардак. Не может хозяин так всё разбросать и несуразно разложить предметы – опуская некоторые на пол. Он поначалу подумал, что эти статуэтки изначально находились на полу, но когда во мраке разглядел некоторые из них (они лежали на боку), то понял – что-то произошло. Его шаг замедлился, он стал ступать тише и осторожнее, прислушиваясь к каждому подозрительному шороху. Но ничего не услышал, лишь капли дождя били в окно. Дождь усилился.