Над тобой, как скатерть самобранка, Солнца круг. Луна в ночи колдует. Что грустишь ты, юная цыганка, И тебя полюбят, молодую! Не печалься! Белою порошей И тебя промчат на свадьбу кони! Погадай о чем-нибудь хорошем Мне на тайных линиях ладони. Я и сам бы выдумал, что будет, Что судьбой мне выдано без сдачи. Погадай же! Пусть худые люди Помолчат. А добрые поплачут. 1963 «Шире шаг!». И взмокли робы. «Перекур!». Остыли малость. «Полоса препятствий», чтобы Служба медом не казалась. В синем небе – росчерк дивный Наблюдаем визуально: «МИГ», конечно, реактивный Бдит врагов потенциальных. Упреждаем козни НАТО, Начеку. Готовы к бою: «СКС [2]» мой, две гранаты, Ну и штык, само собою... 1963 Негромкий морской гарнизон, Где в увольнение ходят Только ветры. Но все же! Каждое воскресенье До блеска, так что ломит глаза, Надраиваю пуговки с якорьками, Острю на брюках стрелки, Способные пронзить сердце Любой девушки. Но всю эту красоту Замечает лишь один старшина. 1964 Опять зима, опять завьюжило, Мы «На ремень!» берем оружие, Стуча прикладами во тьме, Шагая в снежной кутерьме. Шуми, шуми, метель разгульная, Мы не страшимся, стужей вей! Ну, сменим форму караульную, Ну, станем зорче, бронзовей! Пусть «старички», ребята ловкие, Ведут посуточный подсчет: О том, что нам компот с перловкою Рубать раз тысячу еще! Ну, дважды встретим пополнение, Сто раз «губою» пригрозят, Пока в штабах об увольнении, Про дембель наш сообразят. 1964 Кто штык точил, ворча сердито... М.Ю. Лермонтов Подлодки шли без всплытия – в каре, Хрущев Никита всматривался в волны. Карибский кризис поднял на заре И нас, морпехов, с выкладкою полной. Почуяв кровь, обнюхивали цель Ракеты всей космической корриды. Дрожал Нью-Йорк. И пламенный Фидель В прищуре зрел агонию Флориды. Влезал в шинели штатовский Конгресс, Да я был сам настроен боевито: В ладонях грел свой верный «СКС», И до рассвета штык точил сердито! 1965 Потом – на площадь выкатятся танки, Потом – войдут ракетные полки. Но раньше марш «Прощание славянки» Вобьет в брусчатку наши каблуки! Потом – курантам бить остекленело, Потом – салюту высветить зенит. Но раньше всех рукой в перчатке белой Военный дирижер заговорит! Все будет так: войдут на площадь танки, Расколют тишь торжественной земли. Но грянет марш «Прощание славянки», Душа взликует: «Русские пошли!» 1965, г. Москва В парках – весенний дым, Снова сжигают листья. Ветер – садовник старый, Всюду раздул костры. О, этот зов весны – После зимы неистов! Радостно дышит пламя, Целующее миры. Юность перекипевшая, Жизнь в века глядящая, Ты также сгоришь неведомо, Перебродив в крови? Так же сгорают в сердце Чувства не настоящие. И пепел их не удобрит Новый посев любви? Только огонь клокочет, Значит, запален в пору. И прозревает почек Солнечный майский рой! Значит, апрельской ночью Весь не истрачен порох! Мы еще поликуем, Свежей шумя листвой. 1965, г. Москва Ямало-Ненецкий округ! Арктический хлад, покой. Там солнце в тумане блеклом Висит над губой Обской. И луны совсем не греют, И властвует норд-борей... Всё было, как в лотерее, Как в карты – без козырей. Три года из той сторонки: То к Маю, то к Покрову Сулилась одна девчонка Ко мне прилететь в Москву. Ждал месяцы, годы... Хватит! Но если бы – невзначай... Суровый комбат, наш батя, Сказал бы: «Беги, встречай!» И я бы не дал промашку, И были бы мы – ОДНО! Для встречи б надраил пряжку И всё, что сиять должно! Не сталось... Прошло. Забыто. Был дембель. С небес упал. В другие потемки быта Внедрился я. Кончен бал! И что там, на том Ямале? Что с нею? Узнать не смог. Хорошею рифмой – Вале! – Венчаю свой грустный слог. 1966, Москва, Литинститут вернуться «СКС» – скорострельный карабин Симонова |
