— Значит, базироваться там кораблям нельзя? — уточнил нарком.
— Никак нельзя, товарищ главком, — ответил комфлот. — Весь рейд в якорных и магнитных минах, наш катер едва не угодил в одну из них. Я отдал приказ немедленно обезвредить все мины. Но корабли на якорь ставить еще рано. Нет пресной воды и электричества. Пройдет еще неделя, пока все наладим…
— Что еще вас волнует? — спросил Кузнецов.
— Моонзундские острова. Хотелось бы с ходу овладеть ими, но получится ли, Бог знает, если он есть. С утра буду в штабе Говорова и выясню, что делать флоту.
— Вот-вот, выясни, Владимир Филиппович, и сообщи мне. Жду звонка.
На КП маршала Говорова царило оживление. Увидев Трибуца, он улыбнулся.
— А я вас давно жду, Владимир Филиппович. Мы получили директиву Ставки. Не позднее пятого октября нам надлежит освободить Моонзундский архипелаг. Но без помощи флота нам это не сделать. — Говоров бросил на адмирала быстрый, испытующий взгляд. — Сейчас я приглашу начальника штаба, и мы подробно обговорим, где и как Балтфлот может помочь фронту…
Трибуц смущенно сказал:
— Штаб флота выработал свои предложения, и я хотел бы изложить их вам.
— Не возражаю, — улыбнулся в усы маршал.
Моонзундский архипелаг… Несколько сильно укрепленных врагом островов… Кузнецову предстоящие бои казались невероятно трудными, и, может быть, поэтому после освобождения нашими войсками Таллина он поручил Главморштабу разработать план участия Балтийского флота в боевых действиях по освобождению островов, где гитлеровское командование сосредоточило большие силы. Продумали все до мелочей, и адмирал Трибуц был доволен, он обещал наркому использовать все средства для борьбы за Моонзундские острова.
— У вас, Владимир Филиппович, есть на кого равняться, — говорил Трибуцу Николай Герасимович. — Вспомните Первую мировую войну. Немцы тогда захватили острова Эзель и Даго, пытались прорваться в Финский залив, а оттуда к Петрограду, где свершилась революция. Но пройти так и не смогли: балтийцы уничтожили до тридцати кораблей. И в сорок первом бойцы и краснофлотцы стояли насмерть. Так что вам оказана честь приумножить их боевую славу… Да, а кто у вас командует морскими силами в этой операции — контр-адмирал Святов?
— Он самый, Иван Георгиевич научился воевать — не подведет, — заверил Трибуц.
Бои с первого же дня приняли упорный характер. Поначалу все шло хорошо, даже десант на остров Моон высадили успешно, выбили оттуда гитлеровцев. Но потом резко испортилась погода, поднялся шторм, и торпедные катера, не говоря уже об «амфибиях», не могли выйти в море. Маршал Говоров, огорченный заминкой, потребовал от адмирала Трибуца посадить десант на крупные корабли и послать их к острову.
— Я имею приказ главкома ВМФ большие корабли в десанты не посылать, они подорвутся на минах и погибнут вместе с десантом.
— Вы просто боитесь рисковать, — бросил упрек Говоров комфлоту.
Самолюбие Трибуца было задето, и он позвонил наркому ВМФ, а тот, естественно, дал знать в Ставку.
— Кому неясны мои распоряжения? — сердито спросил Сталин. — Крупными кораблями не рисковать! Так и передайте товарищу Говорову.
Николай Герасимович откинулся в кресле, посидел, потом прошел на свой командный пункт. В просторном зале было шумно: отсюда осуществлялась прямая связь со всеми флотами и флотилиями, с их штабами. На больших оперативных картах красными линиями помечены те места, где велись сражения на морских театрах.
— Соедините меня со штабом Северного флота! — попросил нарком дежурного связиста.
Тот сразу же дал связь. На проводе был начальник штаба флота адмирал Платонов.
— Где командующий? — спросил Николай Герасимович.
— Рано утром отбыл на Рыбачий, в войска Северного оборонительного района, и пока его нет, — ответил Платонов.
— Я интересуюсь, сколько подводных лодок выделено для участия в операции «Вест»? По плану их значится девять.
— Так и осталось — девять, товарищ народный комиссар.
Кузнецов задал Платонову еще ряд вопросов, потом попросил передать командирам английских подводных лодок, чтобы тщательно готовили к залпам торпедные аппараты. Из них, как жаловался ему адмирал Виноградов, «плохо выходят торпеды». Как бы не сорвались атаки у наших союзников…
— Товарищ нарком, — раздался за спиной голос адъютанта, — на проводе адмирал Трибуц.
— Иду…
Кузнецов взял трубку и голосом, не терпящим возражений, сказал:
— Крупные корабли в десанты не посылать! Это — приказ Верховного!.. Маршал Говоров не хочет с этим считаться?.. Нет, спорить с ним не надо, сошлитесь на мое указание. Вы помогите маршалу своей авиацией. У генерала Самохина достаточно самолетов, пусть все бросит на Моонзундский архипелаг. Бомбить так, чтобы море кипело и земля горела под ногами у фрицев!..
Бои затянулись, и флоту пришлось пережить еще немало тревожных дней. А вместе с флотом тревожился и главком Кузнецов. Он повеселел лишь тогда, когда во второй половине ноября после мощной артиллерийской и авиационной подготовки оборона противника была прорвана, а вскоре морские десантники очистили от немцев остров Эзель. Балтийский флот уничтожил и потопил за это время более 100 вражеских кораблей и судов. Информируя Кузнецова о боях за острова, Трибуц заключил:
— Эстония освобождена, теперь Балтфлот может контролировать Финский и Рижский заливы, развернуть активные действия на коммуникациях противника.
А что там, на далеком Севере?..
Еще когда нарком ВМФ был на Дунае, Карельский фронт перешел в наступление и за пять суток завершил освобождение территории Карелии. Красная Армия вышла к государственной границе с Финляндией. Тогда же в Москве начались переговоры о выходе Финляндии из войны. Советскую делегацию, в которую входили Ворошилов, Жданов, Литвинов, генерал Штеменко и контр-адмирал Александров, возглавлял министр иностранных дел Молотов. Накануне переговоров Молотов предложил Кузнецову включить в состав нашей делегации адмирала Трибуца.
— Вячеслав Михайлович, лучше контр-адмирала Александрова, командира Ленинградской военно-морской базы. У Трибуца и так масса дел. Александров — опытный моряк, прекрасно знает Балтийский морской театр. Если, разумеется, вы не возражаете, — добавил нарком ВМФ.
— Хорошо, Николай Герасимович, вызывайте его в Москву!..
Финны прислали в Москву министра иностранных дел К. Энкеля и военного министра генерала О. Энкеля. Переговоры продолжались пять дней, и был достигнут результат: 19 сентября Жданов подписал соглашение о перемирии с Финляндией. Финская сторона предоставляла советскому командованию аэродромы на южном и юго-западном побережьях страны, с которых наши самолеты обеспечивали операции Красной Армии и Военно-морского флота в Эстонии и против немецкого военно-морского флота в северной части Балтики. Для Кузнецова, однако, главным было то, что Балтийский флот получил возможность прохождения наших подводных лодок и надводных кораблей финскими фарватерами в шхерах.
В кабинет вошел вице-адмирал Абанькин, назначенный недавно начальником Военно-морской академии.
— Садись, Павел Сергеевич. — Кузнецов подвинул ему кресло. — Ну что, готов принять академию?
— Перед отъездом вот зашел к вам, — смутился Абанькин.
— Одну минуту, мне надо переговорить по ВЧ с адмиралом Головко.
Нарком снял трубку и набрал номер. На другом конце провода с главной базы Северного флота Полярного отозвался комфлот. Сообщив о том, что Карельский фронт скоро начнет наступление на Севере, Кузнецов спросил комфлота, решил ли он вопросы взаимодействия флота с 14-й армией.
— С Мерецковым я дважды встречался в его штабе. Мы обсудили наш план операции, уверен, что корабли и люди флота армейцев не подведут, — ответил Арсений Григорьевич.
Нарком сказал комфлоту, что ему надлежит выделить для прорыва обороны немцев десантные силы и средства в районе полуострова Средний, а также для действий в различных пунктах морского побережья в ходе операции.
