Поджидал письмо моряк... В Сингапуре и в Бомбее Настроенье было – мрак, Ну, хоть вешайся на рее! И пришло! Неважно, чьё! Важно – краля написала! И моряцкое житьё Заискрилось, заиграло. Рубка, мачта – жар-горят От белил обыкновенных, И в машине, говорят, КПД возрос мгновенно! Тут и там он, как юла, Рад друзьям, доволен пищей. И каютного угла Распрекрасней нет жилища! Вот опять затосковал – Все о той далекой дуре! Понимаю, сам бывал Я в такой соленой шкуре. 19.05.1984. Аравийское море Я бросил курить... Потрачено столько... Считай, два десятка лет... Пахнет снег... Спросите у некурящих... Конечно, мы все там будем... Но это другой вопрос... Деньги на цветы для любимой... Пачка сигарет – надгробие поэта... 1984 Июнь на дворе, а погодка строга, Просвета ни справа, ни слева, – Как Блок говорил, «за четыре... шага» – На траверзе Монтевидео. Испаноязычием полнятся рты: Куанто куэсто [7]... мэркадо [8]. Мы айросом-ветром по ноздри сыты В бурлящем заливе Ла-Плата. Еще – на роток не накинешь платок: – Салаги, не вешайте носа! – То боцман по-русски ведет диалог С командой. Излишни вопросы. Журчанье в шпигатах. И вздохи в трюмах. И рубка белей коленкора. Но пышет труба, как сигара в зубах Железного конкистадора. И вот на причал указует бушприт: Там пальмы сквозят и бананы, И страстью сочатся глаза сеньорит В стремительном вихре канкана. 1988. Южная Атлантика Как при Рыкове и Троцком, На глазах свершая зло, Рушат дом в селе Покровском, – Лучший дом на все село. «И чего взбесилась снова Дорога Совецка власть?! Этот дом Григорий Новых Ставил сам, благословясь!..» Собралось народу лишку, – Кто с колом, кто с кирпичом: «Недопустим! Гришка – Гришкой А евонный дом при чем? Заступал кому дорогу, Баламутил гладь и тишь? Ну, зевак случалось много, Едут, всем не запретишь. То из аглицких туманов, То из Штатов – прямиком. Был проездом царь Романов, Промокнул слезу тайком. И духами олеандра, Заглушив тоску-испуг, Мать-царица Александра Здесь вздыхала: «Гриша-друг...» «Катарпиллер» смотрит тупо, Дай добро и он – вперед! Тракторист, как князь Юсупов, Дышит водкою в народ. Но Совет «по факту дома» Не решил вопрос пока. И товарищ из райкома Давит «мнением ЦК»: «Неужель согласных нету? – И стыдит народных слуг, – Выкладайте партбилеты! – И... взорлили флаги рук. – Ну, Распутин, ну, бродяга, Сколь терпеть, пора кончать!» – И состряпали бумагу, И поставили печать. «Катарпиллер» траком склацал Так, что ахнуло село, Подошел еще «Камацу» И – поехало, пошло. Что там колья, что «сраженье», А кирпич – совсем смешон. Нынче пафос разрушенья, НТР вооружен! Нынче рушат, ставя «крыжик», Без эмоций и без драм, Храм Спасители иль Кижи. Иль простой кержацкий храм. Пышет смрадом сигареты Аппаратный шелопут: «Выкладайте партбилеты!» Совестливые кладут. Как при Рыкове и Троцком, Не стыдясь былых веков. Рушат Дом Святой в Покровском По «желанью земляков...» 27.02.1989 Быль или небыль, легенда, не знаю, Будто б цела голова Николая, Где-то в глубинном спецхране Кремля... Боже! Прости нас, родная земля. (Всласть поглумились над Русью хазары – Дел часовых мастера да мадьяры. В царской крови искупали ножи, Всюду поспев убивать, латыши). Будто бы сразу же после расстрела Голову ту отделили от тела, Бирку приладил уральский ревком, В банке со спиртом отвез в Совнарком. Срочно летели в столицу вагоны, Тайно тряслась голова без короны, Жаждала мести нерусская власть, Жестко сработали жидомасоны: Дальше – народная кровь полилась. На Совнаркоме – вещдок и улика! – Поликовали бандиты из ВЦИКа, Свердлов отхаркал чахоточный спич, К сведенью принял Владимир Ильич. Был он в те годы пьянее железа, Резники лишь ухмылялись тверезо, В лад утверждали: пощады-то нет! И боевито неслась «Марсельеза» В средневековый его кабинет... Верю, цела голова Николая! Много о нынешнем времени знает! С губ заспиртованных чудится вздох: «Боже! Спаси нас от нового рая!» Цел и опасен кремлевский вещдок. Нету забвенья, прощения нету! Где-то в спирту она! Верьте поэту. Коль не пропьет её ельцинский сброд, Выстоит снова мой русский народ. 11.07.1990 |
