Замороженный кустарник, След олений в стороне. Ах вы парни, парни, парни, Зря вы руку жмете мне. Не уехать, не проститься В этот чертовый мороз, Где твои дрожат ресницы Не от холода, От слез. Что ж, забуду этот серый Сумрак около дверей. И водителя Валеру В полушубке до бровей. Жаль поземку, жаль порошу, Жаль луну в твоем окне. И любви – твоей хорошей, Что достанется не мне. 1972 Яр-Салинская пороша Ткет льняное полотно. Я с тобой, такой хорошей, Рядом сяду все равно! И скажу: – Ты знаешь, Вера, Я с тобой почти знаком! Пусть теперь Москвин Валера Нас прокатит с ветерком! Пусть ударятся в погоню Телефонные столбы И под гусеницей стонет Крепкий лед Обской губы. – Что ж, садись! – Согласна Вера. Откровенно говоря, У меня такая вера, Что мы рядышком не зря! По снегам полночным, серым Мимо чумов, мимо нарт Хорошо везет Валера В стольный город Салехард. За дорогой смотрим оба. Что дорога? Прямиком! Только ягель под сугробом К мерзлоте припал ничком. Только там – в небесных сферах, Вьюги новые ворчат... Ничего не слышит Вера Возле теплого плеча. 1973 Сюда тропинок не торят, Здесь больше крыш не мастерят. Пока добрёл, намаял ноги. Ничей – ни злой, Ни добрый взгляд Меня не встретил на пороге. Куда ушел из отчих мест Былой привет? Да уж не в гости Не даст ответ и свежий крест На забурьяненном погосте. Ни обогреться, ни прилечь! Курю – одна душа живая, Как бы единственная печь, Дымком округу согревая. Какие каверзы судьбы: Без проводов гудят столбы! Стою и плачу Виновато У заколоченной избы, Любовно срубленной когда-то... 1973 В сиянье заснеженных крыш Великая дремлет природа. Быть может, пронзительней тишь Была только в детские годы. А сколько таится чудес В лыжне, убегающей с хрустом! И вечер, и пашня, и лес Созвучны движениям чувства. И то, что мы снова с теплом, Спасибо избушке угрюмой, Где можно, хоть поздним числом, О собственной жизни подумать. 1973 Паром, погоди, Не гуди, не спеши, Успеешь еще переплыть Эту реку! На том берегу Не видать ни души И некому слово Сказать человеку. На том берегу Начинается грусть, Там лужи прихвачены Слабым морозом. Паромщик, постой! Я к любимой вернусь И вновь поднимусь По Никольскому взвозу. Там окна погасли В знакомом дому, Там словно чужая Душа поселилась. Там не откликались Звонку моему, Там, кажется, что-то С любовью случилось. Но шкипер серьезен, Он знает свое. Ну что ж ты! Дай ходу – обратно – Машинам! Когда погибает любовь, То ее Спасать полагается, Слышишь, Мужчинам! 1973 Вот и уносит печали Реченька тихой волной. Где-то в полях запропали Годы, прожитые мной. Выйду на голос гармошки, Где он – в закатном дыму? Кажется, эта дорожка К детству ведет моему? Песни моей колыбели Не позабыла заря. Сам я в веселье апреля Слышу печаль сентября. Вижу над желтой половой Редкую сетку дождя. Каждому доброму слову Радуюсь, будто дитя. 1973 Маленький дятел – лесной барабанщик, Не уставая, стучит день-деньской. Как я жалею, что месяцем раньше Не был с тобою в его мастерской. Возле надломленной бурею ели Ладно устроена жизнь муравья. Может быть, завтра снега и метели Вновь ополчатся на наши края. Липшими станут фургон и телега. Что-то уляжется, что-то замрет, Что-то до нового таянья снега, Не огорчаясь, под зиму уйдет. Может, устало петляя по тропам, Переселяясь поближе к жилью, Заяц подскажет мне, где – за сугробом Видел он утром улыбку твою. 1974 |
