— Они приняли его?
— Да, сэр. Прием был подтвержден, как и раньше. Кроме того, они ответили, что корабль санитарный, что им дан приказ ни в коем случае не останавливаться, и что о нашем самоуправстве сразу же по прибытии к месту назначения будет подан рапорт вышестоящему начальству. — Роки запнулся и вопросительно взглянул на полковника. — Сэр, можно мне высказать личное суждение?
— Извольте, — терпеливо кивнул полковник.
— Сэр, их поведение показалось мне крайне подозрительным: на свои увертки они потратили гораздо больше времени, чем ушло бы на досмотр корабля.
— Возможно, такое поведение объяснялось какими-то особенностями культуры Сола Третьего? Вы не подумали об этом?
— Нет, сэр, — морщина от сдвинутых бровей перерезала лоб командора.
— Почему?
— Во-первых, сэр, этого не требует устав, а во-вторых… на моей планете тоже своеобразная культура.
Полковник Берт был знакома с особенностями культуры Кофа Четвертого — родного мира командора Роки, где наследовалась не только военная профессия, но даже звание. У себя на родине Роки, дипломированный офицер, считался знатным человеком. Он относился к числу тех людей, которые привыкли полагаться на собственное мнение, способны были принимать быстрые решения и требовали от подчиненных немедленного и четкого исполнения приказов.
Полковник хмуро уставился в крышку стола.
— Попробуем сформулировать вопрос иначе: вам было известно мнение экипажа по этому поводу?
— Разумеется, сэр. Они предложили прекратить преследование и позволить транспорту следовать своим курсом. Я расценил это как неподчинение приказу и подстрекательство к мятежу. Двое были взяты под стражу. — Он взглянул на одного из майоров. — Примите мои извинения, сэр.
Майор вспыхнул от негодования: он был одним из тех, кого отправили в кутузку. На борту корабля он был всего лишь наблюдателем и должен был, не взирая на старшинство по званию, подчиняться приказам командора, пока корабль находился в патруле. Он ничего не сказал, но его взгляд был красноречивее всяких слов.
— Итак, командор, что вы сделали, когда они отказались остановиться?
— Отведя корабль на безопасное расстояние, я дал предупредительный залп прямо по их курсу. Они не могли не видеть вспышку прямо перед своим носом. Но они не остановились. Игнорируя предупреждение, они вновь попытались улизнуть.
— Что было дальше?
— Ничего, — Роки пожал плечами. — В соответствии со статьей тридцатой Устава, я открыл огонь на уничтожение.
За его спиной приглушенно ахнула секретарша.
— И свыше десяти тысяч человек погибли только потому, что вы…
— Прекрати, Дэйла, — одернул ее полковник Берт.
В кабинете на какое-то мгновение воцарилась гнетущая тишина. Но Роки словно ничего не замечал и, казалось, пропустил мимо ушей восклицание девушки. Он все так же спокойно сидел, ожидая дальнейших расспросов.
— Вы осмотрели останки уничтоженною корабля? — спросил полковник голосом, в котором явственно ощущалось напряжение.
— Разумеется, сэр.
— Обнаружили что-нибудь?
— Полный набор материалов для трансплантации, как и предполагалось: замороженные органы и ткани, плазму крови. У нас не было возможности сохранить все это и мы взяли лишь образцы.
— Вы сказали „как и предполагалось“. — Полковник постучал по столу пальцем. — Следовательно, вы отдавали себе полный отчет о природе груза и не подозревали у них на борту никакой контрабанды?
— Подозрения были, сэр, — спокойно ответил Роки после недолгого молчания.
— Почему вы раньше не заявили об этом? — удивился полковник.
— Потому что меня не спрашивали, сэр.
— А сами вы не могли сказать?
— У меня не было доказательств.
— Ясно, — пробормотал Берт, подразумевая своеобразную культуру Кофа Четвертого.
— Понятно. Вы нашли доказательства контрабанды при исследовании останков корабля? — спросил Берт с видимым отвращением на лице, давая присутствующим понять, что знает ответ, но хочет, чтобы он был зафиксирован.
— Нет, сэр, — ответил Роки после долгого молчания.
— Почему вы замешкались?
— Сэр, хотя у меня, к сожалению, и нет никаких доказательств, но подозрения остались.
Полковник перестал сдерживать свои эмоции и с отвращением фыркнул. Он довольно долго шелестел бумагами, потом взглянул на майора, который участвовал в полете патруля.
— Майор, вы подтверждаете показания командора? Они верны по существу?
Растерявшийся майор бросил на Роки полный ненависти взгляд.
— По-моему, командор совершил безумный и позорный поступок. Я прошу занести мои слова в протокол. Из-за уничтожения важных биологических материалов…
— Воздержитесь от моральной оценки его действий, — оборвал его Берт. — От вас требуется лишь подтвердить или опровергнуть показания командора. Так ли все было, как описывал он?
— Именно так, — ответил майор и сглотнул.
— Отлично, — кивнул полковник. — А теперь, джентльмены, такой вопрос: был ли нарушен Устав? Соответствовали действия командора Роки требованиям Космического Свода или не соответствовали? Прошу отвечать только еда» или «нет». Ваше мнение, майор Тули.
— Конечно, прямого нарушения не было, но…
— А если без «но»? Майор Гоан?
— Э-э… Не было, сэр.
— Я того же мнения, — полковник обращался непосредственно к блокноту Дэйлы. — Да, действительно, последствия его действий носили катастрофический характер и решение командора Роки атаковать транспорт было далеко не самым лучшим в тех обстоятельствах. Скопление Шестидесяти Звезд не может одобрить такого. Законы, своды, уставы, как правило, создаются для людей, а не наоборот. Командор Роки, соблюдая букву закона, забыл о его духе, и в этом вся его вина. Дисциплинарная комиссия, проводившая официальное дознание, признала командора Роки невиновным и рекомендовало временно отстранить командора от полетов, направить его на полное физическое и психологическое освидетельствование. Только после этого он сможет вернуться к выполнению своих прежних обязанностей. У меня все, джентльмены. Дэйла, ты свободна.
Девушка гордо вышла, бросив на командора еще один яростный взгляд. Полковник устало откинулся в кресле, не спуская взгляд с неподвижно сидящего Роки. Майоры, сочтя дело законченным, козырнули и вышли.
— Вы ничего не хотите сказать лично мне, не для протокола? — спросил полковник, как только они остались одни.
— Хочу, — сказал Роки. — Сэр, можно мне подать рапорт об отставке через вас?
— Я ждал этого, Роки, — холодно улыбнулся Берт, — и даже подготовил соответствующий документ, — он достал из ящика стола стандартный бланк. — Прочитайте и распишитесь. Если вас что-то не устраивает, можете переписать своими словами. Поймите, я вовсе не вынуждаю вас…
Командор быстро пробежал документ своими агатовыми глазами и размашисто расписался.
— Если я не ошибаюсь, моя отставка — свершившийся факт?
— Такое допускается в исключительных случаях… вроде вашего.
— Благодарю вас, сэр.
— Не за что, командор, — ответил полковник, заверяя его подпись.
— Разрешите идти? — Роки был все так же спокоен.
Полковник с любопытством посмотрел на молодого человека, отмечая про себя, как быстро этот человек перешел в гражданский статус: пропало обращение «сэр», а глаза утратили свою непроницаемость. Теперь в них явственно читались и отчаянье, и боль, и гнев.
— Вы, кофане, очень странный народ, — пробурчал Берт.
— У меня нет ни малейшего желания обсуждать это с вами.
— Роки поднялся со своего кресла. — Прощайте, полковник.
Берт нахмурился, пытаясь скрыть свои чувства.
— Нет, подождите.
— Жду.
— Я считаю вас самым многообещающим из моих офицеров, несмотря на вашу молодость. Я так и доложил генералу… Вы всегда мне нравились, но этот инцидент…
— Я тронут, — сказал Роки ровным голосом.
— Зная вас как целеустремленного человека, я был уверен, что вы много добьетесь, и надеялся, что через несколько лет вы сможете по праву занять это место, — полковник кивнул на свой стол.
