Лагерь… Вот еще заноза в заднице. Родители категорически не хотели ее отпускать, а сама она не знала, хочет ли.

-Все-то ты знаешь, - захихикал в голове мерзкий голос, - все-то ты, милая, знаешь…

-А вы? – Выпалила Ксюха, не успев подумать.

Анастасия Павловна удивилась, но вида не подала.

-Да, еду. Просто мне показалось, что после прошлого года ты можешь сомневаться, и я подумала – стоит поговорить с тобой об этом.

-Я… Подумаю, ладно? – На прощание сказала Ксюха и, счастливая, упорхнула на биологию.

Теперь вопрос «ехать или не ехать» не стоял. Теперь стоял вопрос «Как уговорить родителей».

STOP. BACK. BACK. PLAY.

На улице Гагарина, дом 26, квартира 12, разгорался скандал. Елена Алексеевна и Михаил Егорович Ковальские пытались решить, куда пристроить на долгие летние каникулы дочь – Ковальскую Ксению Михайловну. Сама Ксения (или вернее будет сказать, Ксюша) принимала в обсуждении живейшее участие.

-Миша, ни о каком пионерском лагере не может быть и речи! – возмущенно вещала Елена Алексеевна, раздраженно помешивая булькающий в огромной кастрюле борщ.

-Ты предлагаешь отправить её к моей маме? – спокойно спрашивал Михаил Егорович. - Мы не настолько богаты, чтобы позволить себе оплачивать еще один сгоревший сарай.

-Не хочу к бабушке! – вступала Ксюша. – И в лагерь не хочу.

-Однако, эта сгоревшая развалина ничто по сравнению с тем, что твою дочь приняли в пионеры только в прошлом году! Хочешь, чтобы галстук с неё сняли этой же осенью?

-Дорогая, по сравнению со стоимостью сарая, цена галстука – дробинка слону, - заметил Михаил Егорович.

-Галстук бесценен. Это - частичка революционного знамени, - меланхолично отозвалась Ксюша. Она дожевывала яблоко, устроившись на широком подоконнике, и совсем не поняла, почему вдруг родители перестали спорить и обратили на неё живейшее внимание.

-Ксенечка, откуда ты знаешь про знамя? – вкрадчиво спросила Елена Алексеевна, забыв про борщ.

-Все знают, - Ксюша пожала плечами, шмыгнула носом и спрыгнула с подоконника, - Мам, пап, может, я просто останусь на лето дома? Это точно будет дешевле.

С этими словами девочка покинула кухню, оставив родителей недоуменно переглядываться и начать новую дискуссию – звучащую уже в другом разрезе.

В свои годы Ксения Михайловна Ковальская успела доставить своим родителям столько хлопот, сколько не доставляют порой и двадцатилетние оболтусы. Она была из тех, о ком говорят: «Для него закон не писан», но при этом умудрялась избегать любых проблем с правосудием.

В первом классе Ксюша пришла в школу без мамы, как все остальные, зато в очках – немецких, трофейных, круглых и обрамленных в тусклую серую оправу. Первый же мальчик, который обозвал девочку «очкастой» получил портфелем по голове, и коленкой в пах. Так Ксюша приобрела авторитет, а её папу впервые вызвали в школу.

К тому времени, как дочь пошла во второй класс, Михаил Егорович уже знал по именам директора, завуча, завхоза, всех пионервожатых и звеньевых. Восьмого марта и в День Учителя он приходил в школу, нагруженный разномастными букетами и коробками.

В третьем классе Ксюша с группой одноклассников сбежала с урока труда. Целую неделю девять детей жили на заброшенной даче, питаясь печеной картошкой и луком-пореем с грядки. Искали их всем городом. Когда нашли – к Ксюше пришла настоящая слава, олицетворением которой стал папин ремень и осуждающие взгляды случайных прохожих.

Четвертый класс прошел мирно – девочка начала взрослеть. Её шалости теперь переросли в невинные забавы вроде измазанного гуталином классного журнала и наполненных водой напальчников, сброшенных с третьего этажа на головы случайных прохожих.

К пятому классу вокруг Ксюши образовалась тесная компания друзей – она умудрилась собрать вокруг себя настолько разных детей, что взрослые не знали, что и думать. Двое дворовых хулиганов Паша и Юра, гордость школы – семиклассник Лёша Игнатов, соседки по подъезду Даша и Юля, главный заводила соседнего двора Макс Ершов, близнецы Толя и Боря Куравлевы – все они прекрасно общались друг с другом, несмотря на полное различие интересов и увлечений.

Этим летом из всей компании в городе оставались только Даша, Юрка и близнецы, но Ксюша скорее предпочла бы провести время с ними, чем кормить комаров в пионерском лагере.

К счастью для неё, мама и папа решили, что оставить дочь дома действительно будет безопаснее. И для Ксюши началась самая прекрасная пора детства – каникулы.

Двор дома №26 по улице Гагарина был спроектирован таким образом, чтобы было удобно всем: большая детская площадка соседствовала с бельевыми веревками и двумя беседками. По периметру двор был засажен разного возраста деревьями, а в центре его красовалась большая песочница.

Одна из беседок по праву принадлежала многочисленным дворовым бабушкам: они оккупировали её с восьми утра до двенадцати дня, и с пяти до восьми вечера. Зато вторая безраздельно принадлежала детворе.

Четвертого июня Ксюша проснулась поздно – родители уже ушли на работу, оставив на кухонном столе записку: «На завтрак – каша (в холодильнике), на обед – суп и пюре с котлетой. Не забудь выключить газ, не потеряй ключ. Веди себя хорошо. Мама».

Сквозь тюль на окне в кухню пробивалось яркое летнее солнышко, воздух вокруг как будто был наполнен праздником, и пшенная каша, комком застывшая в кастрюле, в этот праздник никак не вписывалась.

-Проснись и пой, проснись и пой, попробуй в жизни хоть раз не выпускать улыбку из открытых глаз, - напевала Ксюша, наклонившись над унитазом и ложкой выковыривая из кастрюли куски каши. - Пускай капризен успех, он выбирает из тех, кто может первым посмеяться над собой… Вот и всё. Счастливого плавания.

Таким образом, вопрос с завтраком был решен. Теперь предстояло заняться внешним видом. Ксюша зашла в ванную и критически посмотрела на себя в зеркало: рожа заспанная, но вполне симпатичная. Волосы можно не расчесывать – и так сойдет, не зря же она уговорила маму коротко подстричься к лету.

В зале девочка залезла в шкаф и вынула оттуда чистую белую футболку и светлые шорты, перешитые из старых папиных брюк. Мама запретила ей так легко одеваться в самом начале лета, но ведь они с отцом вернутся только вечером, а до этого времени прекрасно можно успеть переодеться! Выбежав в прихожую, Ксюша сунула ноги в шлепанцы, надела на шею шнурок с ключом, и наконец-то выскочила в подъезд.

Во дворе было тихо: в беседке одиноко сидела семидесятилетняя Валентина Ивановна из первого подъезда, в песочнице возился «общественный» кот Шерхан, а на веревках сохло чье-то белое постельное белье.

-Здрасте, баб Валь, - громко поздоровалась Ксюша. - Наших кого-нибудь не видели?

Бабушка демонстративно промолчала и отвернулась, а Ксюша вспомнила, что всего неделю назад они с Ёршиком пытались кастрировать её кота за то, что он нагло сожрал общественную мышь Шпунтика. Хозяйство осталось при коте только благодаря бдительной бабе Вале, которая прибежала на вопли своего питомца и надавала участникам операции подзатыльников.

Поразмыслив, Ксюша двинулась к четвертому подъезду. Остановившись под окнами, она задрала голову вверх и закричала:

-Дааашкааа!

Не дождавшись реакции, прибавила громкости:

-Дашкааааааааааа!

Ну, наконец-то. Окно на втором этаже распахнулось, и в него высунулась тетя Нина.

-Тёть Нин, Даша выйдет? – снова заорала Ксюша.

-Выйдет, выйдет. Бежит уже. Хватит орать, весь дом переполошила.

В ожидании подруги Ксюша прикинула планы на сегодняшний день. Вчера вечером мать строго-настрого запретила ей выходить за пределы двора, но ведь во дворе нет ничего интересного. Значит, запрет не считается.

-Привет, - Даша выскочила из подъезда, по инерции пробежала лишних пару метров и, наконец, затормозила. - Ты чего так поздно?

-Проспала. Пошли за Юркой. Куравлевы сегодня на дачу поехали с дедом, только после обеда вернутся.