FORVARD. PLAY.

Дверь в квартиру оказалась открытой. Ксения вошла внутрь, и бросила на пол сумку, а следом за ней – пальто и сапоги. В носках прошла в кухню – шатаясь, держась за стены. Ее тошнило так, будто все внутренности разом решили изменить место жительства и вылезти наружу.

Ася была там – сидела на стуле у окна, потупив взгляд, и, кажется, плакала. Она никак не отреагировала на Ксенино появление – не заметила даже. И Ксения подошла, села на пол у ее ног, и обняла колени.

Свет в кухне был выключен, и казалось, что их обеих забрал в свои объятия теплый и тихий полумрак, в котором можно не думать, можно ничего не решать, и можно просто посидеть вот так – тихонько, вдвоем.

Ксения прижалась щекой к Асиной ноге и закрыла глаза.

-Когда-то я бы полжизни не пожалела за то, чтобы один раз посидеть так с тобой, - сказала она, и от ее слов Ася словно проснулась. Протянула руку, запустила пальцы в Ксенины волосы. Погладила легонько.

-А теперь?

Ксения усмехнулась и плотнее прижалась к ее ногам.

-И теперь.

Тикали настенные часы, доносился из-за стеклопакета шум улицы, но громче всего звучало Асино дыхание – нервное, прерывистое, жаркое.

-Я хочу… - начала Ксения, и запнулась.

Это звучало так странно, и так непривычно. «Я хочу». Нет, не я, а ты, и для тебя, и ради тебя… А тут вдруг «Я», и продолжать стало совершенно невыносимо.

Асина ладонь легла ей на подбородок и потянула наверх, заставляя запрокинуть голову и заглянуть в глаза.

-Чего ты хочешь, Ксюшка?

-Я…

У нее пересохло в горле, насмерть, до засухи, до невозможности разомкнуть непослушные губы. И где-то внутри зазвучало Женькино знакомое: «Если идешь – иди до конца». И она закончила:

-Я хочу еще год.

Ася молча смотрела на нее сверху вниз.

-Я хочу, чтобы ты осталась еще на год. Не потому что должна, а потому что…

-Потому что ты просишь меня об этом, - сказала Ася.

-Да.

И застыла в ожидании.

Карие, такие глубокие, такие любимые глаза, смотрели пристально и строго. И в этих глазах была целая вселенная, целая огромная, бесконечная жизнь. Жизнь, от которой ей достался всего лишь краешек, а все остальное достанется кому-то другому.

Ася зашевелилась, и Ксения испуганно отпрянула. Она увидела, как опускается ниже Асино лицо, как приближаются к щеке теплые губы. Ее запах окутал все вокруг, залил собой пространство, ощущение, время.

-Я люблю тебя, - услышала она тихое, и следом за ним громче, - люблю тебя.

Ее лицо исказилось гримасой, а щеки, подбородок, лоб, вся кожа горела, горела от того, как близко оказалась Ася, и ее запах, и ее цвет, и ее вкус.

Асины руки легли на ее плечи и обняли легко, едва касаясь, ладони зарылись в волосы, а губы коснулись наконец горящей кожи.

-Я люблю тебя, Ксюшка, - еще громче, еще сильнее, еще острее, хотя куда уж острее, если и так ни одной мышцы невозможно собрать, все они расплавились, расползлись куда-то, растеклись по полу.

Ксения мотала головой туда-сюда, подставляя Асиным губам то щеки, то подбородок, то еще что-то из ее ставшего вдруг единым целым лица. Она пила этот волшебный запах и не могла им напиться. Она пыталась открыть глаза, но веки словно придавило вниз сладкой истомой, и они наливались, наливались, тяжелели и тяжелели, пока даже щелочки не осталось между ними и внешним миром.

И в одну из этих бесконечных секунд Ксения поняла, что еще немного – и она просто потеряет сознание. Умрет прямо здесь, на теплом кухонном полу, не от разрыва сердца, не от избытка чувств, а просто умрет, потому что волшебнее того, что происходило с ней прямо сейчас, уже никогда ничего не будет, а раз так – зачем тогда идти дальше? Если можно просто закрыть глаза, и умереть от бесконечного, невообразимо волшебного, счастья.

-Ася!

Ксения распахнула глаза, схватила ладонями Асины щеки, и приоткрыла губы.

-Я люблю тебя. И этот год… Клянусь тебе, мы запомним его как лучшее, что было в нашей жизни. Мы уедем к океану, на месяц, на два – как захотим. Я покажу тебе закат, я покажу тебе волны и… силу. А потом… А потом я отпущу тебя. Отпущу. Навсегда.

И дрогнули Асины губы, и хлынули слезы – одни на двоих, смешивающиеся, стекающиеся в одно, и связывающие их навечно. Навсегда.

STOP

STOP

FORVARD

PLAY

Самое последнее, чего Ксении хотелось в эту неделю, был разговор с Ирой. И она откладывала его день ото дня, находила сотни причин для этого, и тихо ненавидела сама себя. Но в один из понедельников, когда Ксения сидела утром на офисной кухне, и придумывала сто первую причину, Ира пришла сама.

Молча села напротив, потерла щеки, спрятала глаза. Ксения молчала. Ей по-прежнему не хотелось начинать этот разговор, продолжать его и даже заканчивать… Ася обещала сегодня сходить вместе в театр, и все мысли Ксении были о том, как они будут добрых три часа сидеть рядом, и держаться за руки, и можно будет дышать ее запахом, и закрывать глаза от наслаждения, и…

-Ксюха.

Ксения вздрогнула и посмотрела на Иру. Та глядела на нее исподлобья, губы сжатые – вот-вот заплачет.

-Ксюха… Что мне делать?

Вздохнула. Сделала глоток чая. Снова вздохнула.

-О чем ты, Левицкая? – Ксения нарочно назвала ее по фамилии Нели, как делала всегда, когда хотела подчеркнуть серьезность их отношений.

И это сработало – в Иркиных глазах появилось хоть что-то, кроме тоски и боли.

-После этого совещания все пошло к чертовой матери, - сказала она, - Ольга со мной не разговаривает, даже не смотрит. Неля плачет ночами в ванной, думает, что я не слышу. И ты… И ты перестала быть мне другом. Что мне делать?

На секунду Ксении стало ее очень жалко.

-Ирка, - проговорила она, вздыхая, - тебе не надо ничего делать.

Вскинулась, возмущенная:

-Как?

-Так. Ольга не про тебя и не для тебя, и ты сама это знаешь. Иди домой, к жене и сыну, и восстанавливай свою почти похереную жизнь. А что касается дружбы… Я по-прежнему твой друг.

-Как так? Я же тебя…

-Ненавидела? – Перебила Ксения, с трудом пряча усмешку. – Ты и до этого меня ненавидела, и не единожды. И я тебя пару раз тоже. И что? Если ты считаешь, что злость и ненависть – преграда для дружбы, то приняла за дружбу что-то совершенно другое.

Ира опустила глаза, побарабанила пальцами по столу.

-Идеальная Ковальская, - пробормотала она, - ну конечно. А с Ольгой ты такая же идеальная? Или так и продолжаешь изменять с ней своей драгоценной Асе?

Усмешка все-таки появилась на Ксенином лице – не смогла удержать.

-Дура ты, Ирка.

-А по-моему, дура – ты. Она использовала меня, чтобы влезть в твою постель, - Ксения удивилась такой проницательности, но вида не подала, - а теперь использует тебя.

-Чтобы вернуться в твою?

Не надо было так, ой, не надо, но Ксения разозлилась уже всерьез.

-Без иллюзий, Ирка, - добавила она жестко, - Будина идет по трупам, и через твой она уже перешагнула. А вот перешагнуть через мой у нее кишка тонка, и мы обе это прекрасно знаем.

-Да? – Засмеялась Ира. – Именно поэтому ты ее повысила, сделала своим замом и посадила в отдельный кабинет? Или просто, чтобы было удобнее ее трахать?

-Трахать я ее могла бы и в своем, - парировала Ксения, - для этого второй кабинет не нужен. А объяснять тебе мотивы своих поступков я не хочу и не буду.

Помолчали, опустив глаза. Каждая по-своему тяготилась этим разговором, и каждая понимала, что несмотря на Ксенины слова о дружбе, так как было раньше – уже не будет.

-Ирка, - Ксения первая прервала молчание, - тебе же неважно, трахаю я ее, или нет. Тебе важно то, что тебя она больше не хочет.

Ира вздрогнула, по глаз не подняла.