А потом начались смски. Каждое утро: «Ксюнь, я проснулась и улыбаюсь. Скоро увидимся!». И каждый вечер – «Будешь спать, не храпи громко, а то весь Краснодар перебудишь☺». А между ними – километры букв и строчек.

-У меня сейчас шестой «Б». Гречко на первой парте ковыряется в носу. Спаси меня!

-Вечером по телевизору будет новый фильм, будешь смотреть?

-А ты когда-нибудь влюблялась в овощи? В помидоры, например, или огурцы?

От некоторых смс Ксюша хохотала как безумная, от других – заливалась краской. Но каждый раз, когда телефон пиликал, оповещая о новом сообщении, на ее лице появлялась счастливая улыбка.

Дошло до того, что желание прикоснуться стало просто невыносимым. И Ксюша, с решимостью, удивившей даже ее саму, легко перешла эту грань: теперь даже в столовой они словно «случайно» касались друг друга. Кончиками пальцев, сгибом локтей, коленями, бедрами.

И настал день, когда Лена написала: «Я больше не понимаю, что со мной происходит, Ксюнь».

-Вот оно, - подумала тогда Ксюша, - началось. Конец легкости, конец радости, вообще конец всему.

-О чем ты говоришь? – Написала она в ответ.

-Ты с каждым днем ближе и ближе, а мне хочется еще и еще.

Краска разлилась по Ксюшиному лицу. До сих пор она не встречала настолько откровенных и честных людей. Лена вся была – открытая книга: что в голове, то и на словах. Но не до такой же степени.

-Чего ты хочешь? – Пальцы сами набрали смс и нажали «отправить».

В этот раз Лена долго молчала. Шел последний на сегодня урок, и, наверное, отправлять смс из-под парты было не слишком удобно. Но ответ все же пришел:

-Кто б знал. Но я хочу разобраться в том, чего я хочу☺

Ксюша задумалась. Она-то прекрасно понимала, что происходит, и к чему все это ведет, но было ли это ей нужно – вот вопрос.

-И не смей задумываться, - пришла следующая смс, - после урока запремся в твоем кабинете, и поговорим.

И еще одна:

-Не смей думать!

Она засмеялась так, что уронила со стола очередные папки со сценариями. Ох, Ленка. Не просто сама открытая книга, но и ее читает с легкостью.

-Ну и пусть, - сказала вслух упрямо, - пусть читает. Пусть все идет как идет. Пусть.

Но когда прозвенел звонок, и Лена влетела в ее кабинет – красивая, немного растрепанная, сверкающая глазами – Ксюша оказалась к этому совершенно не готова.

Она, растерявшись, смотрела, как Лена запирает дверь и садится прямо на краешек ее стола. Протягивает руку, и гладит Ксюшины волосы.

-Ну? – Спросила она. – Уже начала свой мыслительный процесс?

-Ты же велела не начинать, - улыбнулась Ксюша.

-А ты, конечно, взяла и меня послушала.

Ее ладонь скользнула с головы на плечо, и начала гладить там, через тонкую футболку.

-Что такое странное я чувствую к тебе? – Спросила Лена, улыбаясь. – Мне постоянно хочется тебя трогать.

Ксюша отодвинулась вместе со стулом.

-Тебе не кажется, - начала она, тщательно подбирая слова, - что это становится опасным?

Лена в ответ ухватила ее за плечи и подвинула обратно. Теперь она была еще ближе – бедро рядом с Ксюшиной грудью.

-Девочка моя, опасно это было, когда ты училась в школе, а я была твоей учительницей, - улыбнулась она, - а теперь это скорее странно, чем опасно.

-Все шутишь? – Спросила Ксюша, больше не пытаясь отодвинуться. – В школе я была кошмаром.

-Да прям уж, - Лена кончиком пальца провела за Ксюшиным ухом, - кошмаром тебя считала Настя, а мне казалось, что ты просто слишком свободолюбивая для такой школы, как наша.

Бабах. Ксюша вспыхнула от ногтей до кончиков волос, глаза ее широко раскрылись.

-В смысле? – Холодно спросила она. – Какая… Настя считала меня кошмаром?

Лена, казалось, ничего не заметила. Она продолжала гладить Ксюшу за ухом и почти мурлыкала.

-Сотникова Настя. Она очень ругалась, когда я взялась с тобой заниматься дополнительно. Считала, что я вкладываю в твою умную голову неправильные мысли.

Она наклонилась, приблизив свое лицо к Ксюшиному.

-А ты что думаешь? Вкладываю я в твою умную голову неправильные мысли?

Это было слишком близко. Слишком близко, чтобы соображать, или что-то предпринять, или хотя бы успеть подумать. Но то, что бухало в сердце, то, что вдруг ворохнулось там из-под завалов времени, оказалось сильнее. Ксюша отшатнулась, встала со стула, и отошла к окну.

-Лен, - сказала она, глядя на улицу, - ты играешь с огнем. Остановись.

-Почему? – Услышала она сзади. – Ты боишься, что я претендую на твое сердце? Не претендую.

Она резко обернулась, пораженная.

-В смысле?

Лена подошла к ней, и обняла за плечи. Прижала к себе и принялась баюкать – словно маленького ребенка.

-Я знаю, что у тебя болит, - сказала она шепотом, - и знаю, где. Ты вся – будто рваная рана, у которой края зарубцевались, но вместе не сумели срастись. На твоем сердце живого места нет, так что претендовать на него – провальное занятие.

-Ты… Ты откуда знаешь?

Лена улыбнулась и погладила Ксюшу по щеке.

-У меня есть глаза, - сказала она, показывая на них пальцами, - и я умею ими пользоваться. А еще у меня есть вот это.

Она взяла Ксюшину руку и положила ее к себе на грудь. Ксюша охнула испуганно, но Лена сказала:

-Я не грудь имею ввиду, а то, что внутри. Оно чувствует тебя, Ксюнь, только и всего.

Она снова улыбнулась и подмигнула:

-Ну и заодно грудь тебя чувствует тоже.

И стало снова легко. Они еще немного постояли, обнявшись, и Ксюша принялась собираться домой.

-Пойдешь со мной? – Спросила. – Могу тебя проводить.

-Проводи, - кивнула Лена, - мне всегда нравилось, как ты смущалась, когда доводила меня до дома.

Их прервал стук в дверь. Ксюша вспомнила о закрытом замке, и повернула ключ. Перед ней стояла Анастасия Павловна и какой-то парень.

-Привет, Ксюш, - сказала Сотникова, и глаза ее прошлись по Ксюшиному телу вверх-вниз, - Лена у тебя?

-Лена у нее! – Сообщила Завадская из глубины кабинета. – Заходи!

Ксюше пришлось посторониться. Она пропустила мимо себя Анастасию Павловну, ее спутника, и присела на подоконник, всем своим видом показывая, что она не нужна в этой странной сцене.

-О, какого красавца привела! – Лена положила ладони на плечи молодого человека и рассмотрела его со всех сторон. – Кирюш, ты слишком быстро растешь! Пора бы остановиться.

Теперь Ксюша поняла, кто это, но ей было все равно. Она равнодушно смотрела в окно, пока Сотникова объясняла, что Кирилл уезжает вечерним поездом, и хотел увидеться, а в кабинете Завадскую они не нашли, и поэтому…

Она смотрела в окно и слушала голос. Этот голос так мелодично и переливисто звучал по каждому из ее нервов, расплывался по каждой жиле. В кабинете пахло старыми книгами и немного деревом, и от того – от этого запаха, который совсем не изменился со школьных времен – казалось, что все вернулось, что ей снова четырнадцать, и она сидит в пионерской комнате в смутной надежде, что Анастасия Павловна тоже сюда заглянет…

BACK. BACK. PLAY.

Пионерские галстуки никто не носил уже несколько лет, а пионерская комната осталась нетронутой. В ней – как раньше – стояло в углу знамя, валялись на шкафу покрытые пылью барабаны и горны.

Теперь это было царство школьников: они приходили сюда к организатору внеклассных мероприятий Артему, собирались группами, пели песни под старую шестиструнку, готовились к школьным праздникам, а то и просто прятались от шума рекреаций на переменах.

У Ксюхи же были свои причины ходить сюда. Иногда здесь можно было встретить Анастасию Павловну.

После последнего разговора с ней прошло уже достаточно времени, но в Ксюхиной душе все никак не находился покой. То ли весна своими запахами била под дых, то ли приближающееся лето, а, может, просто вырвалось на свободу то, что было сжато в тиски последние несколько месяцев.

-Ксюш, можно тебя на минуту? – Анастасия Павловна поймала ее в коридоре, после звонка, когда надежда о встрече уже, было, рухнула. – Скажи, ты в лагерь едешь в этом году?