В чукотской местности, Где бухты мглистые, Где с неба капает И моросит, Я сам от катера Отстал на пристани, И мне до лампочки Стал внешний вид. Я неприкаянно Шатался день-деньской, Вся жизнь дальнейшая Была во мгле. Спасибо сторожу, Углу в диспетчерской, Где спал на теннисном Большом столе. Входили в порт суда Сгружать провизию, Сугубо лоцманский Шел разговор. И я развел в себе Процесс-ревизию И вынес следующий Приговор: Да разве пять морей Затем отгрохали, Чтоб без лимита пить В ларьке вино? Культурным отдыхом Заняться плохо ли, Как полагается, Пойти в кино? Я не желал друзьям Судьбы изменчивой, Бродя по слякоти И под дождем, Клянусь удачами, Любимой женщиной, Великим Северным Морским путем! В чукотской местности, У пирса талого, Теперь метельные Шумят сады. А там, где мой ступал Ботинок яловый, Давным-давно ледок Покрыл следы. 1977 На скалах мыса Шмидта Весна во всей красе, А я в плену у быта, Как белка в колесе. И, черт возьми, неплохо Верчусь до темноты, Служа тебе, эпоха, У камбузной плиты. Котлеты и сардины, С подливкою рагу! Еще бы солонины Достать на берегу. Такое блюдо, слушай, Сработал бы в поту, Чтоб радовало душу И таяло во рту! 1979 Ни тоски, ни банальной грусти, Это все испытали мы. Только горло сжимало устье Этой «проклятой Колымы». Возле борта торос к торосу – Беломраморная краса! Только солнце смотрело косо, Уходило, гася глаза. Померцала построек горстка, Будто тихий привет судам, Будто вышли мы к черноморским Кипарисовым городам! Будто стало и вправду жарче, И не вспомнить наверняка, Кто сказал: – Это порт Амбарчик! – И рукою махнул, – Тоска... Там, в разломах низин и выше, Ни куста, ни ветлы какой... Но ведь теплился дым над крышей, Но мерцал огонек живой. 1979 Колыма – золотая река, Это верно, взгляни только на воду Занесло же сюда чудака, Восторгаюсь по всякому поводу. Танкер «Солнечный» пышет трубой И ползет по изгибам фарватера. Накаляется луч золотой На туманном экране локатора. Огрузнела, осела корма, Осторожно и мачта качается. «Колыма, Колыма, Колыма...» – Аж за сердце мотивчик цепляется. Но не зря он в тумане звучал И будил берега каменистые. Вот уж лайки бегут на причал, Кренделями хвосты золотистые. 1978 Петушки, Петушки, Петушки! Пять домов у колымской излучины. Пожалели и тут: – Морячки! Жаль, к оседлости вы не приучены! Да! У нас ни кола, ни двора, Нет нужды с барахлом канителиться. На морях, где шторма да ветра, Не прибыток, а мужество ценится. Все равно хорошо в Петушках! Да и в жизни не часто случается, Чтобы девушка встретилась: ах! И взаимность уже намечается. И поселок не то чтоб дыра, В самый раз для лирической повести. Да и люди желают добра, Если уж разобраться по совести. 1978 Ну, вот и кончена работа, А бросить камбуз нету сил. Еще вчера бачки компота Здесь, балансируя, носил. Когда во льдах борта трещали И замерзал на лицах пот, Я здесь встречал густыми щами Достойный Арктики народ. Да как забыть дорогу нашу! Я помнить, кажется, готов И эти щи и эту кашу Вблизи медвежьих островов. Да ведь со мной же это было, Моя же доля и мечта: И мыс Шелагский в брызгах стылых, И надоевшая плита. Прощай, мой камбуз! Вновь – в дорогу! Я тыщи миль отштормовал. Братва кричит: – Налейте коку! Полней, как нам он наливал... Мне руку жмут, По-флотски – «краба»: – Ступай! О чем еще жалеть... Мне эти пять ступенек трапа. Что пять морей преодолеть. 1976 |
