В тот вечер, помнишь, стыли воробьи, И тучи висли разом в два наката, И зазывал на «Диспут о любви» Фанерный щит у клуба комбината. Но я-то знал, что был уже влюблен, А осень нас по городу кружила. И падал лист. Автобусный салон Приветил всех влюбленных пассажиров. Ты говоришь: «Не смелым был с тобой, Не проходил сердечные науки!» Виновен дождь упрямый, затяжной. Ведь он студил глаза твои и руки. И разве зря бродили у реки? И зря кленов листья осыпались? И уж совсем без спроса каблучки Так откровенно в сердце отдавались! Не улетали, стыли воробьи, И нависали тучи в два наката. И все вещал про «Диспут о любви» Фанерный щиту клуба комбината. 1966 ПАМЯТИ ДОКТОРА В. П. ЗУЕВА Сторона моя, родная сторона! Посреди очарованья и весны Оглушительно бесхозная луна, Нынче дела никому нет до луны. Сад больничный машет ветками в поля, Здесь ходил один хороший человек. Закусите крепче губы, тополя, Человек тот не придет сюда вовек. Виды видавшие, плачут мужики, Лишь один вопрос на лицах: «Почему С жизнью счеты свел?» А боли – пустяки, С той, которая досталась здесь ему. Сторона моя, родная сторона! До могилок два наезженных пути. Наступают, подступают времена: Чую сердцем, но боюсь произнести... 1967, с. Окунёво Работа моя – то трусцой, то карьером, Лечу в редакцию, лишь солнце встретил Я, может, кому-нибудь сделал карьеру, Кому-то сломал. Как – и сам не заметил. Вот новый «подвал» выношу на суд: Начальству пилюля, зубовный скрежет? Начальство ж кромсает на нем колбасу, Иль под коньячишко лимончик режет. А я ж и о славе подумывать смею, С ней, слышал, и в залах места – особо! Сидишь себе в ложе, на тебя глазеют, Приятно ж, поди, как-никак – особа! Под вечер тащусь я, как пес, к жилью, Уставший. Сравненье плохое? Бросьте! Хотите кому-нибудь морду набью? Не из куража, как сейчас? От злости. Вчера вот по кладбищу шел по росе, Какой-то мотив насвистывал тонкий. А там, как в газетной почти полосе: Могилы-клише – на четыре колонки. Так вот он, венец! (И – бочком, бочком!) Чугунных и каменных плит награда: Лежи, отсыпайся себе молчком, И критику зря наводить не надо. И все же, надеюсь, что путь мой далёк, А коль уж смахнет, как волною с борта, Не давайте начальству писать некролог, Всё исказят, переврут, испортят... 1967, р.п. Голышманово Город пышный, город бедный... А.С. Пушкин Зол мороз, подобен смерти, Но терплю, гоню беду. Пушкин – в гипсе – тоже терпит, Под березкой в горсаду. Ну, конечно, ободряет Славный лозунг: «Власть – народ!». Но народ меня не знает, Власть еще не признает. Ни угла пока, ни блата, Вот и я, бездомный гусь. Ночевать тащусь «на хату», В ледяную дверь стучусь. По карманам: пусто-пусто, Обоюдный паритет, И – прозрачный суп с капустой В забегаловке «Рассвет». Зябко вертится планета, Я пока не «наверху» – В скороходовских штиблетах Что на рыбьем-то меху. Ждет-пождёт тепла и солнца, Также скудно, налегке, Независимый пропойца, Что живет на чердаке. Снизойдем и побазарим, Перемутим рай и ад, Как «Варяг» с «Корейцем» в паре, Кроя внутренних «микад [3]». Эх, смотаюсь я, однако, Эх, куда-то занесёт! – Иль к буденновцам-рубакам, Иль к Махно, как повезёт... 1968, г. Тюмень Предчувствие снега. Предзимье. Страданья печать. Епитимья. В пожухлой печали осенней – Остаточный всплеск вдохновенья. Из тучи железной и мрачной Кропит на полынь с лебедою. И мечется с шумом наждачным Камыш над озерной водою. Застрял у родни. Поневоле Смиряется прыть и отвага. К тому ж боровка закололи, Подвешен на крюк, бедолага. Накормлен. Почитывай книжки. Воспитывай душу и тело. Вон бодро бежит тракторишко, Но зря! Тарахтит не по делу! Ну, ладно, зима поморозит, Привычно оттаем с весною. Трудней одинокой березе, Стоит – сирота сиротою. 1970, с. Окунёво Я сегодня пришлю тебе сны, Первый снег – он немножечко грустен. Ты не против, любимая, пусть он Будет чист до прихода весны? А потом я пришлю снегопад, Пусть он празднично в окна стучится! В нем с тобою еще заблудиться Был однажды несказанно рад. Но звезду, что пророчит судьбе Нашу встречу, подобную чуду, Ты, прости, присылать я не буду, Чтоб не сбиться в дороге к тебе. 1970 |
