На пирамидке фото: взгляд, Погон, простое звание... «Где та гармонь, скажи, солдат, Что ты принес с Германии? Ты чашу полную испил, Но все равно припомни-ка!» И воин вдруг заговорил Из-под корней шиповника: «Она, наверно, в той избе, Где пили в дни победные, Я завещал гармонь тебе, – Ремни и планки медные!» Земля вздохнула: «Так-то, брат! Идет по кругу солнышко... Пойди туда, где у оград Певали мы на брёвнышках. А мне довольно. И война Еще болит, уродина. Но я своё сыграл сполна, – Мы отстояли Родину!» И я пошел, где от жары Хлеба томились чистые. В селе стучали топоры, Несло щепой смолистою. Как раз под новое жилье Сносили двор с халупою. И кучу – вечное хламьё – Разрыли куры глупые. И вот средь разных черепков, Тетрадок ученических, Блеснули пуговки ладов, Знакомый шрифт готический. Все той же фирмы «Diamant», Что знать необязательно, Но русской дратвой через кант Прихваченный старательно. Плыл день в строительных лесах, Транзистор чей-то взлягивал. На перламутровых «басах» Паук гамак натягивал. Катилось солнце на закат, Как день ушел, не ведаю. Я все шептал: «Прости, солдат!» И лез за сигаретою. Один бульдозер-молодец, Дела свершив, похрапывал. И теплый дождик-бусенец Накрапывал, накрапывал... 1981 Портретов Ленина не видно, Похожих не было и нет.. Века уж дорисуют, видно, Не дорисованный портрет. Из лирики 20-х годов В гиперборейские туманы День поздней осени зажат. Ботвы картофельной лианы, Набрякнув инеем, лежат. И дух вчерашний хлебный, ситный Разрушен зябким ветерком. Возле калитки след копытный Блестит игольчатым ледком. У ближней рощи цвет телесный, И в перекрестиях окна – Сминают скромный плат небесный Чугунно-серые тона. Еще чуток – с глухим морозом В тепло запросится телок. Но – чу! Из кожи лезет проза, Компилятивный жесткий слог: «Портретов Брежнева не видно, И коммунизма нет и нет. Андропов дорисует, видно, Печальной Родины портрет». 1982, с. Окунёво Мастер Как мастер бурит N.N.-ов, Считал печатные листы я. Он набурил аж семь томов, Проверил скважины: пустые! Боевая Кричит! Начальству крутит хвост Не против я, ни в коем разе. Но как подумаешь всерьёз: Кричала бы на скотной базе! Всегда! В СП [5] серьезно пьют мужчины, Т.Z. всегда – надармовщину! Шерман Умчит, как в годы молодые, В СП застать его нельзя. Зато разит бюрократию, Разбойно бороду неся. Выступающий Выступал наш гость W.W. – енко, Снял с Бюро [6] навар и пенки, Позвенел медалями, Только и видали мы! 80-е годы Престижно плавать на море поэту, Хоть получаешь сущие гроши, А морячки того скудней. Об этом Мне помполит внушает: «Не пиши!» Что ж, помолчу. Ни холодно, ни жарко. Других читаю... Южный крест. Петрарка. Лауры тень. Тринадцатый сонет... И ты молчи, классический поэт! 1984. Сухогруз «Николай Семашко» Нельзя в башке держать опилки, Как сигарету в рукаве, Нельзя за борт бросать бутылки: А вдруг – киту по голове! 1988. Сухогруз «Уильям Фостер» Церковь – не церковь, скорей, синагогу Разом узрели, пройдя поворот, Стало быть, нет, не индийскому богу Молится здесь расчудесный народ! Древнее здание. Может, античность? Сунулись скопом в какую-то клеть. Но приструнила возникшая личность: Нечего, нечего тут лицезреть! Ладно, проехали! Тщетны попытки! Тычет под ребра поэзии бес: Солнце еврейское скаредным слитком Медленно плавится в тигле небес. Завтра уходим! И – будьте здоровы! Ширью морскою надышимся всласть. Господи, снова святая корова Загородила проезжую часть! 20.04.1984 |
